Авантюристы, представленные в книге, одного «кровавого круга», все они встречались или боролись друг с другом. [5] Так, Япончик воевал против Григорьева, Муравьев — против Волоха, Савинков — против Дыбенко, Котовский — против Савинкова, Маруся против всех и так далее... Фактически это портрет поколения (генерации), на чью молодость и зрелость выпали глобальные испытания «всероссийского кровопускания». Ведь история гражданской войны — это история политических авантюр. Персонажей очерков объединяет не только время, но и место действия — Украина, Юг России, Поволжье, Петроград, Москва.
Автор не ставит своих «героев» в один ряд, а пытается разобраться с помощью сравнительного анализа в хитросплетениях судеб и событий, выхватывая из исторического небытия как «благородных авантюристов», так и авантюристов, утративших даже свое лицо. Если Савинков и анархистка Маруся были авантюристами во «французском» понимании этого слова, были безрассудно преданы идее (какой — это уже другой вопрос) и шли на безумства ради ее воплощения, то Дыбенко, Котовский, Волох, уничтожая старых друзей, постоянно меняли свои убеждения.
Написанию книги предшествовала многолетняя работа автора в архивах и библиотеках тогдашнего СССР, где он буквально по крупицам собирал материалы, относящиеся к основным этапам гражданской войны и биографиям своих героев.
Перестройка открыла спецхраны библиотек и закрытые архивы. Иногда поиск исторических документов напоминал работу следователя по расследованию уголовных преступлений. Порой, в процессе поиска, открывались судьбы уникальные и значительные, что были вырваны из нашей истории, о которых в советских изданиях нет ни слова (Маруся Никифорова, атаманы Волох, Божко и Коцур, генерал Сокира- Яхонтов). В книге впервые приводятся факты, которые еще не анализировались историками и не введены до сих пор в научный оборот.
Все сказанное выше позволяет надеяться на то, что читатель, интересующийся историей своей страны, стремящийся лучше понять сегодняшний день, оглядываясь в прошлое, не пройдет мимо «Авантюристов гражданской войны». А внимательно прочтя эту книгу, обнаружит в ней гораздо больше авантюристов, чем обозначено в названиях очерков.
Нарком Дыбенко — мятежник и каратель
Герой? Политический авантюрист? Случайный человек, поднятый волной истории на политический Олимп? Палач? Жертва?.. Все перепуталось в перевернутой системе координат, в системе «классового красного террора», где судьбы людей — только щепки для костра мировой революции. Еще недавно он был «герой», да и сейчас в Москве есть улица Дыбенко... Еще вчера мы знали о «революционном матросе» Дыбенко ровно столько, сколько нам определили знать всесильные ведомства, что охраняли наше духовное спокойствие...
На старой пожелтевшей фотографии — молодой человек с аккуратно подстриженной интеллигентской бородкой и с выражением лица вершителя судеб народов. Тогда он был членом первого советского правительства. Министр! Не скажешь, что это крестьянский сын из глухого украинского Полесья.
Павел Ефимович Дыбенко родился в феврале 1839 года в селе Людков Черниговской губернии в семье, как писал он сам, батраков. Однако у отца Дыбенко была лошадь, две коровы и около пяти гектаров земли. Скорее, Ефим Дыбенко был середняком по полесским понятиям (надел более двух гектаров земли уже считался середняцким). Будущая жена Павла Ефимовича — Александра Коллонтай, посетив дом семьи Дыбенко, напишет: «Хатка середняка. Много икон... Вряд ли он (отец П. Е. Дыбенко. —
Ефим вырастил шестерых детей, двое из них — Павел и Федор — были настоящими богатырями, статью пошли в своего деда, долгожителя, который прожил до 103 лет.
