Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя

злого умысла? Да, в советской системе не было ублюдочных «голубых» партий; и все животрепещущие вопросы, касавшиеся жизни государства, решались людьми с партбилетами одного красного цвета. Однако подготовленные партийным аппаратом вопросы по две недели обсуждались на регулярно проводимых четыре раза в год Пленумах ЦК и съездах, а материалы их решений широко публиковались в печати. Причем не в виде куцых комментариев тележурналистов, а в форме полного текста постановлений, за исключением документов, имевших принципиально закрытый характер. То есть Советская власть была менее «тоталитарной», чем современная демократия с ее действительно тоталитарной коррупцией, чиновничьим беспределом и насилием средств пропаганды.

Вопросы партийной работы в условиях подготовки к демократическим выборам в законодательные и исполнительные органы стали предметом широкого обсуждения на февральско-мартовском Пленуме ЦК 1937 года. «История КПСС», выпущенная в шестидесятые годы, и воспитанные на ней историки лживо утверждали, что якобы этот Пленум стал импульсом для начала репрессий 37-го года. Вокруг него историками были нагромождены горы лжи, клеветы и инсинуаций. И попытаемся, хотя бы фрагментарно, проследить действительную логику этого партийного форума.

Пленум начал работу вечером 23 февраля и продолжался 12 дней. Вместе с докладами на нем прозвучало 103 выступления. Первым поставили доклад Ежова, затем шло выступление Жданова о подготовке парторганизаций к выборам. Доклады Молотова и Кагановича «Уроки вредительства» – переместились на третье место. Четвертым был второй доклад Ежова. Доклад Сталина о недостатках партийной работы оказался последним.

Заседание съезда открыл Молотов. Как и на предыдущем пленуме, с первым докладом выступил нарком внутренних дел Ежов. Он сообщил, что в связи с расследованием «дела Бухарина – Рыкова»: «в Москве, Ленинграде, Ростове-на-Дону, Свердловске, Саратове, Иваново-Вознесенске, Хабаровске и в некоторых других городах были допрошены и передопрошены вновь троцкисты Пятаков, Радек, Яковлев, Белобородов… Активные участники организации правых: Угланов, Котов, Яковлев, Слепков Александр, Слепков Василий, Астров, Цетлин, Луговой, Розит, Сапожник(ов)… Козлов, Шмидт Василий и многие другие».

Нарком пояснял: «Все перечисленные участники организации правых дали исчерпывающие показания о всей антисоветской деятельности организации и своем личном участии в ней… Расследование деятельности правых, по нашему мнению, произведено с достаточной тщательностью и объективностью. Во-первых, совершенно в различных городах, различными следователями… опрошены десятки активнейших участников организации… которые в разное время и в разных местах подтвердили одни и те же факты.

…Во-вторых, многие из активнейших участников организации… и в частности такие ближайшие друзья Бухарина, его ученики, как Ефим Цетлин, Астров, сами изъявили добровольное согласие рассказать Наркомвнуделу и партийному органу всю правду об антисоветской деятельности правых за время ее существования. И рассказать все факты, которые они скрыли во время следствия в 1933 году.

В-третьих, для объективности проверки показаний, Политбюро… устроило очную ставку Бухарина с Пятаковым, Радеком, Сосновским, Куликовым, Астровым. На очной ставке присутствовали тт. Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов, Орджоникидзе, Микоян и другие». Докладчик указал: несмотря на то, что «все присутствовавшие на очной ставке члены Политбюро ЦК неоднократно ставили перед всеми арестованными вопрос, не оговорили ли они Бухарина и Рыкова, не показали ли лишнего на себя, все арестованные целиком подтвердили показания и настаивали на них.

Рыкову была дана очная ставка с людьми, с которыми он сам пожелал… Ближайшие работники, в прошлом лично с ним связанные, – Нестеров, Рагин, Котов, Шмидт Василий, – все они подтвердили предварительные показания, несмотря на строжайшее предупреждение, что ежели они будут оговаривать себя и Рыкова, то будут наказаны…»[60].

