понимать, что реальные силы, опираясь на которые можно было мечтать о реставрации, стоят не за ними. Да и они сами понимали это. Смешно сказать, но действительно надежды Запретного города возлагались именно на того человека, который правил страной на месте Цинов, то есть на президента Юань Шикая.
До сих пор я отчетливо помню, как за короткий срок разочарования в Запретном городе сменились надеждами, страх — радостью, атмосфера изменилась настолько резко, что даже я, восьмилетний мальчик, был крайне удивлен этим.
Я помню, что при жизни императрицы во дворце очень редко можно было увидеть смеющееся лицо. Евнухи тяжело вздыхали, словно ждали, что вот-вот на них обрушится беда. Тогда я еще не переехал во дворцовую палату Янсиньдянь и жил в палате Чанчуньдянь, принадлежавшей императрице. Приходя к ней выразить свое почтение, я часто заставал ее в слезах. Однажды, прогуливаясь по дворцу, я увидел группу евнухов, выносивших из палаты Тиюаньдянь огромные часы с боем, большие вазы и другую утварь. Чжан Цзяньхэ, нахмурив брови, грустно причитал:
— Это императрица приказала перевезти в Ихэюань. Привезут туда, а поди знай, что там дальше будет!
К этому времени побеги евнухов стали обычным явлением. Евнухи распускали слухи, что, попав единожды в Ихэюань, никто живым оттуда уже не выйдет. Чжан Цзяньхэ бубнил об этом целыми днями, но потом непременно успокаивал меня и говорил: 'Куда отправится владыка десяти тысяч лет, туда последует и его раб охранять императора. Не то что эти трусливые черти!' Я даже помню, что в те дни по утрам, когда он у моей 'драконовой постели' читал вслух уроки, его голос был полон бессильного гнева.
В преддверии второго года республики появились признаки намечавшихся изменений. В канун Нового года во дворец Юйцингун пришел наставник Чэнь. Вместо того чтобы, как обычно, взять кисть для красной туши и начать делать отметки в тексте, он улыбнулся, поглядел на меня и сказал:
— Завтра по европейскому календарю Новый год. Правительство республики пришлет людей поздравить императора. Людей пришлет их президент.
Я не помню, было ли это первым его советом в управлении государством, но такое сияющее лицо у него я, пожалуй, видел впервые. От наставника Чэня я узнал, что на этот раз я должен принимать посланцев республики так же, как министров иностранных государств. На встрече самому мне говорить не придется, обо всем позаботится сановник Шао Ин. Я должен только сидеть за драконовым столом и наблюдать за церемонией.
В первый день Нового года меня нарядили в халат с золотыми драконами, надели шапку, украшенную жемчужиной, повесили на шею жемчужные регалии, и я уселся на троне во дворцовой палате Цяньциндянь. С двух сторон от меня стояли генерал-адъютанты, свита и флигель-адъютанты императорских телохранителей с обнаженными мечами. Посланный президентом чиновник Министерства церемоний Чжу Цицянь, войдя в палату, поклонился мне издали, затем сделал несколько шагов вперед и поклонился снова. Приблизившись к трону, он низко поклонился в третий раз и передал поздравления от правительства республики. После этого к трону подошел Шао Ин и стал передо мной на колени. Из деревянной шкатулки, накрытой желтым платком, я достал заранее написанный текст ответа и вручил ему. Шао Ин поднялся, прочел текст и вернул мне. Чжу Цицянь сделал поклон и удалился. На этом церемония закончилась.
Утром следующего дня появились признаки некоторых изменений. Прежде всего я почувствовал это по звонкому голосу Чжан Цзяньхэ у полога моей кровати. Во дворце Юйцингун наставник Чэнь, поглаживая свою седую бороду и покачивая головой, сказал, улыбаясь:
— 'Льготные условия' находятся теперь в государственном архиве и признаны всеми государствами. Даже президент не может не считаться с ними!
