которые надо только легализовать'.
О том же самом в унисон говорил Г. Старовойтовой и экономист Н. Шмелев: 'Крестных отцов' надо легализовать. Если будут нормальные деньги, если им не страшно будет открыть свой магазин или свою фирму, если им дадут государственные гарантии, они будут работать на реформу. Я же многих такого типа людей знаю. Да, они уголовники, но они мечтают быть порядочными людьми. Дайте им возможность быть ими. Скажем, он хочет «мерседес», хочет лебедей на дачу — дайте ему лебедей и 'мерседес'.
А люди с улицы потерпят. Зато зайдете в магазин за молоком, за мясом, за колбасой, за колготками — а они на полках, на прилавках. Это ситуацию сбалансируете.
Из высказываний противников подобных идей мы приведем лишь слова специалиста по борьбе с организованной преступностью генерал-майора милиции Вячеслава Комиссарова, который сказал корреспонденту 'Московского комсомольца' следующее: 'Вы, наверное, обратили внимание, и среди депутатов, и в прессе пошла волна, чтобы легализовать дельцов теневой экономики, освободить, мол, надо из мест лишения свободы тех, кто осужден за экономическое преступление. Согласен, к определенным лицам может быть снисхождение. Но я не приемлю рассуждений типа, чтобы к формированию новых экономических структур допустить всех, кто был осужден за экономические преступления, в том числе и расхитителей госимущества, ввиду того, что у них есть опыт предпринимательства. Если они жили прежде нечестно, где гарантия, что они сейчас не вступят в нечестную игру?!'
В то время как Москва уверенно шла по стопам Чикаго 30-х годов, в высших милицейских кругах царило удивительное спокойствие. В ноябре 1990 года газета «Коммерсанть», например, вознамерилась дать обширный материал об организованной преступности в столице. Материал был подготовлен, но, прежде чем увидел свет (номер от 26 ноября), он был отправлен для ознакомления в отдел по борьбе с организованной преступностью ГУВД. Через два дня начальник отдела Валерий Бобришев сообщил, что замначальника ГУВД генерал Бугаев, ознакомившись со статьей, запретил давать в газету любые комментарии. В телефонном разговоре с журналистами Бобришев отметил, что милиции хорошо известны упомянутые в статье названия и имена. Но, подчеркнул в то же время Бобришев, по данным его отдела, организованной преступности как системы в Москве не существует.
Но даже несмотря на подобные эскапады, статья в «Коммерсанте» вышла и имела в народе весьма широкий резонанс. Еще бы, ведь в статье приводилась подробная карта-схема дележа Москвы между восемью крупнейшими преступными группировками. Среди них были названы: долгопрудненская, останкинская, чеченская, солнцевская, люберецкая, подольская, раменская, бауманская, ассирийская, гольяновская. В статье, помимо этого, утверждалось, что преступность в Москве по сравнению с прошлым годом сделала определенный шаг вперед в своем развитии.
Мелкие кооперативы, которые могут отдавать рэкетирам меньше нескольких десятков тысяч в месяц, давно перестали интересовать «серьезных». На мелких собственников стихийно «наезжают» самодеятельные труппы рэкетиров, работающие без прикрытия и четкой информации о клиенте. Такие, по определению «серьезных», «лохи» практикуют попытки убийства и прочие меры устрашения. Когда похожими методами пользуются «серьезные», коллеги считают это дилетантской работой…
В мафиозной среде набирает популярность древний лозунг: 'Чем ближе к закону — тем безопаснее'. Все команды, кроме узкопрофессиональных, самым прибыльным и безопасным ремеслом считают крупный рэкет — по сути охрану — кооперативов с солидным доходом, торговых баз, ресторанов и госпредприятий, перешедших на аренду. При этом процесс уговаривания богатого клиента чаще всего обходится без утюгов и мордобоя и больше напоминает заключение обычного контракта на охрану.
Работает охрана примерно по одной схеме. Дежурная группа сидит, как правило, в ресторане или пивной, где готова в любой момент принять от руководства сигнал к выезду для разборок с другой командой или отбивания налетов «лохов» на охраняемые объекты (среднемесячная зарплата руководителя команды среднего уровня — около 40 тысяч рублей…).
