Большая стела (фрагмент которой ныне находится в Британском музее) была установлена в честь великой победы армии фараона Себекхотепа IV, а статуя царя в человеческий рост была воздвигнута на острове Арго в центре Нила, немного выше по течению от Кермы. Это было традиционным способом установления новой границы государства; египетские войска должны были защищать образ своего царственного властелина, как если бы это был сам фараон.
Благодаря храбрости и решимости Моисея и его военачальников Египет не только изгнал жестоких кушитских грабителей со своей территории, но и расширил границы государства фараонов XIII династии от второго до третьего нильского порога на целых 200 километров к югу.
По возвращении в Египет популярность Моисея среди обычных египтян воспарила на новую высоту. В каждом городе, через который проходил победоносный военачальник со своей супругой на обратном пути вниз по Нилу от Вавата, царевича Моисея чествовали за великую победу. Однако во дворце фараона Ханеферра дела обстояли иначе. Здесь народную славу Моисея рассматривали как прямую угрозу для трона. Усыновленный царевич Египта азиатского происхождения не принадлежал к царской родословной и не являлся очевидным наследником.
Отсутствие Себекхотепа IV во время кровавой войны за освобождение Египта от кушитских угнетателей не прошло незамеченным. В то время как царевич Моисей возглавил борьбу с армией захватчиков, сам фараон вместе с наследным царевичем Себекхотепом и остальными придворными предпочел отсиживаться в безопасности в залах своего дворца в Аварисе. Теперь Моисей разгромил кушитов, а его победа была приписана его приемному отцу Ханеферра Себекхотепу, но царь продолжал сомневаться в намерениях своего приемного сына. Было ли триумфальное шествие Моисея через Египет частью его кампании по самовозвеличиванию и отражало ли оно замыслы среди его сторонников в армии возвести царевича на трон в обход законного наследника? Ханеферра и его советники выжидали удобного момента, чтобы вновь захватить политическую инициативу.
Однажды царевич Моисей отправился навестить свою родную мать, старшего брата Аарона и сестру Мириам. Проезжая на своей колеснице по одной из дамб, соединявших островные поселения, из которых состоял город Аварис, он стал свидетелем издевательств египетского надзирателя над еврейским рабом, когда несчастный пытался починить участок обвалившейся насыпи. Молодой азиатский царевич пришел в ярость. Спрыгнув со своей колесницы, он ударил надзирателя по затылку своим церемониальным жезлом. Египтянин упал на землю бездыханный.
Вскоре распространились вести о «преступлении», в котором египтянин был убит ради защиты раба азиатского происхождения. Моисей сознавал всю тяжесть своего положения. Он знал о настроениях, царивших во дворце фараона, и понимал, что именно такой предлог нужен царю для того, чтобы арестовать и казнить его. Оставался лишь один выход: Моисей переоделся азиатским торговцем и отправился на восток — за границу Египта и за пределы досягаемости фараона — в глухие пустоши Синайского полуострова.
В течение нескольких месяцев Моисей блуждал от одного оазиса к другому в поисках убежища. Прибыв в копи Серабит-эль-Хадим, он обнаружил группу азиатских рабов, работавших в гористой местности в поисках драгоценного голубого камня, посвященного богине Хатор, «Владычице Бирюзы». Некоторое время он работал вместе со своими сородичами. Египетские надсмотрщики не узнали его из-за длинных нечесаных волос и окладистой бороды. Потом Моисей двинулся дальше через Вади Магара к южным горам Синайского полуострова.
Несмотря на то что двадцатилетний царевич, бежавший от гнева фараона, был закален военными кампаниями и месяцами скитаний в глуши, он был близок к полному истощению, когда наконец достиг территории, где жили мадианиты. Там, в ущелье между двумя высокими гранитными пиками, Моисей вышел к артезианскому колодцу, водой из которого с благодарностью утолил свою жажду перед тем, как лечь на отдых под кроной старого тамариндового дерева. В благословенной тени его ветвей молодой принц отошел ко сну, думая о своей прекрасной кушитской жене и египетских друзьях, которых он оставил позади, и спрашивая себя, увидит ли он их когда-нибудь снова.
