Какое же повторное событие может быть похоже на первую публикацию Романа в журнале «Москва»? И чтобы в этом событии участвовала та же читательская аудитория, но не сам мастер? Осмелюсь предположить, что таким событием может стать публикация истолкования Романа.
Вот, вот! Это и называется субъективизм, который может привести толкователя к серьёзной, а то и необратимой аберрации восприятия образов и сюжета Романа. Такие случаи уже были отмечены в отечественной практике. Например, есть такие авторы по фамилии Зима, которые действительно, на мой взгляд, подобрали верные ключи к расшифровке катренов и посланий Нострадамуса. Но после первых успехов вдруг решили, что важнее этого частичного истолкования событий нет. Так что начали примерять образы и сюжеты Нострадамуса к себе любимым. И сразу стало неинтересно.
Не скрою, и меня греет мысль, что русский
Но разве может быть какое-то иное истолкование, кроме субъективного? И разве сам предмет истолкования не является отражением столь же субъективной позиции самого Автора? Как можно вообще вести разговор об объективности в такой ситуации? Однако субъективность бывает разная. Мы уже обсуждали вопрос об обязательном присутствии притчи в каждом великом романе или культовых пьесах, фильмах. Сюжет притчи отражает содержание коллективного бессознательного, а остальное содержание книги или сценария относится к личным переживаниям Автора. В нашем случае к субъективной стороне Романа относятся черты характера персонажей, описания домов и интерьеров и многие иные детали, которые Автор мог позаимствовать только из окружающей жизни.
Коллективное бессознательное потому и коллективное, что незримо присутствует в психике каждого. У людей общей цивилизации, одной исторической судьбы коллективное бессознательное в большой степени должно совпадать. Иначе скрытый смысл притчи не воодушевлял бы читателей. Можно смело утверждать, что скрытая или не очень, осознаваемая автором или нет, но всегда присутствующая в культовом произведении притча, её образы и сюжет существуют в обществе объективно, независимо от воли любого из индивидуумов, включая автора. А если какой-либо автор и впрямь решит своевольничать, а не следовать скрытому
В чём, в чём, а в излишней субъективности нашего Автора упрекнуть нельзя. Скорее наоборот, доля притчи, то есть объективного содержания, именно в этом Романе так высока, как до него разве что в катренах Нострадамуса, или в Откровении Иоанна Богослова. Автор всего лишь передаёт в художественных образах сюжетные повороты и действующих лиц из того самого
Но если сюжет всех глав Романа отражает некоторую объективно существующую психологическую реальность, то его можно исследовать, истолковать с помощью объективных же методов. Каких именно? Присущих объективной психологической природе этой самой
1) Наличие трёх рядов символических чисел, соответствующих трём большим фазам развития Идеи – Подъём, Надлом и Гармонической. С этим ключом связан метод параллельного сопоставления стадий между разными рядами – например, 4-й и 14-й, 13-й и 23-й.
2) Зеркальная симметрия между нисходящей и восходящей линиями чисел 1-6 и 7-12 в каждом большом ряду. Возможность сопоставления симметричных стадий и узлов.
3) Наложение между двумя последними стадиями одного большого ряда (11-12 или 21-22) и первыми тремя стадиями следующего ряда (11-13 и 21-23 соответственно). Каждая большая фаза соответствует некоторому масштабному процессу, который вначале развивается на фоне завершения предыдущего. Из этого вытекает разделение первой половины, нисходящей линии на две четверти – до и после узла Смены центра между 13 и 14 стадиями.
4) Повторение внешних форм сюжета большого ряда в течение последних трёх стадий (4-й четверти), а затем и в ходе 12-й стадии. Это повторение даёт нам разделение на две четверти и восходящей линии каждого большого ряда. Сравнение сюжета последней четверти с сюжетом всего ряда позволяет выявить особенности, а также отделить события предыдущей большой фазы от параллельных начальных событий следующей.
5) Заимствованное из Нового Завета различение ролей мужских и женских образов, соответствующих духу и душе. Развитие этой метафоры до триады – дух, душа и мастерство. К этому ключу нам ещё предстоит найти методику его использования. Но он, очевидно, один из самых важных для второй части и для истолкования образа и роли Маргариты.
6) Повторение в различных сюжетах общей структуры из четырёх действующих лиц – лидера (учителя) и трёх ведомых (учеников). Сопоставление ролей, которые соответствуют известному делению на исполнительную, представительную и судебную ветви.
7) Универсальность модели, складывающейся из всех найденных ключей-взаимосвязей. Возможность применить её к разным субъектам и отдельным стадиям. Из этого следует, например, что каждая стадия также должна иметь свою предварительную четверть, протекающую параллельно финалу предыдущей стадии. Такие наложения между главами Романа имеют место.
8) Единство сюжета в рамках каждой четверти большой фазы. Эта гипотеза основана на длинном сюжете 18 главы и подтверждается в других местах. Тогда в этом едином процессе каждой четверти должны, согласно принципу универсальности, быть свои собственные четверти, совпадающие с тремя стадиями, плюс ещё одна предварительная стадия на фоне окончания предыдущей четверти. В этом случае подтверждается вложенное повторение сюжета большой фазы 1-12 в последней четверти 10-12, а затем в 12 стадии, являющейся последней четвертью четверти и, наконец, ещё одна «матрёшка» в последней четверти самой 12 стадии.
9) Предметность, историческое воплощение развивающейся идеи. Автор подсказывает нам конкретные исторические иллюстрации, например, для 15-16 стадий – в периоды 20-х и 30-х годов, для 17 и 18 стадий – в середине 1990-х. Это даёт возможность сопоставить сюжеты конкретных глав, включая 19-ю, с известными историческими и совсем недавними политическими сюжетами.
Возможно, что мы упустили какие-то ещё ключи и методы, но и этих
А пока, напоследок, хочу привести ещё одну цитату из Гоголя: «
