Выбравшись из своего укрытия, замерев в дверях, я в волнении сжимала пальцы, вскрикивая при каждой опасной атаке Шоанеза.
Темп поединка ускорился, а, значит, скоро должна была пролиться кровь.
Шоанез теснил хозяина к лестнице, нанося один удар за другим. Тот отражал все, но наступать сам не спешил. Или не мог? Сейчас его прижмут к перилам, лишат возможности для манёвра, и впору будет поспешить, чтобы успеть повеситься на гардинном шнуре до того, как до меня доберётся Шоанез.
Мысленно я решила, что попытаюсь сбежать, если он выиграет. Так и так смерть, но я выберу смерть от рук палача, солдат или квита, чем от жестоких забав норна.
Улыбающийся Шоанез, видимо, тоже уверенный в своей победе, нанёс укол в ногу хозяину — промахнулся. За сотые доли мгновений до соприкосновения со сталью, тот успел убрать ногу из-под удара. Его рука с шпагой тут же, пока противник не успел опомниться, метнулась к бедру Шоанеза, оставив отметину из порванной ткани.
Не давая передышки, будто у хозяина открылось второе дыхание, он выполнил ложный укол в правое плечо, в последний момент изменив направление движения. Приготовившись отразить первоначальный удар, Шоанез оказался бессилен против истинного.
Капли крови выступили на его боку.
Скривившись, прижимая пальцы к ране, Шоанез отбросил шпагу, признавая поражение.
— Ну, доволен, Сашер? — сплюнув, пробормотал он.
— Вполне. Пусть будет тебе уроком.
Наклонившись, хозяин положил оружие на ступеньку лестницы и протянул Шоанезу руку. Тот, немного помедлив, пожал её.
Оставив раненого друга на попечение слуг и дав ему четверть часа на то, чтобы покинуть этот дом, норн подошёл ко мне. Он тяжело дышал, расстёгнутая рубашка насквозь пропиталась потом.
— Переживала? — усмехнулся хозяин. — Приятно. Искренне переживала: я слышал твои возгласы, пару раз видел глаза. Думала, что он меня убьёт? Не посмел бы.
Он провёл рукой по моей щеке:
— Как видишь, не такая ты бесправная. А теперь иди, приготовь мне ванну и чистую рубашку. Нет, сначала принеси рашита — мне не помешает выпить.
Коснувшись моей шеи и улыбнувшись, норн отпустил меня.
Видимо, сегодня пригодится то масло, что мне подарили за потерю невинности, и советы Сары. Нужно будет надеть ажурное бельё из «Атласной розы», распустить волосы и сделать так, чтобы ему всё понравилось. Хотя, увы, я абсолютно беспомощна в искусстве любви.
Получив у управляющего ключ и сбегав сначала в буфетную, а затем на кухню, я вынесла в холл поднос со стаканом рашита и закуской — даже мысли не допускала, что хозяин станет пить просто так. Он и не стал, залпом осушил стакан, проглотил сложенные трубочкой два куска ветчины и холодно попрощался с Шоанезом.
Отнеся поднос обратно, я поспешила переодеться и занялась ванной. Чтобы её наполнить, требовалось не меньше дюжины вёдер, радовало то, что их таскали и грели хыры, я лишь руководила работой, отмывала саму ванну, растворяла ароматическую соль, зажигала благовония.
Позаботилась и о том, чтобы растопить в спальне камин и задёрнуть тяжёлые гардины.
Я сама поцеловала хозяина, там, в ванной, когда он наклонился ко мне, постаравшись показать, что действительно переживала за него. И это было правдой, чистой правдой.
Не знала, что делать с руками, просто положив ему на плечи.
Когда хозяин взял инициативу на себя, я не только сопротивлялась, но и пыталась помочь, хотя и думала в тот момент только о том, как бы ни захлебнуться, будут ли наутро синяки — мы делали это не на кровати.
Красивое бельё осталось в ванной, кстати, хозяину оно понравилось. Ещё больше, разумеется, ему понравилось его снимать. Так что в спальне я оказалась обнажённой.
Вопреки обыкновению мне не велели лечь, а потребовали совсем другого.
