действий (уборка урожая кофе, или работа киркой на залежах гуано, или сексуальное удовлетворение клиентов, или рытье канав) не играл особой роли. Им было не понять особых страданий Зирки из-за именно сексуального характера принуждения, как Зирке было бы не понять переживаний ортодоксального вишнуита, принужденного к работе, которую Творец поручил людям низшей варны.
По-своему интерпретировав причины печали своей новой знакомой, Оюю заявила:
– Хэй, гло, ты зря опасаешься, что марокканцы будут тебе мстить. Тут не Европа, тут Меганезия. По Хартии, если внешняя сила попытается задавить нашего судебного свидетеля, то в ответ будет «autodefenca code rojo». Это объявление войны до полной ликвидации всех участников такой внешней силы. А ты думала, мы зря платим соц-взносы на армию? Ага, щас! Там у нас ребята, что надо!
– Да, я видела ваших военных, – согласилась Зирка, – но…
– Не ваших, а наших, – педантично поправил Снэп, – А что «но»?
– …Но, – продолжила полька, – Это постановление в интернет, оно как клеймо на лбу, которое все видят. Все знают, что и как со мной делали.
– Ага, – согласилась Оюю, – И никто не сможет сказать, что этого сраного капитана расстреляли не за дело. Остальным тоже качественно вклеили, а из старпома вообще сделали пупса-пищалку, если я верно понимаю жизнь.
– Пупса-пищалку? – переспросила полька.
– Ага. Он что-то знает, и из него будут доить info сто дней, а потом одно из двух.
– А про клеймо я ни фига не врубился, – заметил Снэп.
Зирка зябко передернула плечами и вытерла глаза салфеткой.
– Я боюсь… – она замялась и окинула коротким, но внимательным взглядом своих собеседников, – …Я боюсь, что не смогу объяснить. Это ощущение, оно внутри.
– По ходу, тебе подпортили ауру, – тоном знатока сообщила Оюю, – Как бы, с одной, стороны – магический предрассудок, а с другой… Короче: давай сходим к tahuna?
– Tahuna? Что это?
– Не что, а кто. Это brujo…warlock…
– Колдун, – вздохнула полька, – Нет, я бы не хотела. Жаль, что тут нет священника.
– Священника? Жреца? Почему нет? Тебе нужен жрец из какой религии?
– Я – католичка. К сожалению, в Польше я не видела ни одного патера.
– Пфф! – весело фыркнул Снэп, – Польша – городок маленький. А вот в Табаке есть католический жрец, это точно. Там даже есть маленькая католическая пагода.
– Пагода, это ведь буддистский храм, – нерешительно заметила Зирка.
Снэп решительно качнул головой из стороны в сторону.
– Нет! Бывают буддистские пагоды, а это – католическая.
– Мы, по-любому, завтра едем в Табак за твоей флайкой, – добавила Оюю, – заодно зайдешь к своему жрецу, и он починит тебе ауру.
– Я даже не знаю, – еще более нерешительно произнесла полька.
– Чего ты паришься? – спросил Снэп, – Это недалеко. Мы просто пересекаем лагуну поперек, на норд-ост-норд, и на той стороне будет Табак. Всего-то десять миль.
…
Начиная заходить на посадку, Кватро Чинкл подумал, что это очень здорово, когда возвращаешься домой, где тебя ждут. Разумеется, он бы мог включить подсветку посадочной трассы в заливчике и сам, дистанционно, по мобайлу, но куда приятнее видеть, что это сделали те, кто тебя встречает…
…Касание – пробег – торможение. «Fiji-canard» остановился на спокойной воде в нескольких метрах от края пирса, на котором уже собрался комитет по встрече.
– Iaorana, док Кватро, а мы тут нахулиганили, – таковы были первые слова Снэпа, произнесенные, как только Чинкл открыл фонарь кабины.
– Вот как? – без особого удивления откликнулся математик, набрасывая трос с уже готовой петлей на столбик, – И что конкретно вы натворили?
– Мы выпили весь твой кофе и научили твою tavinihine плохому, – сообщила Оюю.
