однако туземцев уничтожили две оккупации: германская, потом – японская. Когда Маршалловы острова стали колонией, а затем – полуколонией США, Бокатаонги оставался необитаемым.
Канаки вернулись незадолго до Алюминиевой революции и, не сказав никому об этом интересном факте, быстро построили объект - авиабазу Сибил. На этом краю будущей Меганезии боевые действия (т.н. Операция «Северный Тропик») начались следом за революцией в Лантоне, плавно перешли в торпедную войну на тихоокеанских трассах, продолжались до 3-го года Хартии, и полностью прекратились только с подписанием Сайпанского пакта. Спорный атолл Уэйк в 300 милях к норд-норд-вест от Бакатаонги окончательно перешел к США, а другой спорный атолл Джонстон (бывший ядерный и химический полигон) в 2000 милях к востоку достался Меганезии. Так поделили…
Из войны атолл Бокатаонги вышел неузнаваемым. Поскольку площади не хватало для разрастающейся авиабазы, а взять грунт для насыпки дамб было негде, мелководную лагуну превратили в диатомовый плафер. Одноклеточные диатомовые водоросли, как известно, строят панцири из силиката, который они извлекают из морской воды. При хорошем освещении и перемешивании, в достаточно теплой воде, масса диатомового фитопланктона удваивается каждые 4 часа. Пара недель потребовалась, чтобы тонна исходного планктона заполнила эту изолированную лагуну густым супом, из которого ежедневно извлекали несколько десятков тысяч тонн низкосортного бетона. В итоге, атолл стал плоским угловатым бетонным островом, площадью более ста квадратных километров, примерно треть из которых занимали огромные бассейны, заполненные бульоном из живого силиката. Непонятно, что происходило бы на Бокатаонги дальше, если бы не Алакса Торба, 35-летняя американская алеутка, у которой двусмысленно сложилась личная, общественная и коммерческая жизнь в Штатах, и…
…
…Эврика Торба легко подняла небольшую пластиковую бочку, одним уверенным движением наполнила пальмовым пивом пять кружек, а затем продолжила рассказ.
- …И мама метнулась искать бизнес-удачу в Океании. Ну, типа, как доисторический ковбой на Дикий Запад, за вольным ветром и шальными деньгами.
- У ковбоев был бизнес по мустангам и бизонам, - заметила Люси.
- Вообще по лошадям и по всем видам скота, - уточнил Феликс Тринидад Бенитес.
- А я, - добавила Есано Балалайка, - видела по CNN скачки на свиньях. Тоже ковбои.
- Вот, - Эврика кивнула, - У мамы вся жизнь - скачки на свиньях. Бизнес – свиньи. Правительство штата - свиньи, каких мало. Мужчины, полные свиньи, три подряд. А Гринпис и зоофилы? Joder! Свиньи, это плюшевые зайчики по сравнению с ними!
- Хэх, - буркнул Хаген, - Гринпис - ясно. Но зоофилы - это личное дело.
- Ты не догоняешь, бро. Будь другом, переверни мясо на решетке, а я объясню.
Похоже, Эврику завораживало то, с какой невообразимой точностью Хаген орудует длинным пинцетом. Еще в процессе готовки первой порции барбекю, Хаген отобрал пинцет у хозяйки «поляны», и ее уважение к эксперту по роботомоторике (исходно немалое) выросло не менее, чем вдвое. Эврика, несколько тяжеловато сложенная, но обаятельная алеутка, примерно ровесница Хагена, владела домостроительной частью бизнеса семьи Торба, а также плантацией гигантских грибов-поганок (источником хитиновой сетки - армирующего наполнителя для бетоно-пластика). Огромный, как бадминтонная площадка, балкон мансарды коттеджа Эврики, где расположилась компания из пяти человек, был развернут в сторону этой плантации, которая, в лучах заходящего солнца, напоминала парк с декоративными баобабами. Вообще, на закате Бокатаонги смотрелся более позитивно. Не бросался в глаза его плоский ландшафт и огромные вращающиеся барабаны бетономешалок около бассейнов с «супом». А вот маленькие садики из кокосовых пальм на крышах алеутских коттеджей, как раз четко прорисовывались на фоне неба. Даже свиньи вдалеке хрюкали как-то романтично…
Хаген быстро перевернул пять кусков мяса на решетке. Эврика одобрительно цокнула языком, и привела обещанное объяснение.
- Ты думаешь, бро, что я про зоофилов, которые трахаются со зверушками? Нет! Я про специальных американских зоофилов, которые борются за право каждой свиньи и даже каждой курицы на охрану труда, полноценный отдых, обеспеченную старость…
- Что-что? – переспросила Балалайка.
