Две подряд ершалаимские главы объединены не только развитием сюжета. Нет сомнений, что Автор имел в виду общие методы поиска и истолкования сюрпризов, которые несёт роман мастера. В прошлый раз мы почти не использовали «ключи» для сравнения 25 главы с другими главами. И всё же, расшифровав символ «цекубы» на основе исторических ассоциаций, мы окольным путём пришли к символике параллельной 5 главы, к ресторану Дома Грибоедова. Напомню, что под видом ресторана для избранной окололитературной публики Автор зашифровал советское издательство, издавшее Роман весьма ограниченным тиражом. При этом ресторан разделён на внешнюю, открытую веранду и на внутреннюю, не очень уютную часть, в которой вынуждены питаться слишком занятые члены правления. При этом внутренние интерьеры списаны Автором с ресторана Дома Учёных (ЦеКУБУ). Понятно, что речь идёт об узком круге учёных-гуманитариев, озабоченных головой Берлиоза.
Теперь можно истолковать и то место в 5 главе, где члены правления пытаются звонить по номеру 930, который не отвечает. Символика числа 900 означает традицию истолкования, к которой должна быть прибавлена мотивация бескорыстной любви к людям. В 5 главе, то есть во время первого издания Романа, такого истолкования не нашлось. Время пришло лишь в 25 главе, где присутствует число 30 и связанное с ним научное откровение. Таким образом, параллель с главой из первого большого ряда содержится в 25 главе в тщательно замаскированном виде. А вот параллель с 15 главой, стадией Надлома лежит ближе к поверхности и вполне различима под маскировочной сеткой «романа в романе». Сама эта маскировка под литературное произведение является аналогом внешней формы сценического представления в 15 главе.
В 15 главе на сцене театра распоряжается Творческий дух в образе конферансье. В 25 главе на сцене ершалаимской Мистерии руководит Воланд в сценической маске Пилата. В 15 главе пассивно, но эмоционально проявляет себя присутствующая московская публика. В 25 главе за кадром присутствует Маргарита, которая эту творческую общественность олицетворяет. Ненастоящий американец Дунчиль виноват в том, что прятал ценности в «навозной куче». Лучший в мире шут, загримированный под африканца, проливает драгоценное вино и тоже пытается спрятаться за «белую женщину».
Аналогом Куролесова в 25 главе является Фагот в маске Афрания, которому поручено изъять у жадного Иуды тридцать сребреников. А вот в пассивной роли несведущего Босого оказывается Каифа, которому тайно подбросили эти ценности. Согласитесь, что в таком сопоставлении число 30 иудиных сребреников вдруг проявляет парадоксальную символическую значимость. Да и сам Иуда, которому посвящена последняя треть 25 главы, оказывается сопоставлен со столь же молодым Канавкиным, любимым учеником ведущего в 15 главе. Канавкин так же разрывается между ролью любимого ученика и лояльностью к ветхозаветной тётке, но выбирает первое.
Эти параллели 5, 15 и 25 главы имеют собственную ценность, но заодно показывают, как нужно подходить к поиску сюрпризов в 26 главе. Главный сюрприз 25 главы мы отыскали на основе явной ссылки из 30 главы. Такую ссылку на 26 главу мы уже обнаружили как взаимное цитирование: Пилат в 26 главе: «И ночью, и при луне мне нет покоя. О, боги!», мастер в 24 главе: «И ночью при луне мне нет покоя, зачем потревожили меня? О боги, боги...»
Роль указателя – как у чаши цекубы, подтверждается близкой аналогией предмета: «И стаканчик подмигнул, блеснул в лунном свете, и помог этот стаканчик». Далее кот подтверждает, что «теперь главная линия этого опуса ясна мне насквозь». Речь об этом опусе – романе мастера. Так что лунный сон Пилата нам нужно сопоставить с 6 главой, а остальной текст 26 главы – с главой 16 про Казнь. Глава 26 «Погребение» тоже про казнь Иуды, а появление Левия продолжает сюжет 16 главы.
Если 26 глава повторяет сюжет 16-й, то не совсем ясна ключевая роль Низы. Но это лишь на первый взгляд, если не вспомнить канонического символа города-невесты. Ершалаим – это невеста Мессии, которая отрекается от него и предаёт римской власти, желая ему смерти. Это, наверное, главный смысл параллели с участием Низы, но не единственный. Для голубоглазой гречанки Низы центр города – не храм, а базар. Она олицетворяет вавилонскую ипостась всякого большого города, даже священного. Показательно и знакомство Низы со сводницей Энантой, имя которой заимствовано Автором у одной из вакханок в свите Диониса.
Близкое древнегреческое имя «Низ» принадлежит критскому царю, погибшему из-за предательства дочери, которая вырвала с головы спящего отца волшебный волос. Это греческий аналог истории библейской Далилы. Вторая ассоциация очевидна для русского читателя – низкая, теневая ипостась души города. Не удивительно, что «тень мессии» Иуда влюблен в «тень невесты». Удивительнее первая ассоциация, намекающая на то, что смерть «тени» лишает силы её хозяина. Впрочем, на это же намекает Бегемот в указательном эпизоде 24 главы: «Поверь мне, что всякую ночь я являлся бы тебе в таком же лунном одеянии, как и бедный мастер, и кивал бы тебе, и манил бы тебя за собою». Это изображение мастера как бестелесного призрака предупреждает о нежелательном повороте событий.
Вернёмся, однако, к параллелям. В начале 16 главы описано вавилонское многообразие ершалаимской публики, так что тень души города присутствует. Сопроводив процессию, направляющуюся на Казнь, Левий возвращается в город, чтобы одолжить острый нож в хлебной лавке. Похожий манёвр делает Афраний, чтобы заполучить в одной из лавок на Греческой улице не менее опасное оружие. Сравнение любовной страсти с острым ножом уже встречалось нам на страницах Романа.
Сцена убийства Иуды больше похожа на злобные мечты Левия из 16 главы, чем на сами события на Лысой горе. Афраний, наблюдающий за казнью на Масличной горе, интересуется не телом, а полученными Иудой ценностями – тридцатью тетрадрахмами. Сцена допроса Левия в 26 главе соотносится, скорее, с сюжетом 6 главы. Связь между образами Рюхина и Куролесова мы установили при толковании 15 главы, связь между Куролесовым и Афранием – в 25-й. Соответственно, есть параллель между доставкой Левия на балкон дворца и прибытием Бездомного в клинику.
В общем, какие-то параллели мы действительно обнаружили, но на полноценный сюрприз они пока не очень похожи. При чём здесь главная линия этого опуса? И почему она выглядит как лунная дорожка, по которой идут Иешуа и Пилат с Бангой? Вообще-то, если рассматривать как опус весь Роман, то лунная дорожка – это финал, последний отрезок восходящей линии третьей большой фазы. Эта последняя восходящая линия должна начинаться, в соответствии с «восьмым ключом», где-то посредине 26 стадии. Третья четверть 3-го ряда включает не только 27-29 стадии, но и предварительную стадию, параллельную финалу 26-й. Этот импульс означает начало перехода от второй четверти к третьей, от нисходящей линии к восходящей, и передан он через небесные явления. В 16 главе – это грозовая туча, прервавшая Казнь и расколовшая «башню». В 26 главе внезапно наступившее затишье и освобождение описано как «лунный сон» Пилата.
Есть и другое, более глубокое толкование сочетанию лунного света и главной линии Романа. Сама аристотелевская идея «подлунного мира» имеет прочную связь с теорией драмы, с обязательными поворотами главной линии сюжета трагедии, которая завершается комедийным