То есть все обстояло не столь просто, как это примитивно изображает историческая литература. Доклад Ежова содержал подробный разбор деятельности правых, начиная с 1927 года. Он основывался на хронологической логике событий, датах, фамилиях и подробностях частных эпизодов. Так, докладчик говорил, что к началу 1930 года «правые имели свой центр в составе Бухарина, Рыкова, Томского, Угланова и Шмидта. Для объединения руководства подпольной деятельностью правых, работающих в Москве, был образован так называемый московский центр, в состав которого входят: Угланов, Куликов, Котов, Матвеев, Запольский, Яковлев.

В то же время на местах, на периферии складываются группы правых из числа активнейших участников организации и, главным образом, учеников школки Бухарина… Такие группы складываются: в Самаре – группа Слепкова, в которую входят Левин, Арефьев, Жиров; в Саратове – группа Петрова [Петровского П.Г.] в составе Зайцева, Лапина [Лапкина В.С.]; в Казани – группа Васильева; в Иванове – группа Астрова; в Ленинграде – группа Марецкого в составе Чернова и др.; в Новосибирске – группа Яглома и Кузьмина; в Воронеже – группа Сапожникова и несколько позднее Нестерова; в Свердловске – группа Нестерова.< …>

Часть была арестована в связи с разоблачением группы Рютина, и после 1932–1933 гг. члены организации уходят в еще более глубокое подполье. Члены центра и их сторонники на местах поддерживают связь друг с другом только по цепочке. Если в 1932–1933 гг. мы имели большое количество фактов совещаний, собраний и даже конференцию, то в последующие годы всякие совещания запрещаются и связь налаживается только на началах персональных встреч».

Говоря о платформе оппозиции, нарком отметил: «Сейчас… бесспорно доказано, что рютинская платформа была составлена по инициативе правых в лице Рыкова, Бухарина, Томского, Угланова и Шмидта. Вокруг этой платформы они предполагали объединить все несогласные с партией элементы: троцкистов, зиновьевцев, правых. По показаниям небезызвестного всем В. Шмидта, дело с ее появлением рисуется примерно следующим образом.

В связи с оживлением антисоветской деятельности различного рода группировок, правые весной 1932 года решили… составить политическую платформу, на основе которой можно было бы объединить всю свою организацию и привлечь к ней все группы.

С этой целью весной 1932 года на даче у Томского в Болшево был собран центр правых в составе: Бухарина, Рыкова, Томского, Угланова и Шмидта. На этом совещании члены центра договорились по всем основным принципиальным вопросам платформы, набросали ее план…Затем центр правых поручил Угланову связаться с Рютиным, привлечь кое-кого из грамотных людей, оформить эту платформу… и представить на рассмотрение центра. Платформа… была составлена и осенью 1932 г. <…>

По предложению Угланова опять собираются в Болшево на даче у Томского под видом вечеринки или выпивки… и подвергают этот документ самой тщательной переработке и чтению. Читали по пунктам, вносили поправки. На этом втором заседании присутствовали Угланов, Рыков, Шмидт, Томский…При рассмотрении этой платформы Алексей Иванович Рыков выступил против первой части, которая дает экономическое обоснование. И сильно браковал: «Не годится, она уж слишком откровенно проповедует, это уж прямо восстановление капитализма получается, слишком уж не прикрыто. Надо ее сгладить…»

Томский выступил: «Экономическая часть – это чепуха… Главное не в ней (Смех в зале), главная вот эта часть, которая говорит об активных действиях…» Причем (он), как говорил Шмидт, назвал эту часть террористической частью. «Эта часть хорошо написана, а раз хорошо написана, давайте согласимся с ней и утвердим». <…>

Таким образом… материалы следствия бесспорно доказывают то, что фактическими авторами действительной рютинской платформы является не какая-то дикая группа Рютина, нечаянно свалившаяся с неба, а центр правых, в том числе Рыков, Бухарин, Томский, Угланов и Шмидт. Они являются действительными авторами… На этом же совещании было решено, что ежели где обнаружится эта платформа и будут спрашивать на следствии, то Рютин должен… выдать ее за свою… Вот, товарищи, истинное происхождение рютинской платформы».

Уместно напомнить, что и сегодня, вследствие неосведомленности, историки продолжают считать