известным его совести грехом, не проронив при этом ни одной слезы, но сонмам покаявшихся людей знакомо и то чувство скорби и рыдания, о котором говорит разбираемое нами пророчество.
В религиозном опыте встречается два вида плача: плач истинный и плач ложный. Их легко различить. Правильный плач всегда будет «плач о Нём», плач о своих тяжких грехах, причинивших Спасителю столь невыразимые страдания. Плач ложный — плач о себе самом — самооплакивание.
Есть люди, которые никогда ещё не «рыдали о Нём», но сколько пролили они слёз, плача о самих себе. Этот вид плача имеет мало общего с христианским покаянным чувством. Подобно Исаву, продавшему своё первородство за чечевичную похлёбку (Евр.12 гл.), Иуде, бросившему серебренники первосвященникам, богачу-юноше, «отошедшему с печалью» и многим другим, эти люди плачут о себе, скорбят не о том, что поддались соблазну игры, а о том, что «проигрались», сожалеют горько, не о грехе, а о последствиях греха.
Немало встречаем мы людей, оплакивающих себя и среди лиц, ищущих покаяния. Прося Бога о прощении души, они плачут, но не о грехах своих, заставивших Христа, «как непорочного и чистого Агнца», оставить славу небес, прийти на землю, принять нашу вину, испить всю чашу нашего позора и страданий… Они вопят о своей неудачно сложившейся жизни, о несбывшихся мечтах, отравленных радостях, навсегда погребённых надеждах, об изношенном теле своём, о полном своём одиночестве, об удручающей сознание собственной беспомощности, об отсутствующей материальной обеспеченности, о расшатанном здоровье и частых своих недугах, об утраченной репутации и безразличном к ним отношении, когда-то близких им, людей.
Почему Бог не придаёт значения такому самооплакиванию и не принимает его за должное покаяние? Почему Бог не благоволит к слезам Исава или Иуды и не может дать им Своего благословения?
Потому что человек, оплакивающий самого себя, не перестаёт быть центром личного своего внимания. Заметьте, что в истинном покаянии этот центр переносится с кающегося грешника на милующего Бога. До покаяния, главным центром жизни кающегося, было его порочное, эгоистическое «я» и вокруг этого центра вся его жизнь вращалась. После покаяния единственным центром внимания и всей жизни покаявшегося становится Бог.
Отсюда самооплакивание больше вредно человеку, чем полезно. Самооплакивание удаляет человека от Бога и не позволяет ему ощутить в себе должную покаянную глубину, не даёт ему, как говорят, «стукнуться о дно, чтобы опять всплыть кверху»…
Самооплакивание вредно ещё и потому, что истинное сокрушение сердца и обращение к Богу приводит кающегося к радости; из бездны отчаяния оно подымает человека и ставит его на скалу, тогда как самооплакивание отказывает плачущему в утешении, оно толкает человека в «топь уныния», к отчаянию, к самоубийству…
Христос сказал: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся…». И все, кто прошли путём горького покаянного вопля, неизменно обретали небесное утешение и радость. Давид свидетельствует об этом, говоря: «Услышал Господь голос плача моего, услышал Господь моление моё и обратил сетование моё в ликование…» (Пс.29 гл.). Пророк Исайя пишет: «Возвестите сетующим на Сионе, что им вместо пепла даётся украшение, вместо плача — елей радости, вместо унылого духа — славная одежда» (Ис.61 гл.).
Подлинное покаяние поднимает человека, поднимает его сердце, его голову, его руки. Истинное покаянное рыдание всегда заканчивается духовным возрождением, уверенностью в прощении грехов и радостью спасения. Крест Голгофы, вначале вменяющийся грешнику в вину, позже принимается им, как единственная основа его прощения.
Христианство первых веков было религией радости. Примирившиеся с Богом грешники, спасённые по Его благодати, знали в те времена, что значит «радоваться радостью неизреченною и преславною». Но пять веков спустя, когда люди пытались следовать за Христом без предварительного покаяния, без оставления грехов, без обновленной жизни и Духа Святого, христианству стали приписывать подавленное настроение духа, печальное выражение лица и уныние сердца.
