поехать в поместье, которое, как официально сообщил адвокат Джозефа, является моей собственностью по праву наследования, признанному законом?
— Мм… — турок замялся, — Прикажете ехать прямо в Эссом, сэр?
— Куда?
— В Эссом. Так называется унаследованное вами поместье, сэр.
— Да. А если мне необходимо знать какую-то специфику, то расскажите мне об этом по дороге. Судя по плану местности, который мне прислал адвокат, тут километров сорок, значит, около часа пути по здешним дорогам. Этого вам достаточно для объяснений?
— Да, сэр, — с некоторым опасением в голосе подтвердил Аджан Раис-Оглу.
Перед мажордомом стояла непростая задача: показать наследнику плантацию и виллу в поместье Эссом так, чтобы у того не случился шок. Было бы лучше, если бы Людвиг Илбридж согласился на предварительную беседу с Грейвером или Маккелхом или кем-то еще из лордов, но канцлер Грейвер строго запретил говорить, что такая беседа обязательна. А Илбридж-младший оказался упрямым, и… Бремя объяснений легло на Раис-Оглу.
— …Аджан! Почему рабочие на плантации ведут себя так странно? Эти поклоны…
— Традиционная благодарность, сэр. Вы дали им работу, и они вам вежливо кланяются.
— Я им ничего не дал, я тут вообще впервые.
— Но, вы наследник лорда Джозефа, сэр, и они относятся к вам с таким же уважением.
— А почему они работают ручными орудиями? По-моему, надо завезти сюда тракторы, культиваторы, или какие-нибудь агротехнические комбайны.
— Тут две причины, сэр. Во-первых, экологическая технология. Ваш дядя внедрил ее с целью улучшения качества урожаев. Во-вторых, вилланы слабо знакомы с техникой, и поэтому, для них привычнее работать старыми проверенными методами.
— А откуда эти рабочие, или вилланы?
— Из Бенгалии, сэр. Но многие молодые вилланы родились уже здесь.
— И что, они постоянно живут в таких хижинах из соломы?
— Да, сэр, это их традиционные хижины.
— А электричество и водоснабжение?
— Электричество и водопровод есть в центральной усадьбе, сэр, а вилланы используют колодцы. Это традиционно, и ваш дядя не считал нужным что-то менять.
— И сколько вилланов в поместье?
— Триста двадцать семь дворов, сэр. Я подготовил для вас отчет в виде презентации на компьютере. А если вы хотите посмотреть натурально, сэр то я могу проводить вас на любую плантацию, или предложить вам проводника из вилланов, — Раис-Оглу сделал хорошо рассчитанную паузу и добавил. — … Или проводницу. На ваш вкус, сэр.
Людвиг Илбридж перевел взгляд со сплошных однообразных пестро цветущих полей, тянущихся вдоль дороги, на турка-мажордома.
— Говорите прямо, Аджан.
— Если говорить прямо, сэр, то вы, как лорд, можете выбрать себе девушку. Совсем не обязательно надолго. Можно на время. Традиция это одобряет, а девушки будут рады вниманию с вашей стороны.
— Вот как? Вы хотите сказать, что лорд здесь пользуется такой всеобщей любовью?
— Да сэр. По традиции, если лорд взял какую-то девушку, ее семья получает подарки.
— Интересная традиция, — произнес Людвиг, стараясь сохранять спокойный тон, и ему, вроде бы, это удалось. Раис-Оглу ничего не заметил, и продолжал развивать мысль.
— …Если у девушки будет прибавление, семья получит дополнительные подарки…
— Минутку, Аджан, я правильно понимаю, что пожертвования дяди в адрес детского интерната на острове Малак-Буру, связаны с… Как вы сказали? «Прибавлением»?
— Да, сэр. До Малак-Буру недалеко, и там детский интернат при реформатской церкви, основанный еще во времена Голландской Ост-индской компании специально для…
— …Для «прибавлений», так Аджан?