— Извините, хозяин, я не стану, — я была полна решимости сохранить хоть капельку достоинства. Я не шлюха и не буду этого делать!
— Станешь, зелёноглазка, — хозяин подтолкнул меня к камину. Своевременно, а то тело успело покрыться гусиной кожей. — Если не получится, ничего страшного, потом научишься.
Я отрицательно покачала головой:
— Можете меня избить, отдать квиту, но это омерзительно! Я порядочная девушка!
— Заверяю тебя, — рассмеялся норн, — многие порядочные девушки этим занимаются. Ну же, не испытывай моего терпения. За тобой долг, и ты должна его отработать.
— Может, — он лукаво улыбнулся, — тебе понравится.
Видя, что я упорствую, хозяин придвинулся вплотную и заставил встать на колени.
Мне не понравилось, было противно. А он стоял и гладил по волосам, давая указания, от которых я заливалась румянцем.
Пытка продолжалась недолго: хозяин сжалился, поднял меня и перенёс на постель.
Ощутив вес его тела, закрыла глаза, постаралась выкинуть из головы неприятные воспоминания и расслабилась, насколько смогла. Надеюсь, ему понравилось, я сделала всё, что в моих силах.
Наутро, проснувшись под боком норна, я хотела встать, но он не пустил, молча придавил рукой. Даже глаз не открыл, просто почувствовал, что его живая игрушка заворочалась. Я даже на миг решила, что ночью ему было мало, но нет, ничего такого от меня не хотели, просто оставили спать в тёплой постели. Будто с мужем…А ведь, не напади Арарг на Кевар, я бы была уже замужем. Наверное.
Разумеется, на раздачу дневных поручений я опоздала, на полтора часа. И то прибежала так быстро, как сумела, хотя меня так нежно ласкали в полудрёме. А, может, и не меня — хозяину вполне могла присниться любовница.
Получила выговор и двойную норму работы, которую, впрочем, затем отменили, узнав от служанок, где я пропадала.
«Постель хозяина — святое!» — хмыкнул управляющий и указал на ведро с тряпкой: сегодня я отмывала дорогой паркет в библиотеке, который хырам не доверяли. Мыть его полагалось особым раствором, практически сухой тряпкой, а потом полировать щёткой и воском. Работа до обеда. А после нужно вместе с другой служанкой вытряхнуть портьеры. Это не считая того, что мне, как торхе, нужно перестилать хозяину постель, сменить бельё и отнести в стирку грязную одежду, если таковую найду. Хоть пыль сегодня не вытираю.
На лестнице видела Фей: она в поте лица, подоткнув балахон, мыла ступени. Рядом стоял слуга и контролировал работу, делая замечания, когда хыра, по его мнению, работала не слишком усердно. От моего взгляда не укрылось, как он плотоядно следил за бёдрами Фей.
К ужину приехала норина Доррана, пахнущая морозной свежестью и морским бризом. Я невольно засмотрелась на её шапочку с фазаньими перьями. Ну, и на её хозяйку тоже.
Она ужинала вместе с хозяином, а я прислуживала, слушала их смех и таинственный шёпот, смотрела, как она практически касается губами его ушей, а потом и вовсе целует. Стыдно, но я незаметно осталась подсмотреть, как именно норина будет его целовать, где держать руки, хотя в это время должна была принести ей гранатового сока. Уйти за ним всё-таки пришлось.
Когда вернулась, они обсуждали приём у какой-то важной особы.
На меня обращали не больше внимания, чем на мебель, приказывая лишь что-то принести или забрать. Правда, любовнице хозяина захотелось во время десерта узнать, пою ли я, и пришлось, краснея, вспоминать одну из разученных в школе песен.
Голоса у меня не было, слуха тоже, но норине Дорране понравилось. Или она просто ничего не расслышала, увлечённая флиртом с хозяином, завершившимся откровенным поцелуем.
Расстелив им постель и оставив на столике бутылку вина, фрукты и ароматический светильник, я с облегчением удалилась спать. Заснула, правда, не сразу: я жила ближе всех к господским покоям и долго не могла привыкнуть к звукам, доносившимся из спальни.
Так вот как надо? Мне казалось, что я никогда не смогу.
