Как ни странно, но с отъездом Ло Чжэньюя сплетен стало меньше. Даже Жун Юань и Ци Цзичжун перестали приносить тревожные вести. Лишь много времени спустя я начал понимать, чем это объяснялось.
Об этом мне рассказал мой английский переводчик. Он приходился Жун Юаню свояком. По этой причине, а также благодаря своим деловым связям с переводчиками японского штаба он кое-что узнал о закулисной стороне всего происшедшего и позднее рассказал обо всем мне. Оказывается, японский штаб специально создал секретную организацию, которая длительное время действовала в моей резиденции в 'саду Чжана'. По крайней мере трое — Ло Чжэньюй, Се Цзеши и Жун Юань — были связаны с ней.
В тот день, когда я встречался с Като, они задержали моего переводчика, выспрашивали у него о нашей беседе и были недовольны, когда узнали, что Като не проявил должного внимания к моей просьбе. Из их разговора переводчик понял, что кто-то из штаба высказывал Ло Чжэньюю и другим совсем иную точку зрения, что была уже достигнута договоренность о моей поездке в Люйшунь. Чтобы доложить о состоявшейся встрече с Като тому человеку из штаба, Ло Чжэньюй и остальные препроводили английского переводчика в 'резиденцию' Мино (так назывался особняк, занимаемый их секретной организацией). Человека этого так и не нашли, зато переводчик обнаружил эту секретную резиденцию. Впоследствии оказалось, что это был просто притон.
Я был знаком с Мино Томоеси — майором из японского штаба. Вместе с другими офицерами он часто приходил в 'сад Чжана'. Мне тогда и в голову не приходило, что этот человек через свою 'резиденцию' установил тайные связи с некоторыми людьми из моего окружения и до мелочей знал обо всем, что делалось в моей резиденции. Через Жун Юаня и ему подобных он доводил до меня все сплетни, так что я несколько раз порывался бежать в Люйшунь. Узнав от моего переводчика кое-что о 'резиденции' Мино, я понял, что японский штаб потому так старался привлечь на свою сторону Жун Юаня и других, что боролся за меня с консульством. Эта борьба, по словам Чжэн Сяосюя, была мне только на пользу.
Что же касается Общества черного дракона, то о нем я узнал позже от Чжэн Сяосюя. Эта самая крупная японская организация, объединявшая людей без определенных занятий, первоначально называлась Ассоциацией черного океана и была учреждена японским бродячим самураем по имени Хираока Котаро после Франко-китайской войны 1884 — 1885 годов. Это была одна из самых ранних шпионских организаций, которая осуществляла разведывательные действия в Китае. Вначале ее отделения находились в Яньтае (Чифу), Фучжоу, Шанхае, где они скрывались под вывеской консульств, школ, фотостудий и т. д. Название Общество черного дракона содержало намек на реку Амур (река черного дракона) и появилось в 1901 году. Во время Русско-японской войны эта организация играла весьма важную роль. Говорят, что в то время общество насчитывало несколько сот тысяч человек и располагало громадным капиталом. Самым видным руководителем его был Тояма Мицуру, под руководством которого агенты проникли во все слои китайского общества. Они действовали повсюду среди цинских князей и сановников, подобных Шэн Юню, а также среди слуг и посетителей 'сада Чжана'. Чжэн Сяосюй рассказывал, что Тояма был буддистом, носил длинную серебристую бороду, что у него было доброе лицо. Он очень любил розы и не хотел расстаться со своим садом. И такой человек замышлял чудовищные заговоры и организовывал злодейские убийства.
В том, что Чжэн Сяосюй мог впоследствии убедиться в силе Общества черного дракона и японской армии, была большая заслуга Ло Чжэньюя. Чжэн Сяосюй, Ло Чжэньюй и Чэнь Баошэнь придерживались трех различных точек зрения. Ло Чжэньюй считал, что самыми надежными являются обещания представителей японского штаба и Общества черного дракона (он доверял Семенову именно потому, что тот был связан с этим обществом). Чэнь Баошэнь считал, что кроме генерального консульства, представляющего японское правительство, другим японцам доверять нельзя. Чжэн Сяосюй открыто примыкал к Чэнь Баошэню и выступал против Ло Чжэньюя. Вначале он тоже недоверчиво относился к штабу и Обществу черного дракона. Потом он постепенно разгадал хвастливые заявления Ло Чжэньюя и подлинную деятельность Общества черного дракона. Он понял, какую роль во всем этом играет Токио, понял настоящие намерения японских властей, понял, наконец, что это именно та сила, на которую можно опереться. Поэтому он решил временно отложить свой план установления объединенной администрации в Китае и специально отправился в Японию, чтобы связаться с Обществом черного дракона и с японским Генеральным штабом.
