тюрьмах, перед авторитетами преступного мира встала проблема «отсидки». Раньше существовала система взаимопроверок ('ломка'), когда ворам в законе вменялось в обязанность раз в полгода (потом раз в три года) садиться в тюрьму. Теперь подобное положение должно было измениться. Но так как «ломку» пока никто не отменял, кое-кто из воров, тот же А. Черкасов, пришел к мнению: чтобы не попасться, надо грабить прежде всего тех, кто не заявит. Под эту категорию попадали прежде всего «цеховики», наркоманы, проститутки и т. д., то есть те, у кого рыльце в пушку. Однако, развивая свою концепцию дальше, А. Черкасов учил — грабить подобную категорию лиц надо с умом, оставляя потерпевшему на жизнь и не доводя его до отчаяния (такой может и в милицию заявить). Но самое главное, идя на дело, надо всегда иметь над собой хорошую «крышу» в лице кого-нибудь из среды высокопоставленных чиновников или представителей правоохранительных органов.
Проедет совсем немного времени, и подобные идеи овладеют умами всех авторитетов уголовного мира страны. Вот тогда-то, в начале 70-х, и произойдет трансформация ордена воров в законе. В Киеве будет собрана представительная сходка, на которой в повестку дня станет основной вопрос о том, как выжить в новых условиях. После продолжительных дебатах было решено внести в воровской 'кодекс законов' существенные изменения. Отныне в связи с тем, что за некоторые преступления — в частности, за карманную кражу — будут давать большие сроки, среди воров отменили такую норму, как «ломка». Далее, в связи с тем, что в начале 70-х условия в советских тюрьмах сильно ужесточились, сходка постановила разрешить ворам в законе по возможности вообще не садиться и не запрещала «невинные» контакты с работниками милиции. Если, к примеру, вор в законе попадал в тюрьму, ему отныне разрешалось давать администрации ИТУ подписку, при этом звание вора в законе с него за это не снималось.
Эта сходка в Киеве будет иметь поистине историческое значение для преступного мира страны и явно укажет на то, что на смену «идейным» ворам приходит новое, молодое поколение. И это новое поколение воров в законе в скором времени возьмет реванш у властей за позор и унижение своей группировки в конце 50-х — начале 60-х годов. В те годы власть, либерализовав режим заключения, сумела отвадить от уголовного мира многие тысячи людей, лишив профессиональных преступников той массы заключенных, из которой они черпали свои нескончаемые ресурсы. Нынешняя власть, власть 70-х, не нашла ничего лучшего в борьбе с преступностью, как ужесточить до крайности режим заключения. Что из этого получилось, можно судить по словам свидетелей тех событий. Р. Джамилев вспоминал: 'В 1957 году существовала система зачетов. Один день, если ты выполнял норму выработки на 120 %, засчитывался за три дня. Людей в основном интересовали эти зачеты. И они, стараясь побыстрее освободиться, работали с охотой, меньше допускали нарушений…
Заключенные были сыты и не думали о том, где бы им кусок хлеба достать. И люди работали добросовестно. Утром рано встаем — никого нам не надо, никакого птальника, чтобы он нас пинал, будил, сажал в карцер за нарушение… Все решал бригадир, он мог оставить тебя в бараке, если ты плохо себя чувствуешь. Бригадир нес ответственность и за план, и за работу, и за дисциплину. Обычно на этой должности работали уважаемые, знающие дело люди. «Ментов» в «зоне» не видно было…
То, что я увидел впоследствии в 1972 году и тем более в 1980-м, это просто страшно. Ввели массу ограничений — в письмах, посылках, свиданиях, деньгах. Очень ужесточили режим. Лагерь внутри разгорожен на локальные зоны ('локалки'), заборы по восемь метров высотой, металлические решетчатые заборы. Тюрьма в тюрьме. Даже там, внутри, запрещают общаться друг с другом. И вот это все давит на человека. Он озлоблен на государство, на общество… Зачем его так озлобляют? Сидит какой-то идиот, я не знаю кто, но не человек — это оборотень какой-то, какое-то существо — и из пальца высасывает все новые порядки, удушающие человеческие понятия. Понятия в человеке выжигают. Вое условия создаются для того, чтобы человек прекратил себя понимать, себя уважать, чтобы у него не было самолюбия, чести, достоинства — ничего.