- …И защиту от генной модификации и от клонирования, - договорила Эврика.
- Ты прикалываешься? – подозрительно спросил Хаген.
- Это реально, - вмешался Бенитес, отхлебнув пива, – Есть такие организации: «Люди за этичное обращение с животными» и «Американское общество против вивисекции».
- Но это, наверное, про диких животных, - возразила Балалайка, - Я, тоже считаю, что нечего охотиться, например, на леопардов, чтобы какая-нибудь дура 90-60-90, которая рекламирует тачки по сто килобаксов для плутократов, ходила в меховом манто.
- Дикими животными, - сообщила Люси, - там занимаются другие команды. Например, «Общество охраны морской фауны», хэд-офис: Фрайди-Харбор, штат Вашингтон.
- Ты тоже в экологическом движении? – поинтересовался американский лейтенант.
- Некоторые мои друзья, как бы, экологи, - скромно ответила юная меганезийка.
Эврика Торба иронично хмыкнула. Бенитес отнес это на счет тотальной нелюбви к организациям по защите животных, и не стал переспрашивать, поскольку не знал о тонкостях смысла приставки «как бы» - «how-as» в канакском диалекте «basic-en».
- Так вот, - продолжила Эврика, - Мама стала искать место, где нет всей этой своры защитников свиней, куриц, хромосом и песчинок. И нашла! К 4-му году Хартии, на Бокатаонги все было так засрано, что хуже некуда, но можно было попробовать что-нибудь улучшить. По-моему, у мамы неплохо получилось. Не Люксембургский сад, конечно, но и не пустыня Невада. Вокруг свиноферм, уже нормальные плантации триффидов. Типа, джунгли. Хорошо, когда нет гребаных защитников животных!
- Ну… - произнесла Балалайка, отхлебнув пива, - С одной стороны, эти защитники – болваны. Обычному человеку требуется мясо, значит, надо убивать свиней и прочих куриц. Но убить можно по- разному. И я так понимаю, что адекватные агитаторы за животноводческую этику…
- Я знаю, - перебила Эврика, - Но это не к нам. Прикинь, гло, у нас здесь не принято ошпаривать свинью заживо кипятком, чтобы технологично убрать щетину, и все такое. Технология - технологией, но у нас работают нормальные парни, которые убивают по-первобытному. Чик – и готово. Свинья икнуть не успевает, как уже на полях Иалу. А система с визгом и кошмаром - это не для нас. Выглядит херово, и давит на психику, а значит, по ходу, неправильно. Короче, этой проблемы у нас нет. А вот проблема, как перерабатывать туши в постиндустриальном режиме – есть. Поэтому, Хаг для нас, это классная находка. Другие спецы-роботомоторики воротили нос. Тьфу, туши. Бюээ…
Хаген подбросил вверх пачку и своим фирменным жестом прикурил сигарету, которая выпала точно между пальцами.
- Хэй, Эврика, я сейчас покраснею, как юниор – победитель проа-конкурса перед TV-камерой. Я же тебе объяснял, что делал в колледже курсовой проект по промысловым акулам. Твои свиньи, когда они туши, это те же акулы. В смысле: они многоцелевой объект с низко стандартизованной конфигурацией.
- Забойный афоризм! – Балалайка хлопнула в ладоши, - свиньи это те же акулы!
- Ага, - Эврика кивнула, пережевывая кусочек барбекю, - Хаг иногда такое загнет, что двумя руками не разогнешь. Но! Он друг семьи Торба. Нашей семьи. Это я к тому, что нечего вам идти в отель. Отлично переночуете у меня. Я вам отдам гостевой кубрик в мансарде. Там гораздо удобнее, и завтрак будет по- любому вкуснее, чем в отеле.
- Нам надо в 8 утра четко быть на аэродроме, - напомнил Бенитес, - сначала Балалайка улетает на атолл Джонстон, потом я улетаю на Гавайи.
- Если ты беспокоишься за ранний подъем, - сказала Эврика – то это зря. Мы так и так встанем в 6:30. Прикинь: Хаген и Люси будут контролировать комплектацию сборных домов перед отправкой. Не доверяют, однако. Даже слегка обидно.
- Ничего личного, - ответил Хаген, - Просто, регламентная процедура.
Эврика выпятила нижнюю губу, громко фыркнула и пояснила.
- Это Хаг нахватался всяких выражений у своих приятелей – мафиози.