Чжэн Сяосюй
После ссоры с Ло Чжэньюем Чжэн Сяосюй уехал из Пекина, но весной следующего года вновь вернулся ко мне. Многие к тому времени стали охладевать к нему и относиться с недоверием, число его врагов росло, но Чжэн Сяосюй с каждым днем все больше завоевывал мое расположение. К нему также неплохо относились Чэнь Баошэнь и Ху Сыюань. В 1925 году я назначил его главным управляющим внутренними делами, а в 1928 году поручил вести иностранные дела. Его сын Чжэн Чуй тоже служил в отделе по иностранным делам и вместе с отцом был моим представителем по внешним сношениям.
Чжэн Сяосюй чаще соглашался со мной, чем Чэнь Баошэнь. Он постоянно спорил с Ху Сыюанем, который говорил очень складно, приводя множество цитат и примеров из древности, в то время как Чжэн Сяосюй упирал на свои 'заморские' знания: рассказывал, например, что в Италии возник фашизм, в Японии проводятся такие-то реформы или какую оценку нынешней ситуации в Китае дает английская газета 'Таймс' и т. п. Этого Ху Сыюань не знал. Чэнь Баошэня я считал самым преданным мне человеком, но когда речь заходила о планах на будущее, он сильно уступал Чжэн Сяосюю, который был полон энтузиазма и энергии и в то же время слыл чувствительным человеком. Однажды Мы случайно разговорились о моей будущей 'империи'.
— Территория и население империи намного увеличатся по сравнению с прежними династиями, — говорил Чжэн Сяосюй. — Столиц будет три: одна в Пекине, другая в Нанкине, а третья на Памире…
Чжэн Сяосюй и Ло Чжэныой были активными поборниками реставрации, но предложения первого приходились мне больше по душе, хотя он тоже каждый раз возражал против моего выезда в Японию и переезда в Люйшунь и Далянь.
В течение всех семи лет Чжэн Сяосюй был против моего отъезда из Тяньцзиня. Даже после событий 18 сентября, когда Ло Чжэньюй пришел ко мне с планами Квантунской армии, Чжэн Сяосюй не одобрял моего намерения уехать. Это объяснялось не только тем, что он в какой-то степени противопоставлял себя Ло Чжэньюю. Причина была более существенной: Чжэн Сяосюй не считал Японию моей единственной опорой, он был за общее управление великих держав.
Если проанализировать историю взаимоотношений Чжэн Сяосюя и Ло Чжэньюя с японцами, она будет выглядеть примерно следующим образом: Чжэн Сяосюй занимал должность секретаря китайского посольства в Японии в 1891 году, а Ло Чжэньюй начал продавать антикварные вещи и издавать шанхайскую газету 'Нун бао', где познакомился с японцем Фудзита, на пять лет позже, в 1896 году. После знакомства с японцами Ло Чжэньюй, кроме них, никого больше не видел, а после Синьхайской революции все надежды на реставрацию возложил на японцев. А Чжэн Сяосюй увидел в Японии великую державу и с тех пор стал считать, что китайцы ничего не умеют, поэтому в целях развития страны и учреждения торговых фирм следует пригласить великие державы. Он пошел дальше, чем Чжан Чжидун со своей теорией 'использования китайской формы и западного содержания', считая, что нужны не только европейская техника и капиталовложения, но и иностранные чиновники. Даже охрану императорского дома должны были, по его мнению, обучать иностранные специалисты. Иначе в Китае вечно будет царить хаос, а полезные ископаемые так и останутся лежать в недрах земли. После Синьхайской революции он считал, что при реставрации не обойтись без помощи великих держав. Конкретную помощь, по его мнению, должно было оказывать общее управление.
9 июня 1927 года в японской газете 'Тяньцзинь нициници синбун' была опубликована статья под заголовком 'Англичане предлагают совместное управление Китаем'.
'По мнению некоторых важных политических деятелей, ситуация в Китае с каждым днем становится все сложнее и запутаннее.
Иностранные обозреватели, находящиеся в Китае и пристально наблюдающие за всем происходящим, считают, что китайскому народу потребуется сравнительно длительное время, чтобы
