33. Драматическое разоблачение
Символ – он и есть символ. Содержание, которое прячется за внешним образом или знаком, может быть сколь угодно глубоким. Так что любая попытка кратко выразить это содержание обречена на ограниченность и неполноту. Поэтому когда мы буквально одним словом обозначаем символику чисел, то речь идёт исключительно об условной замене числа подходящим словесным образом, то есть одного символа на другой. Например, библейское число 12 кто-то из толкователей назвал «совершенством», которое должно следовать за стадией несовершенства. Толкователи карт Таро приписывают числу 12 значение «мессия». Но мы будем всё же придерживаться наших собственных правил толкования через выявление главной идеи соответствующей стадии развития. Двенадцатая стадия по этой шкале обратно симметрична самой первой, речь идёт о возвращении к единству, утерянному в самом начале пути. Поэтому по аналогии с 11 стадией, где речь шла о переживании несовершенства, на 12 стадии речь должна идти о переживании единства с совершенством, а не о совершенстве. Поскольку само совершенство, единство и истинность присущи лишь Богу и символу единицы.
А вот самым кратким словом, обозначающим переживание единства с самим Совершенством, твари с Творцом является понятие «Мистерия». Например, оно вполне подходит к той части евангельского сюжета, в которой Иисусом наставляет 12 учеников. Двенадцать избранных переживают единство с Единым и через это переживание идут к своему освобождению от рабства. А вместе с ними к более гармоничному состоянию идут все ближние этих 12- ти. Таков самый общий смысл символики этого числа.
Однако, спрашивается, какое отношение к вышесказанному имеет скандальное представление в Варьете, описанное в главе 12? Тем более что речь идёт о сеансе чёрной магии с её разоблачением. «Разоблачение» вообще чуть ли не главное слово, повторяемое раз за разом действующими лицами. А ещё прозвучало один раз слово «милосердие», но зато в кульминационный момент. Автор явно что-то хотел подсказать, но что? И как это что-то связано с мистерией? Помнится, в самом начале исследования мы убедились, что в целом фабула Романа представляет собой изначальную классическую античную драму, которая органически вырастает из дионисийской мистерии. В этом изначальном виде античная драма была двуединой – сначала шло представление дифирамба в форме трагедии, а потом здесь же, не отходя от кассы самого древнего «варьете» разыгрывалась сатирическая комедия с участием переодетых зрителей и зрительниц.
Так-так, уже теплее. В этом контексте слова разоблачение и милосердие начинают нам напоминать что-то давно пройденное и успешно забытое из классики. Только, кажется, у Аристотеля в его теории драмы было не «разоблачение», а «узнавание», и не «милосердие», а «сострадание», но смысл происходящего на сцене и в зале от этой замены синонимов никак не меняется. Должны ли мы с вами удивляться тому, что наш лучший драматург, гордость нашего лучшего театра Михаил Афанасьевич Булгаков близко знаком с учением Аристотеля о трагедии? Или все эти тонкие и даже самокритичные намёки насчёт «козлиного пергамента» Левия или «козлиного тенора» Фагота сделаны впустую?
Ничего не поделаешь, придётся и нам лезть на самую дальнюю полку и доставать томик Аристотеля, чтобы в сочинении «Поэтика» обнаружить пять с половиной необходимых моментов настоящей трагедии: 1) «перипетия», 2) «узнавание», 3) «пафос», 4) «страх» и «сострадание», 5) «катарсис» как очищение, освобождение от переживаемого зрителем невольного соблазна, греховных помыслов. Нетрудно убедиться, что свита Воланда устраивает на сцене Варьете именно такое представление с вполне определённой целью выяснить «гораздо более важный вопрос: изменились ли эти горожане внутренне? ». Не испортила ли москвичей эта самая материалистическая аппаратура?
Не так уж сложно понять, что на роль наивного и ничего не подозревающего героя античной трагедии судьба-злодейка в лице свиты Воланда выбрала Жоржа Бенгальского. Случившаяся перипетия произошла от отсутствия у Бенгальского привычки к необыкновенным явлениям, как и у покойного Берлиоза. Поэтому он взялся беспечно комментировать слова и действия самого Воланда, и вовремя не внял честному предупреждению насчёт «Поздравляю вас, гражданин, соврамши!».