— Да, сэр. Через четверть часа мы будем в усадьбе. Если хотите, я распоряжусь, чтобы накрыли стол, и чтобы сменой блюд занялись симпатичные девушки. Вы выберите ту, которая покажется вам достойной.
— Значит, я могу выбирать только из тех, которые назначены прислуживать за столом?
— Нет-нет, сэр. Вы можете выбрать любую в вашем поместье.
— Тогда, — сказал Людвиг, — пусть машину остановят около вот той группы рабочих. Я посмотрю на организацию их труда, и на девушек.
— Да, сэр. Сейчас…
Аджан Раис-Оглу наклонился вперед, и шепнул несколько слов водителю, показав ему рукой место для парковки. Джип свернул с дороги и остановился на краю поля. Людвиг Илбридж быстро вышел из машины и, обгоняя охрану, направился к вилланам, которые немедленно прекратили все свои дела и теперь стояли неподвижно, наклонив головы и опустив глаза. Ни мажордом, ни охрана, не догадывались о смысле действий молодого лорда, и полагали, что он занимается именно тем, о чем говорил: выбирает девушку. В действительности же Людвиг сейчас исследовал ситуацию, в которой оказался. Выбор девушки являлся лишь удобным поводом, чтобы посмотреть поближе на работников, а точнее — на стиль их поведения. Только крайне наивный человек мог поверить, что все наблюдаемые странности с поклонами и замираниями объясняются некой бенгальской традицией, а ручной труд примитивными орудиями — экологической технологией. Но Людвиг абсолютно не намерен был демонстрировать свою догадливость кому-либо из сопровождающих, поскольку подозревал, что его проверяют, и если он как-то НЕ ТАК отреагирует на некоторые вещи, то… Последствия могут оказаться фатальными. Дядя Джозеф отправился в лучший из миров внезапно, и не факт, что он хотел оставить это странное поместье Людвигу. Просто, юридические обстоятельства сложились таким образом, что права бенефициара по данному объекту через какой-то траст унаследовал ближайший родственник мужского пола. Если бы Людвиг знал, что здесь никакое не экологическое поместье, а плантация с рабами, то ноги бы его не было на Долаке, но… Узнал он об этом только прибыв на место. Не требовалось особой сообразительности, чтобы догадаться: свидетеля, настроенного недружественно и нелояльно, и к тому же владеющего значительным объемом информации, не выпустят живым из Авалона. Это слишком опасно для «лордов», владеющих долями в здешнем плантаторском бизнесе. Следовательно, задача Людвига убедить «лордов», что он «свой». А для этого…
…Людвиг остановился напротив девочки лет 12. Худенькое смуглое существо полутора метров ростом, одетое, как все здешние работники, в длинную серую рубашку из какого-то дешевого полотна, подпоясанную лентой из такого же полотна. Обуви нет (мажордом, если спросить, конечно, ответит, что это такая бенгальская традиция, ходить босиком).
— Как тебя зовут? — спросил Людвиг, сделав свой голос предельно безразличным.
— Меня зовут Пачи, хозяин, — ответила она, продолжая смотреть в землю.
— Подними лицо, — сказал он, и через мгновение встретился взглядом с ее огромными, черными испуганными глазами на круглом полудетском личике. Полные темные губы девочки дрожали.
— Пачи значит «пятая», сэр, — проинформировал подошедший Раис-Оглу, — здесь часто называют детей по номерам. Еки, Дуи, Тин, Чар, Пачи, Чхои, Шати, Ати, Нои, Доши.
— У кого-то из работников есть десять детей?
— Да, сэр. Бывает и больше. Вилланы в самом начале приехали сюда уже с детьми.
— Значит… — сказал Людвиг, поворачиваясь к девочке, — ты пятый ребенок в семье?
— Да, хозяин.
— Ну, что ж… — он задумался.
— Вы ее берете, сэр? — спросил Раис-Оглу.
— Я бы взял, а что для этого надо сделать?
— Ничего, сэр… Пачи, садись в машину, на заднее сидение, между охранниками…
— Да, мажордом, — ответила девочка и, как заводная игрушка, зашагала к джипу.
