острова и автономия Буга-Бука, а далее в том же направлении — Папуа. Население Науру, 14 тысяч жителей, это особенная этническая группа, промежуточная между полинезийцами, меланезийцами и микронезийцами. Особенность состоит в неком врожденном таланте договариваться со всеми соседями, вроде бы, никого не обманывая, но при этом оставаясь с прибылью.
Первые две трети XX века предприятие «The Pacific Phosphate Company» добывало тут фосфаты и превратило половину острова в необитаемую пустыню. Во время перерыва (вызванного Второй мировой войной) поселки были разрушены бомбежками. Когда в 1968-м туземцы получили независимость, их некогда цветущий остров выглядел, как съемочная площадка триллера о последствиях термоядерной мировой войны.
Но, науруанцы не унывали: у них теперь был государственный суверенитет, хороший ресурс (для тех, у кого есть предпринимательская жилка). Скоро науруанцы выдумали множество экзотических видов бизнеса, таких, как торговля признанием суверенитета фантомных государств и продажа частным лицам гражданства по рождению (как бы, постфактического рождения на острове Науру). Любую корпорацию или даже банк на Науру можно было зарегистрировать в течение суток, а потом (если надо) уничтожить полностью, бесследно, будто ничего и не было. Лидеры острова жили замечательно, и немножко делились с простыми островитянами, но в конце XX века (вот беда) остров Науру был назначен Финансовой империей зла, отмывающей деньги наркоторговцев. Банковская система Науру была заблокирована ведущими странами «первого мира», и настал кризис. Считалось, что науруанцы не выберутся из этих проблем, однако, они продолжали жить, ловить рыбу, кого-то выбирать в органы власти, и печалиться, если австралийский провайдер отключал остров от всех видов связи за неплатежи.
Фирма «Takido Domo» была зарегистрирована на Науру в эру расцвета оффшора, для конфиденциальных операций некого крупного японского концерна. Смысл операций состоял в переброске денег на взятки чиновникам, от которых зависело распределение крупных государственных заказов в Японии, США и Евросоюзе. Но, когда Науру был удостоен титула «Финансовой Империи Зла», фирму, во избежание проблем, быстро задекорировали под местную (якобы, она занималась отверточной сборкой лодочных моторов). Джун Тэ-О, директор «Takido Domo», получил от концерна бонус за то, что натурализовался в Науру, переписал владение фирмой на себя, и «забыл» все, чем эта фирма занималась в интересах концерна. Вот такой дисциплинированный сотрудник.
Когда комиссия FATF (Межправительственная группа по борьбе с отмыванием денег) добралась до концерна, история его связей с науруанской «Takido Domo» выглядела совершенно безобидно: концерн долгое время поддерживал моторно-лодочный бизнес бывшего сотрудника, пока предприятие не встало на ноги. Можно проверить, на месте. Представитель комиссии прилетел и проверил: да, есть цех-ангар, есть производство. Обвинение в отмывании денег было снято с концерна, а Джун Тэ-О теперь крутился самостоятельно. Несколько лет «Takido Domo» качалась на грани коллапса – местный рынок был мал, а региональный рынок уже поделили новозеландцы и австралийцы.
Вдруг (вот удача) появился хороший парень из Микронезии, который стал накатывать фирме мистера Джуна крупных заказчиков. И не только на моторы, а и на новые виды топлива к этим мотором, и на катера и яхты, которые ходят с этими моторами на этом топливе. Джун Тэ-О хорошо на этом поднялся. Теперь у него настоящая фабрика, где производится много всего, от ширпотреба до мощных машин для солидных клиентов.
Неолео Кои сделал многозначительную паузу, и произнес.
— Разумеется, мистер Джун Тэ-О был вынужден взять в долю этого хорошего парня из Микронезии... В смысле — меня... Быстрое развитие требует расширения клиентуры и вложения ресурсов. Самому Тэ-О было не поднять такую тему... Это все между нами, мисс Сноу. Видите ли, Тэ-О хороший дядька. У него замечательная семья, настоящая науруанская. Он лицо фирмы, почетный горожанин Йангора, вице- председатель совета Технического колледжа, спонсор программ экологии, науки и коммуникации. Даже на соседнем острове Банаба, хотя это уже Кирибати, знают мистера Джуна. Он там создал фабрику био-фюэла и экологическо-метеорологическую авиабазу. Но, есть вопросы бизнеса, которые вне компетенции мистера Джуна. Он это знает и принимает, как факт.