Ближе всех к идеалу, по общему мнению информаторов «Ъ», подошла долгопрудненская команда, которая практически полностью работает в относительно спокойном режиме ВОХРа. Пока только для них характерна четкая схема перспективного финансирования, в котел идут средства, собранные за счет рэкета, сверхприбыль используется руководством для вложения в почти легальные дела — например, негосударственный автосервис и строительство дач. Такая схема обеспечивает рядовым членам долгопрудненских групп твердую ежемесячную зарплату в размере от 5 до 7 тысяч рублей плюс дополнительные выплаты за участие в рэкете, разборках и т. п., в то время как бойцы прочих команд получают только то, что заработают. Вход в ряды долгопрудненских — опять-таки в отличие от других — стоит 5 тысяч, выйти — чуть дороже.
Долгопрудненские, по некоторым данным, стали новаторами еще в одной отрасли. Им удалось обложить данью одно СП, что, по общему мнению, сделать крайне сложно.
Когда статья в «Коммерсанте» увидела свет, московская милиция переживала не самые спокойные свои дни. Политические баталии достигли и стен Петровки, 38.
23 ноября на сессии Моссовета группа депутатов внезапно подняла вопрос о начальнике Главного управления внутренних дел Москвы. Несколькими днями раньше министр внутренних дел СССР Вадим Бакатин написал на имя Михаила Горбачева письмо, в котором содержалась просьба о выведении из подчинения Советов системы МВД и о прямом их подчинении Президенту. И вот защитной реакцией Моссовета и явилось желание депутатов иметь в ГУВД своего, а не президентского начальника. Вместо Петра Богданова, в то время занимавшего должность начальника академических курсов МВД СССР, депутаты решили избрать генерал-майора Вячеслава Комиссарова. Во время дебатов по этому вопросу на сессии произошло, можно сказать, редчайшее явление. Сессия, каждый день увязавшая в процедурных спорах, вдруг сплотилась и буквально в считанные минуты поставила вопрос на голосование. Причем многие депутаты даже в глаза еще не видели нового начальника ГУВД. Но вот он вышел на трибуну и произнес короткую речь, в которой заявил, что ГУВД должно подчиняться только Моссовету и что в милиции нужно срочно провести деполитизацию. Это выступление и решило окончательной исход голосования. За отстранение от занимаемой должности Петра Богданова проголосовали 274 депутата, за назначение на эту должность Вячеслава Комиссарова — 251.
Однако, даже несмотря на это, утвердить Комиссарова в новой должности так и не удалось, в зале не было кворума. Но то, насколько единодушным было желание сессии утвердить Комиссарова в должности начальника ГУВД, ударило по нервам П. Богданова. 27 ноября он сам подал рапорт об отставке. Мосгорисполком отставку принял, однако интрига на этом не закончилась. Против кандидатуры Комиссарова внезапно выступили и председатель Моссовет' Гавриил Попов, и председатель Мосгорисполкома Юрий Лужков. Аргументы о том, что у Комиссарова имеется многолетний опыт борьбы с организованной преступностью (он изучал эту проблему вместе с А. Гуровым), на них никак не повлияли. Они даже не приняли В. Комиссарова для беседы, хотя генерал добросовестно обошел все три приемные. Без особого энтузиазма восприняли отставку собственного руководителя и офицеры ГУВД, которые направили в адрес председателя Верховного Совета СССР Д. Лукьянова, председателя Верховного Совета РСФСР Б. Ельцина и председателя Моссовета Г. Попова открытое письмо, которое 27 ноября опубликовала 'Вечерняя Москва'. В этом письме, в частности, заявлялось: 'Сотрудников милиции Москвы оскорбляет, что отрицательная оценка их работе дана походя, как заранее запланированная акция, без попыток выслушать мнение профессионалов, людей, которые непосредственно участвуют в борьбе с преступностью, разобраться в оперативной обстановке в городе. А она такова, что из 11 месяцев этого года органы внутренних дел уже семь месяцев работают в условиях усиленного варианта, с огромными переработками и резко возросшими нагрузками.
Подобный произвол и навешивание ярлыков очень напоминает период культа личности, который приобретает теперь оттенок 'культа депутатской личности'. Да, нас можно и нужно критиковать, есть немало недостатков в работе милиции, в организации борьбы с преступностью. Но надо и смотреть правде в глаза — в условиях паралича власти, экономического развала милиция из последних сил противостоит деструктивным тенденциям в обществе, сумела не допустить кровопролития и массовых беспорядков, в целом контролирует обстановку в городе. Сотрудники милиции, а не отдельные агрессивно-истеричные крикуны, защищают сегодня безопасность граждан, гибнут, получают ранения, не доживают до пенсии (за 1988–1990 гг. погибло 448 милиционеров).
Неправомерные действия, допущенные на сессии Моссовета, еще раз наглядно показали полную