Не внял, не остановился, стал требовать предусмотренное явными и тайными циркулярами разоблачение. Фагот честно выполнил свои обязанности и подтвердил, что деньги настоящие. Собственно, в этот самый момент Бенгальский и руководство Варьете узнают, что оказались помимо своей воли вовлечены в настоящее преступление. А без такого невольного преступления, согласно Аристотелю, и не бывает правильной трагедии. Кстати, Булгаков должен был в своё время развеселиться, узнав о требовании обязательного разоблачения любых фокусов и магических действий, то есть «перипетий». Такое вот получилось со стороны Главреперткома и ОГПУ революционное принуждение советских зрелищных учреждений к учению Аристотеля.
После разоблачения должен наступить пафосный момент в сюжете трагедии, когда нагнетание страстей достигает высшей точки. Фагот умело раззадоривает публику, а Бегемот отрывает голову несчастному герою. Вот тут-то публика и должна осознать весь ужас положения героя. Да и не только героя. Сама-то публика благодаря умелой режиссуре тоже оказывается соучастницей. Жестокое наказание, свершившееся над героем, не могло не пробудить в зрителях если не мысли, то предчувствия. После отчуждения, достигнутого в результате разоблачения, и пафосного желания наказать, возникает первое, самое простое переживание единства с героем на основе общего страха перед законом. А из этого первоначального страдательного единства вырастает следующий момент сострадания или милосердия. После чего возникает стадия очищения, освобождения не только от страхов, но и от их первоосновы — соблазнов.
В сеансе чёрной магии этой стадии очищения, как мы уже догадались, соответствует переодевание зрителей в новую одежду, а также и переобувание. Это самое переодевание и переобувание необходимо, очевидно, для плавного перехода от трагедии к комедии, к фарсу как необходимому завершению дионисийской драмы-мистерии. При этом участниками фарса являются сами зрители, а сюжет фарса пародийно повторяет основные повороты трагедии. Только здесь уже в роли комедийного героя выступает Семплеяров, пафосное «отрывание головы» после обязательного разоблачения происходит хотя и болезненно, но чисто символически – в виде удара зонтиком. Как и чисто символическое переодевание приживалки в хозяйку.
Зная канонический сюжет дионисийских празднеств, будет не так уж трудно опознать в бегающих по улицам Москвы полуодетых гражданках настоящих вакханок. Впрочем, разоблачение в буквальном смысле, а также превращение червонцев в обычные фантики и есть окончательная точка в сюжете мистерии, освобождение всех участников мистерии от соблазнов, страстей и страхов, мешающих мистическому соединению с Совершенством, которое должно произойти в душе каждого.
Кто-то из читателей, наверняка, уже обнаружил сходство некоторых моментов нашей трагедии с уже разобранными нами перипетиями и страстями на пути Ивана Бездомного. Было, всё уже было в этот самый долгий день из жизни Ивана Николаевича – и узнавание своего соучастия в «преступлении», и отчуждение, и пафос наказания, обратившийся против самого обвинителя, было и очищение с переодеванием. Однако не переусердствуем ли мы с параллелями и повторениями? Такое ведь тоже бывает с начинающими исследователями. Поэтому нам с вами стоит обратиться к мнению самого авторитетного эксперта по вопросам античных мифов, а значит и античных мистерий и трагедий. Вот что пишет уважаемый профессор Лосев: «Трагический миф… необходимо содержит в себе шесть основных моментов своего развития, из которых первые три суть живописание отрыва от блаженной жизни Ума, а вторые три – живописание возвращения к ней».[51]
Лосев различает «страх» и «сострадание» как два момента, поэтому всего шесть, а не пять. Но для нас важно общее совпадение двух линий в каноническом сюжете трагедии из шести моментов и в уже описанной нами цепочке из 12 стадий. Из них первые шесть описывает движение от единства с высшим
