ЕВХАРИСТИЯ. ТАИНСТВО ЦАРСТВА

для себя, человек отпадает от жизни. Грехом входит в мiр смерть (Рим. 5:12) и сам мiр становится «тьмой и сенью смертной». Не претворяемый благодарением в «пищу бессмертия», в причащение жизни, он становится причащением смерти, а любовь к мiру, не претворяемая благодарением в знание Бога, — тусклой и самопожирающей «похотью плоти, похотью очей и гордостью житейской» (1 Ин. 2:16). «L'homme est une passion, mais une passion inutile…». Сказавший это Ж.- П. Сартр не знает, конечно, что свершилось в отпадении человека, в том «первородном грехе», в котором, перестав быть таинством благодарения, умирает мiр, и жизнь становится умиранием…

IX

Все это: страшное беззаконие и неправду греха, бездонную печаль и смертоносную силу Отпадения нашего от Бога, силу зла, воцарившегося в мiре, узнаем мы каждый раз, что с небесной высоты, на которую вознесло нас Христово благодарение, падают два эти слова: и отпадших восставил…

Но узнаем потому, что восстановлены, потому что имеем доступ к Отцу и сделаны причастниками Царства будущего века:

…и не отступил ecu вся творя, донеже нас на небо возвел ecu, И Царство даровал ecu будущее…

Во Христе вознесено на небо, освящено, обожено человеческое естество. «Не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его. А нам Бог открыл это Духом Своим, ибо Дух все проницает, и глубины Божии» (1 Кор. 2:9). Рай был на земле, а мы вознесены на небо, и наша жизнь уже теперь — «скрыта со Христом в Боге» (Кол. 3:3). Откровение этого последнего и высшего дара, его дарование, и есть Церковь, и совершается оно в таинстве благодарения, в котором исполняет себя Церковь как небо на земле…

Об этом исполнении и свидетельствует sanctus, та ангельская хвала Свят, Свят, Свят.., которой почти во всех дошедших до нас гимнах Евхаристии завершается Praefatio и которой, как мы увидим дальше, таинство благодарения вводит нас в таинство воспоминания.

Обо всем мы благодарим Тебя,

И единородного Твоего Сына и Духа Твоего Святого,

О всех ведомых и неведомых благодеяниях, бывших на нас, Благодарим Тебя и об этой службе,

Которую Ты изволил принять из наших рук, Хотя и предстоят Тебе

Тысячи, архангелов и тьмыангелов,

Херувимы и Серафимы, шестокрылатые, многоочитые, Воспаряющие, окрыленные,

Поющие, вопиющие, взывающие, глаголящие победную песнь Свят, Свят, Свят Господь Бог Саваоф,

Наполняющий небо и землю славой Твоей! Осанна в вышних!

Благословен грядущий во имя Господне! Осанна в вышних!

О чем свидетельство этой извечной ангельской хвалы, если не о небе, которое мы видим и слышим, ибо сами вознесены на него? Что эти слова царского приветствия, если не икона: дар, видение, откровение Царства славы? Не встреча с Богом, благодарением исполняемая — за Его трапезой, в Его царстве?..

Глава 10. ТАИНСТВО ВОСПОМИНАНИЯ

…и Я завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство, да ядите и пиете за трапезой Моею в царстве Моем.

Лк. 22, 29—30.

I

С возглашением ангельского славословия «Свят, Свят, Свят» — молитва благодарения исполняет себя как восхождение Церкви на небо — к престолу Божьему, в славу Царства Небесного.

Но вот, обняв собою все творение, весь мiр видимый и невидимый, явив Церковь как небо на земле, молитва благодарения — на этой высоте, из этой полноты богообщения, знания и радости, как бы сама себя претворяет в воспоминание одного события: той Тайной Вечери, которую в ночь, когда отдавал Себя Христос на страдание и смерть, совершил Он с учениками Своими.

В литургии Златоуста эта часть евхаристической молитвы, в литургической науке так и называемая воспоминание (?????????), звучит в русском переводе так:

Вместе с этими блаженными силами, Владыко Человеколюбче,

И мы вопием и глаголем: Свят еси и пресвят

Ты, и единородный Твой Сын, и Дух Твой Святой, Свят еси и пресвят,

И великолепна слава Твоя,

Столь возлюбившего мiр Твой,

Что отдал Сына Твоего единородного,

Дабы всякий верующий в Него

Не погиб, но имел жизнь вечную. Он, придя,

И исполнив все, ради нас совершившееся,

В ночь, в которую Он был предан,

Вернее же, Сам Себя отдал за жизнь мiра,

Приняв хлеб в пречистые Свои и непорочные руки, Благодарив и благословив, освятив, преломив, Дал святым Своим ученикам и апостолам, говоря: Приимите, ядите, сие Тело Мое,

За вас ломимое во оставление грехов.

Также и Чашу, после вечери, говоря:

Пиите от нее все, это Кровь Моя Нового Завета, Которая за вас и за многих изливается Во оставление грехов.

Итак, вспоминая эту спасительную заповедь И все, ради нас совершенное:

Крест, гроб, тридневное воскресение,

На небеса восхождение, одесную седение, Второе и славное паки пришествие, Мы все, что Твое,

От всех, кто Твои, Тебе приносим О всех и за вся.

В чем же смысл этого воспоминания, место его не только в молитве благодарения, но и во всей совокупности Божественной Литургии, которая, как говорил я выше, молитвой этой совершается и исполняется?

II

На этот вопрос, несмотря на сотни написанных в ответ на него трактатов, ни академическое богословие, ни литургическая наука не дают, увы, удовлетворительного ответа. Здесь еще раз вскрывается недостаточность того метода, о котором; я уже неоднократно говорил и который состоит, в расчленении