Моисея разбудили крики и причитания, раздававшиеся поблизости. Он увидел, как шайка пастухов издевается над группой девушек в ярких цветных платьях, не давая им набрать воду из колодца, чтобы напоить коз и овец. Собрав все оставшиеся силы, Моисей напал на изумленных пастухов; при этом он размахивал руками и кричал во всю мочь. Они в панике отступили. Моисея препроводили в лагерь Иофора, мадианитского племенного вождя и отца семерых дочерей, благодарных ему за неожиданную помощь. Там, на равнине эр-Рааха, он получил еду, одежду и кров. Царевич Египта в изгнании наконец нашел надежное убежище среди мадианитских кочевников. Моисей оставался в шатрах Иофора более пятидесяти лет и женился на старшей дочери мадианитского вождя Сепфоре, которая родила ему двух сыновей. Моисей назвал их Гирсам[89] и Елеазар.[90]
Мадианитское общество состояло из племенных групп, кочевавших по территории Восточного Синая и на северо-западе Аравийского полуострова. Они вели свой род от Мадиана, сына Авраама от его второй жены Хетурры. Потомки мадианитян откочевали на восток в Аравийскую пустыню, где в отличие от своих родичей-израэлитов оставались свободными от египетского рабства. Самоизоляция мадианитов помогла им сохранить традиционные обычаи и верования, что было невозможно для рабов еврейского происхождения, чья культура испытала сильное влияние их египетских хозяев. В этом отношении Иофор и его народ были гораздо ближе к образу жизни Авраама, чем порабощенные потомки Иакова.
Во время своего долгого пребывания в обществе Иофора Моисей начал понимать подлинные культурные корни своего народа. Он провел много вечеров, слушая своего тестя, который рассказывал истории об Аврааме и десяти его великих предках вплоть до Всемирного Потопа. Сама история о Потопе и легенды, окружавшие этих героев, которые жили до катастрофы — допотопных патриархов, — будоражили воображение Моисея, стремившегося определить собственную роль в родовом наследии потомков Авраама.
Ранней весной клан Иофора обычно перегонял свои стада в Южный Синай, где свежие побеги на короткое время давали пищу для животных, прежде чем летняя жара превращала землю в бесплодную пустыню. Моисей, которому перевалило за семьдесят, по-прежнему отличался крепким здоровьем, обнаружил хорошее место для выпаса своих стад у подножия горы Хорив (неподалеку от колодца, где он впервые повстречался с мадианитянами). Он регулярно возвращался сюда после сравнительно влажного зимнего сезона. Он знал, что, если в феврале идут обильные дожди, местные источники наполняются водой и пустыня вокруг Хорива расцветает.
Моисей путешествовал налегке, останавливаясь у подножия горы со своей женой и двумя сыновьями, ухаживавшими за скотом и жившими в единственном шатре. Жизнь в пустыне изменила его, но самое важное событие, определившее дальнейший путь его жизни и навсегда изменившее историю региона, произошло именно здесь, весной 1452 г. до н. э.
Моисей оставил Сепфору, Гирсама и Елеазара с главным стадом, а сам отправился на поиски отставших животных. Он услышал блеяние молодой козы из-за скалистого выступа в центре узкой лощины, ведущей к нижним склонам горы Хорив. Посмотрев вверх, он увидел странное сияние, исходившее из пещерообразной выемки в каменистом склоне. Моисей поднялся к углублению, защищенному мелким кустарником (Rubus sabctus, арабск. аллаюг) от жаркого полуденного солнца. История о том, что произошло в этой пещерке, передавалась из поколения в поколение; это был момент, когда Бог израэлитов впервые открыл свое древнее имя человеку, которому предстояло стать великим искупителем Израиля.
В видении Моисея куст был охвачен пламенем, но не сгорел, а затем он услышал голос, сказавший, что ему предстоит исполнить свое предназначение и вывести свой народ из египетского рабства в страну молока и меда, где некогда жили Авраам, Исаак и Иаков.
Голос из горящего куста ответил: «Я тот, кого называют Эа (еврейск. Eyah asher Eyah). Ты должен