– В первое – верю, во второе – нет, – сказал Чинкл, перепрыгивая на пирс, – Зирку невозможно научить плохому, у нее слишком твердые принципы. Кстати, где она?
– Готовит ужин. Она классная девчонка, док, но мы все же научили ее плохому. Мы приступили к борьбе за расширение ее трудовых прав. Начнем вот с чего. Завтра ты предоставляешь ей внеплановый выходной. Если нет, то произойдет забастовка.
– Один выходной? – уточнил математик.
– Пока – один, – подтвердил Снэп.
– ОК, договорились. А что на ужин?
– Пошли, – сказала Оюю, – лучше один раз съесть, чем сто раз услышать.
На ужин был суп-пюре из курицы и бананов с ломтиками ананаса, а также горячий шоколад и грейпфрутовое желе в качестве десерта. На стадии длящейся расправы с десертом, Снэп поинтересовался:
– Док Кватро, а ты успел глянуть то, что мы тебе прислали про авиа-лихтер?
– Разумеется, я успел. Я справился с этим вчера, перед сном. У меня было серьезное опасение, что мне потом будут сниться кошмары, но – обошлось.
– Неужели так хреново? – спросила Оюю.
– Скажем так, несколько непривычно. И я не уловил вашей постановки задачи. Вы намерены попасть в книгу рекордов Гиннеса, с этим самым большим летательным аппаратом легче воздуха? Или этот объект делается для чего-то, кроме того, чтобы вызвать у всех изумленный возглас восторга в жанре: «Oh, what’s fucking monster»? Объясните мне, далекому от реальной жизни деятелю абстрактной сферы…
На последней фразе гости не удержались и заржали.
– На счет далекого от жизни, это ты лихо загнул! – произнес Снэп, – Кое-кто, не буду называть имена, сказал, что ты, док, самый практичный человек в Океании.
– Давайте я попробую угадать кто… – математик поднял взгляд к потолку, – …Мне кажется, его зовут Атли Бо, он живет на Рангироа и работает в лавке под названием «Sincher Light Air Cargo», более известной под аббревиатурой SLAC.
– Док Кватро, ты телепат? – уныло поинтересовалась Оюю.
– Нет, я гораздо хуже. Телепат угадывает мысли, которые могут быть довольно-таки сумбурными и не нести четкой информации, а я реконструирую уже оформившиеся мотивы поступков, что гораздо надежнее. Если молодой мужчина, состоявшийся как специалист в определенной сфере… Я имею в виду инженерию небесных сарделек… начинает регулярно посещать лекции по такой далекой от этого области, как теория особенностей в методе конечных элементов, то это странно. А если он еще начинает появляться на этих лекциях со своей подружкой… Ее зовут Олан Синчер, не так ли?
– Да, – Снэп кивнул, – она дочка Чимег Синчер, фундатора партнерства SLAC.
Кватро Чинкл улыбнулся и продолжил.
– Мне не составило проблемы выяснить, что эта симпатичная парочка появляется не только на моих лекциях, но и на лекциях доктора Орейли по палеобионике. Далее, потворствуя своему любопытству, я стал искать точку пересечения этих дисциплин. Разумеется, я ее нашел. Так что, никакой телепатии. Сплошная логика.
– Знаешь, док Кватро, это ты монстр, а не наш авиа-лихтер, – сообщила Оюю.
– Я белый и пушистый, – возразил математик, – Между прочим, теперь мне понятно, почему партнерство «SLAC» вписалось тут на Киритимати в спонсор-пул проекта «Diogenes Astronautic Barrels». Обитаемые космические бочки интересуют сеньору Синчер только после работы, за ужином, а вот надувные оболочки этих бочек, это реальная бизнес-перспектива. Итак, мальчики-девочки, вот вывод: вы работаете на партнерство SLAC, а ваше участие в проекте Диогеновых бочек, это, как говорят в Гестапо, «оперативная легенда». Что, спалились, ага?
– Мы бы сами тебе сказали, – немного обиженно ответила Оюю.
– И кстати, – добавил Снэп, – бочками мы тоже занимаемся, абсолютно честно.
– Это ничего, что я тоже слушаю? – спросила Зирка, наливая всем еще шоколада.
