Стоя у дверей с подносом, я слышала гневные слова норна:
— Значит, семья решила? Значит, вы обещали? Так может, раздери демоны, вы свои обязательства и выполните?!
— Сашер — это твой долг, — строгим тоном настаивал собеседник. — Твой долг перед семьёй — заключить достойный брачный союз. Пойми, племянник, в силу положения и происхождения в этом мы не вольны выбирать. Ты пожил в своё удовольствие, пора и остепениться. Не мне тебе объяснять, что укрепление родовых связей — твоя прямая обязанность. У виконта Тиадея должна быть супруга, должны быть наследники.
— Я понимаю, — вздохнул хозяин. Кивнул мне, велев поставить бутылку на стол и уйти. — Хорошо, я женюсь. В следующем году.
— Есть кто-то на примете?
Норн пожал плечами.
— В таком случае предлагаю Мирабель Калассу альг Ларели. Идеальная супруга для тебя.
— Ты пришёл, уже выбрав невесту? — рассмеялся хозяин. — Что ж, дочь графа Ларели — великолепная партия во всех отношениях.
— Рад, что не возражаешь.
— Нет повода. Завидная невеста с многовековой родословной, из семьи, приближённой к королю. Недурна собой. Я видел её на церемонии представления двору.
— Да, в этом году она впервые вышла в свет. Конечно, слишком юна, но в будущем году достигнет брачного возраста. Надеюсь, вы подарите мне много племянников.
— На этой неделе нанесу визит графу Ларели. У вас всё, дядя?
Ответа я не расслышала, побоявшись наказания, отошла от дверей кабинета. Подслушивать — нехорошо, а торхе — ещё и наказуемо.
Помолвка состоялась весной.
Невесту я не видела, только слышала, что она моложе меня, девочка лет шестнадцати. Хозяина она не интересовала, во всяком случае, он никогда о ней не говорил, не держал на столе и не носил у сердца портрета.
Норн много времени проводил у норины Дорраны. Она часто ночевала у нас.
Один раз я даже нечаянно застала их утром в постели. Ничем таким они не занимались, просто разговаривали. Я хотела уйти, но норина, усмехнувшись, заявила, что моё присутствие её не стесняет.
— Поучилась бы, деточка, а то, по словам Сашера, холодна, как лёд.
Я покраснела и опустила глаза, а Доррана по-кошачьи потянулась, демонстрируя гибкое тело и то, как ей хорошо. В ту минуту она была мне омерзительна.
— Что, торха, нравлюсь? — казалось, норина не испытывала никакого стыда. Села и с вызовом уставилась на меня. — Завидуешь?
— Ей не в чем тебе завидовать, Дорра, оставь Лей в покое! — резко оборвал её хозяин.
Любовница обиженно фыркнула и залезла обратно под одеяло, нарочито прижимаясь к норну.
— Дорогой, — промурлыкала она, водя пальчиком по его ключице, — не прогоняй её. Думаю, ты вполне сможешь осчастливить и эту маленькую кеварийку. А я бы посмотрела, способна ли она отблагодарить за заботу.
Не ожидала, что он это сделает — влепит ей пощёчину. Норина, похоже, тоже не ожидала, взвизгнула, как ошпаренная, выскочила из постели.
Что было дальше, я не видела — сбежала.
Неловко получилось, хоть я и постучалась…
Ушла подальше от спальни, в диванную, сложила чистое бельё хозяина стопочкой в одном из кресел и продолжила уборку.
Кровать потом перестелю, через пару часов. Не хочу заходить туда и слушать ругань. А так раздражение хозяина остынет, и он забудет о моём проступке.
— Дрянь!
Из-под моих ног резко выбили скамеечку, и я упала, больно ударившись о пол. Хорошо, в последний момент успела подставить руку под голову.
— Я тебе что говорила, рабыня? Я предупреждала! — злорадно прошептала норина и в следующий миг нанесла удар. Плетью по лицу. А потом каблуком под рёбра.
Я завизжала, понимая, что молчание дорого будет мне стоить.
— Ты у меня мигом хырой станешь, зарвавшаяся тварь! Я — норина, благородная, человек, а ты — безродная сука с кличкой. Чувствуешь разницу?
Удары градом сыпались на меня, она вкладывала в них всю свою злость. Не прошла пощёчина для меня зря, любовница хозяина жестоко мстила, стремясь изуродовать.
Понимая, что дело дрянь, останавливаться она не собирается, уже в кровь рассекла в нескольких местах кожу, я закричала в полный голос. Закрыла лицо руками, подогнула ноги, защищая живот. Жаль, что не могла встать, даже отползти, дотянуться до тряпки, чтобы швырнуть в эту бестию.
И тут всё разом прекратилось. Завизжала норина. Потом послышался треск и приглушённый удар, будто упало что-то мягкое.
Осторожно отняв руки от лица, я увидела Доррану. Она полулежала на полу, прижимая ладонь к щеке. Остатки сломанной плети валялись рядом.
— Вон из моего дома! Даю тебе пять минут. И чтобы к ней не приближалась! На обед завтра можешь не ждать.
Хозяин был в бешенстве, но, видимо, норина этого не понимала, потому что обиженно заявила, что он ставит на одну доску дворняжку и любимую женщину.
— Я никогда не говорил, что люблю тебя, Дорра. А все, кто посмеет тронуть эту дворняжку, жестоко пожалеют.
— Сашер, ты совсем сдурел?! Ты меня ударил!
Вместо ответа он подошёл, схватил её за шиворот и вышвырнул за дверь, крикнув: «Проводите норину Атальвин и никогда больше не пускайте без доклада». Потом вернулся ко мне, опустился на корточки, достал носовой платок и вытер кровь с лица и рук.
— Бешеная стерва, ей это с рук не сойдёт! — он осторожно приподнял меня, проверяя целостность костей, и перенёс на диван.
— По лицу специально била, ревнивая сукина дочь, но своего не добьётся, — сжав зубы, пробормотал хозяин и ласково провёл рукой по моим спутанным волосам. — Не бойся, Лей, она никогда больше не переступит порог этого дома. Где болит? Она сильно тебя била?
Я рассказала всё, как есть, и позволила (смешно звучит для торхи!) себя осмотреть.
Спина ныла, ладони в крови, на плече — синяк… И в рот стекает струйка крови. На лице нежная кожа, а по ней со всей силой ударили плетью… Осознав, что это значит, я подумала, что лучше бы меня забили насмерть: уродливых торх не держат.
— Тихо, тихо, не плачь! — хозяин сел, притянул к себе и велел позвать врача. — Больно?
Я кивнула, начав бормотать извинения.
— Лей, ты сдурела?! За что ты извиняешься? Ты ничем её не спровоцировала, ты не сделала ничего противозаконного.
— Я сама виновата, хозяин, я вам помешала, посмела войти…
Он жестом приказал замолчать и устроил у себя на коленях, периодически смахивая платком бисеринки крови.
Врач обследовал меня, обработал чем-то ушибы, синяки и прочие повреждения, нанёс густую жёлтую мазь на тело, тщательно перебинтовал, и прописал постельный режим.
— Не беспокойтесь, мой норн, шрамов не будет. Кожа не успела зарубцеваться. Если что, ваш маг подкорректирует. Только в следующий раз будьте осторожнее.
— Это не моих рук дело, — хмуро возразил норн.
Тогда я впервые задумалась о том, что что-то значу для него, почему-то дороже любовницы. Но это казалось таким непостижимым, нереальным, что я отказывалась верить.
