мира, с которым я познакомился в Минхэне и вообще в стране Ба Вай, изложив их на бумаге. Он сделает все, сказал он, чтобы их напечатали. Эти впечатления, сказал он, для большеносых просто неоценимы в силу их, так сказать, естественной непредвзятости.
Я отказался. Не потому, что сомневаюсь в ценности своих впечатлений для большеносых (для них-то они, во всяком случае, были бы ценнее, чем для моих современников). И время у меня еще есть; я писал бы, наверное, прямо на языке большеносых, чтобы избавить их от необходимости переводить, просто излагая то, о чем писал тебе в своих письмах, только в более упорядоченной и сжатой форме. Но я отказался. Потому что знаю, что произошло бы с книгой какого-то Гао-дая, изданной на местном языке среди множества прочих. Большеносые прочтут ее; когда для них настанут трудные времена, они прочтут ее даже внимательно. Да, они прочтут его книгу, кивая и соглашаясь с ее мыслями, а потом отложат ее и вернутся ко всем своим бесконечным делам, которые считают единственно «настоящими». С этими их «настоящими делами» ничего нельзя поделать.
Я рассказал господину Ши-ми историю о привратнике Цветочной страны из двадцать второй книги Чжуан-цзы, историю, в которой правитель Ен посещает Цветочную страну, а ее Привратник пытается растолковать ему смысл жизни (дао) и долга (дэ). Но Ен не понимает. Привратник сердится, и дальше я просто процитировал эти прекрасные слова, запавшие мне в память: «Сказав это, Привратник оставил его и повернулся, чтобы уйти. Ен двинулся за ним со словами: «Я хотел бы спросить…» Но Привратник отвечал ему: «Поздно».
Я не дерзаю сравнивать себя с Привратником, а тем более с великим Чжуан-цзы. Однако и я могу теперь сказать о себе: Гао-дай отвечал большеносым: «Поздно».
Таковы мои последние слова из мира большеносых — если не считать сердечного привета тебе, мой добрый друг, которого я через несколько дней смогу заключить в свои объятия. На этом заканчивает письмо и расстается с тобой до скорого свидания твой —
Примечание автора
При датировке писем даты китайского календаря пришлось перевести в европейские.
Обращения, а также формулы приветствия и прощания значительно упрощены и переведены лишь по смыслу: в эпистолярном стиле Древнего Китая эти формулы были чрезвычайно сложны и цветисты. В оригинале Гао-дай называет друга его полным официальным именем, сам же подписывается сокращенным именем ученого и лишь иногда — официальным. Все эти имена также заменены обычными именами.
1
Кайфын, тж. Бяньлян, Бяньцзин — город в провинции Хунань на р. Хуанхэ, столица Сунского Китая (960– 1127).
2
Ли — китайская мера длины, около 600 м.
3
Ланы — слитки серебра весом от 100 до 250 г. в форме башмачка или кораблика, использовавшиеся в Древнем Китае в качестве денег.
4
Мэн-цзы (372–289 гг. до н. э.) — древнекитайский философ, последователь Конфуция.
5
Таково точное древнекитайское обозначение того звания, которое мы привыкли обозначать как «мандарин». В эпоху династии Сун, из которой прибыл Гао-дай, имелось восемнадцать служебных рангов; таким образом, Гао-дай был довольно высокопоставленным чиновником. Его «четвертый ранг» можно приблизительно приравнять к рангу статс-секретаря или советника министерства.
6
Ли-цзи, Лицзи — «Книга установлений» (обрядов), одна из книг древнекитайского канонического пятикнижия (Уцзин), записанная учениками Конфуция.
7
Один шэн — около 2 литров.
8
Вероятно, имеется в виду Индонезия.
9