— А... — Йуки замялась, — ...А мистер Джун не пострадал из-за той истории...?
— Когда его обвинили в поддержке терроризма? – уточнил Неолео, — Ну, что вы! Такое обвинение в адрес одного из самых уважаемых граждан выглядело просто нелепо. Те четверо агентов MI-S, которые приехали снимать с него показания, чувствовали себя крайне неловко, когда явились полсотни студентов колледжа... Это довольно крутые ребята, если их разозлить. Но, жена мистера Джуна, замечательная женщина, быстро успокоила всех, сказав, что это простая формальность, и попросив убрать ружья...
— ...Дисковые полуавтоматы 12-го калибра, — вставил Вевак.
— ...Убрать ружья, — повторил Неолео, — и разрешить британским офицерам пообщаться с мистером Джуном для составления протокола. Безвредная бюрократия. Тэ-О выслушал вопросы, честно ответил, что не поддерживает терроризм, и британские агенты уехали.
— А кто за все это платит? – напрямик спросила японка.
— О!... — Неолео подмигнул ей, — Вы смотрите в корень. Да, источники средств не совсем обычные, но они уж точно не хуже тех, которые используются в «Первом мире».
Параллельные события.
Бермудский треугольник. Риф Челленжер.
13 миль к юго-западу от Бермудских островов.
Стэн как чувствовал, что пилотом «планового почтово-курьерского тренинг-рейса» на экологический авианосец «Whale-911», окажется его знакомая Тали, девушка, якобы происходящая с Ориноко из племени варао, и служащая пилотом «пиратских» ВВС. В течение первого часа полета, Тали всячески острила на тему о том, что «Интерпол-2» обязан включить ее в список оплачиваемых работников, а Прусский Университет (где Стэн Зауэр числится доктором), разместить фото Тали на доске почета. Стэн достойно отшутился, и далее по инерции травил европейские студенческие анекдоты до самой дозаправки в Казамансе. Там они садились не на ту грунтовую партизанскую полосу, с которой вчера взлетали с майором Лесли и обездвиженным Клаусом, а на отличную бетонку аэродрома Скриг (который раньше контролировался эфиопскими «голубыми касками»). Но теперь миротворцы были экстренно эвакуированы из-за радиоактивного заражения, и на авиабазе хозяйничали партизаны. Правда, несколько ангаров в секторе обслуживания были окружены значками «черная мельница на желтом поле» (опасный уровень радиации), но остальная часть активно использовалась. В парковочной зоне с нескольких авиа-транспортов выгружали контейнеры (не с елочными игрушками, надо полагать). Рядом с аэродромом, на скалистом берегу Атлантического океана, в наскоро сляпанным форте из бетонных балок, стояли реактивные минометы (кажется, реплика «Nebelwerfer» 1940-го года: штука простая, но мощная и надежная). Стэн подумал, что авиабаза Скриг потеряна силами ООН навсегда. Если даже партизанам придется уйти обратно в болота, то заминировать Скриг они точно не забудут. Скорее всего, уже его заминировали. Удачный финт у них вышел с нелегально захороненными ТВЭЛами...
Всю вторую половину полета, Стэн продолжал размышлять на эту тему. Сейчас в его голове оказалось достаточно плиток паззла, чтобы сложить картину... Пусть, не всю, картину, но достаточно большой осмысленный фрагмент, в котором просматривается структура всего процесса. Всего за несколько часов пути с атлантического побережья Казаманса к рифу Челленджер, Стэн построил в уме связный и хорошо обоснованный ретроспективный анализ Агрендской операции, с объяснением многих парадоксов.
Самым парадоксальным было то, что Альянс и Объединенные нации провалили эту операцию, а точнее — проиграли крупную военную компанию. Единственным (очень сомнительным) успехом можно было считать то, что на острове Агренда полностью разрушен единственный крупный город Порт-Роал, с пригородами. Пустой город, из которого режим Лерадо предусмотрительно эвакуировал жителей, производственные объекты, и значительную часть транспортных и коммуникационных единиц.
Сейчас Стэн отчетливо понимал: команда Хубо Лерадо выиграла эту кампанию в тот момент, когда