Вскоре после Нового года, в день моего рождения, президент Юань Шикай снова прислал чиновника с поздравлениями и добрыми пожеланиями. Проявления Юань Шикаем такого настойчивого внимания оживили притихших было в первый год республики князей и сановников. Они вновь надели свои халаты с изображениями драконов, шапки с красным верхом и павлиньими перьями. Некоторые даже опять начали держать верховых и свиту. Перед воротами Шэньумэнь и в самом Запретном городе сразу стало очень оживленно. В первый год республики большинство людей приходили в Запретный город в обычной одежде и уже там переодевались в дворцовую одежду. Со второго года республики на улицах замелькали дворцовые одеяния.
Празднование дня рождения императрицы Лун Юй и траурная церемония в связи с внезапной ее кончиной окончательно возродили во дворце дух прежнего великолепия. День рождения Лун Юй праздновали 15 марта, а спустя семь дней ее не стало. В день ее рождения Юань Шикай прислал начальника секретариата Лян Шии со своими поздравлениями. На поздравительном адресе было написано: 'Ее величеству императрице великой Цинской династии Лун Юй от президента великой Китайской республики'. После ухода Лян Шии прибыли премьер-министр Чжао Бин-чунь и все члены кабинета. Еще больше удивили и тронули людей действия Юань Шикая после смерти Лун Юй. Сам он надел на рукав черную повязку и приказал приспустить флаги. Гражданские и военные чиновники должны были 27 дней носить траур. Юань Шикай велел всем женам членов кабинета проводить императрицу в последний путь. Вслед за этим в палате Тай-хэдянь был устроен так называемый государственный траурный митинг, который вел председатель сената У Цзинцзянь. В военных кругах также был проведен траурный митинг. Его вел другой близкий друг Юань Шикая — генерал-лейтенант Дуань Цижуй. В Запретном городе слышались причитания и вой евнухов, повсюду пестрели халаты сановников прежней династии и парадные европейские костюмы. Члены императорской семьи и знать, которые должны были носить траур сто дней, сияли от удовольствия. Больше всего их радовало, что Сюй Шичан тоже примчался из Циндао, чтобы принять почетную награду цинского двора — разрешение носить шапку с двухочковыми павлиньими перьями. После объявления об отречении Цинской династии этот старший императорский наставник при Цинах, придерживая косу, сбежал в захваченный немцами Циндао и поселился там в качестве беженца. Зачем он снова появился в Пекине, я скажу позже.
Не успели похоронить императрицу, как на Юге началось движение против Юань Шикая — так называемая 'вторая революция'. Через несколько дней она завершилась победой Юань Шикая. Потом, окружив полицией Государственный совет, он принудил его избрать себя официальным президентом. Тогда-то он и направил мне доклад следующего содержания:
'Его величеству императору великой Цинской династии.
Президент Китайской республики имеет честь сообщить Его Величеству, что в соответствии с высочайшим указом вдовствующей императрицы великой Цинской династии Лун Юй от 25-го дня двенадцатого месяца третьего года правления Сюаньтуна в стране была учреждена республика и создана конституция. Юань Шикаю было приказано сформировать временное правительство республики и объединить 'пять национальностей и земли страны' в единую Китайскую республику. Я был выдвинут народом на пост временного президента Китайской республики. После двух долгих лет тяжелых испытаний ныне в стране воцарилось спокойствие, беспорядки прекращены, и 6-го дня десятого месяца второго года Китайской республики я был официально избран президентом. Государственная власть стала единой и признана всеми странами, 10-го дня десятого месяца я приступил к исполнению своих обязанностей. Все народы страны стремятся к прогрессу и мечтают о мире… Приношу благодарность вдовствующей императрице великой Цинской династии Лун Юй и великому цинскому императору за благосклонное внимание… Правительство будет руководить народом, установит порядок и станет строго соблюдать 'Льготные условия', с тем чтобы укрепить республику, сплотить национальности страны и утешить душу покойной императрицы Лун Юй.
Почтительно докладываю и имею честь пожелать великого счастья!
19-го дня десятого месяца
второго года Китайской республики
Зимой того же года происходило захоронение останков Гуансюя и Лун Юй. В Лянгэчжуане, в Зале духов, был разыгран целый спектакль, главную роль в котором исполнял Лян Динфэнь — большой любитель демонстрировать свои чувства. Тогда он еще не являлся моим наставником. Его партнером в разыгрываемом спектакле был Лао Найсюань, называвший себя одиноким чиновником. В третий год