С раннего детства Павел «работал на земле» — «помогал боронить и возить удобрения… пасти скот». Азбуку и счет он освоил на уроках поповской дочери, которая не только учила, но и избивала своих учеников. В своей автобиографии Дыбенко вспоминает, что «шести лет был отдан учиться к поповской дочери, которая занятия проводила в холодной кухне, где одновременно помещались телята и молодые овцы. Поповна-учительница в методах воспитания чуть ли не ежедневно применяла рукоприкладство и избиение линейкой...» Тридцатишестилетний Дыбенко в краткой, на две с половиной страницы автобиографии, вспоминал уроки учительницы-садистки... Детская травма мучила его и в зрелом возрасте, порождая комплексы, отвращение к учебе, наукам, «попам» и ответную жестокость.
В автобиографии Павел пишет, что в 1899 году поступил в трехклассное городское училище, однако просидел в трех классах четыре года, очевидно «за неуспеваемость». «Неуспеваемость» Павла в области счета проявляется и в автобиографии, когда он пытается обмануть читателей, рассказывая о своей «детской» революционности. Он пишет: «Будучи учеником городского училища в 1905 г., еще не отдавая точного отчета, что именно происходит, принимаю участие в забастовочном движении учеников реального, технического и городского училища, за что... привлекался к ответственности стародубским окружным судом. На суде был оправдан».
Но если Павел поступил в трехлетнее училище в 1899 году и прозанимался там ровно четыре года, то закончить это учебное заведение он должен был летом 1903 года, когда до революционных событий 1905-го было еще полтора года. Может быть, Дыбенко просидел в каждом классе по два года или, что наиболее вероятно, просто обманывал читателей, приписывая себе «героическое детство»... Впрочем сочинением подобных басен занимались многие «пламенные революционеры» (например, Г.И. Котовский). Дыбенко силился стать «украинским» Гаврошем! Однако документальные данные о «детских» героических деяниях Павла так и не были обнаружены.
В семнадцать лет Павел пошел работать в казначейство в городе Новоалександровске, «где казначеем был один из родственников». Однако очень скоро он был изгнан из казначейства, «как состоящий в нелегальной организации».
Опять фантазии. Неизвестно, к какой организации он принадлежал и кто мог бы эту информацию подтвердить. Дыбенко лишился места, скорее всего, за халатность или растрату. Вот почему он так внезапно покидает «родные пенаты» и уезжает в далекую Прибалтику. Судьба занесла Павла в Ригу, где он работает грузчиком в порту и посещает курсы электротехников. Однако работа в порту была сезонной, и Павел частенько оставался без работы и без денег. «На дне» Риги он научился кулачному бою. Частенько он приходил в рабочий барак с окровавленным лицом и стиснутыми в злобе зубами. Может быть, уже тогда он чувствовал, что придет и его час.
В 1911 году он около полугода уклоняется от призыва в армию. За неявку на призывной участок Дыбенко был арестован и насильственно водворен на Балтийский военный флот. Там он сначала попал на штрафной корабль «Двина», через полгода оказался в минной учебной школе, а вскоре был направлен на линейный корабль «Император Павел Первый». Там он вступает в подпольную группу большевиков.
Начавшаяся в августе 1914 года Первая мировая война задержала демобилизацию Дыбенко. Однако в серьезных морских сражениях ему так и не пришлось участвовать. Зато в своих воспоминаниях «Из недр царского флота к Великому Октябрю» и автобиографии он создает еще одну легенду о себе, на этот раз как о «руководителе восстания матросов». Но так называемое «восстание» было не чем иным, как ночной сходкой части матросов, на которой звучали антиправительственные лозунги. Утром все рассеялось, как туман. За организацию «незаконной сходки» на корабле «Император Павел Первый» были арестованы матросы Ховрин и Марусев. Но вот руководитель Дыбенко оказался вне подозрений.
В 1916 году, когда во время «рижского прорыва» фронта немецкими войсками враг начал угрожать Петрограду Дыбенко в составе добровольческого морского батальона, был брошен на ликвидацию этого прорыва. Тут впервые проявились его организаторские способности. Он не только отказался участвовать в