В 50-е годы не было такого наушничества в лагерях. Были некоторые, кто исподтишка ходил к начальнику докладывать, доносить, — без этого не бывает, но такой массовости, как в 70-80-е годы, не было…
Где насилие, там возникает и противодействие. Оттого, что меня в смирительную рубашку одели, оттого, что на мне прыгали, они не воспитали меня, они, напротив, меня ожесточили, и я буду с еще большей силой им противостоять.
Если сравнивать три периода в «исправительной» системе, хрущевские лагеря, по крайней мере до начала 60-х годов, были самые лучшие и по условиям содержания, и по эффекту — если задача в том, чтобы не делать человека хуже. С начала 60-х, когда ввели новое законодательство и разделили лагеря по разным режимам, положение с каждым годом становилось все ужаснее'.
Гений Сталина в том и заключался, что, создав систмему ГУЛАГа, он смог «грамотно», как истинный создатель и хозяин, этой системой управлять. Хрущев и Брежнев, не обладая подобной «гениальностью» и проводя политику 'ни рыба ни мясо', лишь наплодили новых преступников и способствовали дальнейшей криминализации нашего и без того больного общества. С начала принятия нового уголовного законодательства в 1969 году в стране резко увеличилось число осужденных за различные преступления. За тридцать последующих лет их число возрастает до 24 миллионов, причем треть из них, попав первый раз в тюрьму, встанет затем на путь рецидива.
Однако вернемся на несколько лет назад, в конец 60-х, и вспомним все того же Анатолия Черкасова по кличке Черкас. Явив свету свою простую, как и все гениальное, концепцию, он сумел найти и тех, кто с удовольствием согласился претворить ее в жизнь. Так в Москве появилась первая крупная банда рэкетиров во главе с Геннадием Корьковым по кличке Монгол (1930 г. рождения).
Этот человек родился в Калужской области и одно время работал в межколхозной строительной организации города Боровска. В 1966 году он попался на мелкой краже и на три года угодил в тюрьму. Именно там он и завел весьма перспективные для себя знакомства в уголовной среде. Когда в 1969 году он приехал в Москву, кое-кто из этих знакомых и помог ему сколотить сильную банду. Среди этих людей были: Куприянов (8 судимостей), Генкин (5 судимостей), Ибрагимов (4 судимости) и другие. Молодую поросль представлял 29-летний Вячеслав Иваньков, до этого ни разу не судимый. Всего же в банде Монгола был 31 человек, из которых семь человек были представительницами слабого пола. В распоряжении банды были два автомобиля «волга», один грузовик, две формы сотрудников МВД и милицейское удостоверение, которое они выкрали у одного из сотрудников 128-го отделения милиции. Территориально банда дислоцировалась в одной из квартир на Большой Почтовой улице.
Усвоив концепцию А. Черкасова 'бей замазанных', Монгол и его люди избрали для себя в качестве жертв московских теневиков: дельцов наркотического рынка, директоров шашлычных, кафе и пивбapoв. Однoй из первых их жертв стал торговец наркотиками Минаев, на которого бандиты «наехали» в сентябре 1970 года. После целой серии устрашающих мероприятий (наркодельца даже хотели распилить электропилой) тот согласился выплатить рэкетирам 5 тысяч рублей. После этого в июле 1971 года жертвой бандитов стала буфетчица одной из московских шашлычных Ломакина, которая отделалась от людей Монгола суммой гораздо большей: она обязана была ежемесячно отдавать им по 50 тысяч рублей.
В сферу внимания сыщиков МУРа (этим делом занимался 2-й отдел во главе с полковником Евгением Калугиным) банда Монгола попала в июне 1971 года. Через месяц начались первые аресты, а к осени костяк банды был полностью разгромлен. 12 июля 1972 года в здании Бауманского райсуда состоялся суд, на котором все основные участники группировки получили максимальные тюремные сроки. Главарь Геннадий Корьков был приговорен к 15 годам заключения. Всего же один из первых советских рэкетиров прожил 64 года и умер в одной из московских больниц 14 октября 1994 года.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Согласно одной из версий слово «рэкет» происходит от английского «рэкит» — «ракетка», изготовление которой в 1897 г. было монополизировано в Чикаго. По другой — считается, что это понятие возникло в конце прошлого века, когда некоторые клубы в Нью-Йорке имели обыкновение устраивать балы, называвшиеся «рэкиты» (ракетки). Продажа билетов на них была основным источником доходов этих клубов. Администрации приходилось обычно немного «содействовать» распространению билетов, вынуждая людей покупать их.
Обратив внимание мафии на возможность организации рэкета в широких масштабах и введя его