Грех — болезнь мучительная и смертельная, и трудно человеку радоваться, пока он подвержен этой болезни. Но радость, как сильное пламя, внезапно охватывает его, когда он убеждается в полном своём исцелении. Горькие слёзы покаяния прекращаются, когда Бог снимает с плачущего его греховное рубище и облекает в ризы спасения.
Чрезвычайно важно заметить, что в истинном покаянии усматривается четыре главных момента:
Угрызение совести (Иоан. 16,8-11),
Сокрушение сердца (Пс. 50-й),
Исповедание уст (Рим.10,9-13),
Исправление жизни (Мф.3,8).
Не подлежит сомнению, что все эти четыре этапа покаяния очень важны и, однако, ничто так не свидетельствует об истинности покаяния, как «сотворение достойного плода покаяния» — исправление жизни. Мы готовы забыть иногда, что покаяние наше тогда только бывает действительным, когда мы воздерживаемся от того, в чём каялись и не допускаем уже в нашей жизни грехов, исповеданных однажды пред Богом. Грех, прощённый Богом, есть только грех, оставленный нами навсегда! Слушайте, что говорят по этому поводу некоторые из отцов Церкви:
Иоанн Златоуст: «Чтобы получить прощение от Бога, не довольно молиться два или три дня; надобно произвести перемену всей жизни и, оставив порок, постоянно пребывать в добродетели. Бог не оставляет нам грехов, когда мы сами их не оставляем».
Василий Великий: «Самый верный знак, по которому всякий кающийся грешник может узнавать, действительно ли грехи его прощены Богом, есть тот, когда мы чувствуем такую ненависть и отвращение от всех грехов, что лучше согласимся умереть, нежели произвольно грешить опять пред Господом».
Григорий Богослов: «Покаяние имеет как бы два лица. Оно взирает на прошедшее и будущее; на прошедшее, дабы оплакать содеянные грехи; на будущее, чтобы не делать их уже более».
Адриан Ютский: «Покаяние есть договор с Богом об исправлении жизни».
Исаак Сирин: «Кто в надежде на покаяние поползнется вторично совершить тот же грех, в котором принёс покаяние, тот лукаво поступает с Богом».
Повторяя грех, который сознательно осудил в себе, человек сводит на нет самый акт покаяния, делает его недействительным. Примирившись однажды с Богом, мы должны жить в мире с Ним, а это возможно только в том случае, если мы не допускаем сознательного нарушения Его воли.
Человек не освободится от греха, пока не раскается; не раскается, пока не осудит себя, не осудит себя, пока не познает грехов своих и их значения и не принесёт Богу плода своего покаяния.
Флорентийский тиран Лоренцо лежал на смертном одре. Три вещи отягчали его совесть: убийства, грабежи и узники. «Ты ищешь прощения у Бога?» — спросил тирана великий проповедник правды Савонарола. «Три вещи ты, Лоренцо, должен немедленно исполнить: «Убийства? Их уже нельзя исправить — уповай на безграничное милосердие Божье. Награбленное? Всё возврати собственникам, и если кого из них нет в живых, — раздай нищим. Заключённые пленники? Выпусти измученных на свободу…».
Читатель! Нет надобности быть тираном и лежать на смертном одре, чтобы начать интересоваться вопросом спасения вашей души. Не надо совершать тяжких преступлений и жить в гнусных пороках, чтобы погибнуть. Ваша вина, какой бы она маленькой и ничтожной вам не казалась, достаточно велика для того, чтобы разлучить вас навеки с Богом. Воззри же на Него, Которого пронзили, и покайся!
Крещение
Один Господь, одна вера, одно крещение…
С начала третьего столетия и вплоть до наших дней, мы встречаем в христианских церквах множество разных определений сущности крещения.
