Уже в начале апреля 1919-го в Переяславе против большевиков восстают: комбриг советской армии украинский эсер Богунский и командир полка Лопаткин. В Триполье был созван «областной ревком повстанцев». Этот ревком установил связь с атаманами Зеленым и Ангелом, обратился к Григорьеву, с призывом последовать их примеру. Вскоре от Григорьева пришел ответ: «Работайте. Я возьму Одессу, а потом пойду с Вами!»
Однако амбициозность Григорьева толкала атамана на самостоятельные действия, игнорировавшие интересы союзников. На предложение ревкома повстанцев-»незалэжныкив» присоединиться к этому ревкому, Григорьев ответил: « У меня 23 тысячи штыков, 52 пушки, 12 бронепоездов, миллион патронов. За мной Херсон, Николаев, Одесса. Скажите, что вы имеете, что стоит за вами? Ничего. А раз ничего, то я разрешаю вам прийти ко мне и получить от меня ту работу, которую я вам дам...»
В Центр постоянно приходили сообщения о том, что григорьевские части ненадежны и дезорганизованы, устраивают погромы и грабежи, о том, что сам атаман «подозрителен» и готовит заговор. 4 мая закончила свою работу в дивизии Григорьева Высшая военная инспекция. В отчете инспекции говорилось о необходимости быстрого увольнения Григорьева и его штабистов с командных должностей и предания их суду.
Но командующий фронтом еще надеялся... Реввоенсовет 3-й украинской советской армии решил направить Григория Котовского комиссаром к атаману. Однако тот понял, в какую круговерть его посылают, и отказался, сославшись на плохое здоровье.
Первого мая, в день «солидарности трудящихся», григорьевцы преподнесли подарок жителям советского Ели-заветграда, обстреляв город из пушек своего бронепоезда. Через день начался первый из «черного списка» еврейских погромов, устроенных григорьевцами в мае 1919-го, — погром на станции Знаменка. Было убито около 50 евреев, 120 домов разграблено. [111]
4–6 мая григорьевцы совершили погромы в Елизаветграде, Александрии, на станциях Долинская, причем во время погромов григорьевцы избивали, а иногда и убивали коммунистов, чекистов, комиссаров, милиционеров... Но власти еще надеялись, что это стихийные выступления, не имеющие никакого отношения к «красному» командиру дивизии Н. Григорьеву. Власти и командующий фронтом предпочитали закрывать глаза на все, происходящее в далекой провинции.
Только 7 мая первым «ударил в набат» командующий 3-й украинской советской армией М. Худяков: он приказал Григорьеву в 24 часа прекратить безобразия, чинимые солдатами его дивизии. В случае, если атаман не сможет утихомирить своих повстанцев, он обязывался прибыть в штаб армии в Одессу и сложить с себя полномочия комдива. Если приказ не будет выполнен, то уже через сутки Худяков пообещал начать борьбу с атаманом и объявить его мятежником.
Возможно, погромы начала мая действительно были стихийными, и атаман не готовил выступление заранее. Но 7 мая он понял, что не сможет совладать со стихией. Ему оставалось либо возглавить ее, либо лишиться за развал дивизии поста, а может быть, и жизни. Приказ Худякова не оставлял других шансов... Получив приказ-ультиматум, Григорьев прекращает маскироваться и вилять, он решает возглавить восстание.
В тот же день, когда Григорьев получил приказ-ультиматум, его пытались арестовать. Несколько чекистов Особого отдела фронта, ворвавшись в штабной вагон, объявили атамана арестованным. Но через несколько минут сами чекисты были задержаны григорьевцами. В тот же день чекистов расстреляли, а всех коммунистов-политработников дивизии арестовали.
8 мая 1919 года Григорьев издает Универсал (манифест) «К народу Украины и бойцам Красной Украинской Армии», который становится призывом к всеобщему восстанию. В нем, в частности, говорилось:
«Народ украинский! Бери власть в свои руки. Пусть не будет диктатуры ни отдельного человека, ни партии. Пусть живет диктатура трудового народа, пусть живут мозолистые [112] руки крестьянина и рабочего. Долой политических спекулянтов! Долой насилие справа, долой насилие слева! Пусть живет власть народа Украины!
Перед вами новая борьба. Боритесь — поборете!
Я, атаман Григорьев, и мой штаб головы свои положил за права трудящегося люда. Последняя ставка. Для себя мы не ищем ничего. Дайте нам поддержку и этим спасете свое право. Вот мой приказ: в три дня мобилизуйте всех тех, кто способен владеть оружием и немедленно захватывайте все станции железных дорог, на каждой ставьте своих комиссаров.
Каждая волость, каждое село, формируйте отряды и идите в свой уездный город, от каждого уездного города из ваших отрядов по 400 человек лучших бойцов пошлите на Киев и по 200 — на Харьков, если есть оружие — с оружием, нет оружия — пошлите с вилами, но мой приказ прошу выполнить, и победа за нами! Все остальное я сделаю сам. Главный штаб при моем штабе. Только с вашей поддержкой мы добьемся прав для народа. Немедленно организуйте народную власть.
В каждом селе выберите крестьянский совет, в каждой волости — волостной совет, в каждой губернии — губернский совет. В совет имеют право быть избранными представители всех партий, которые стоят на советской платформе, и те, кто признают себя беспартийными, но поддерживают советскую власть. В состав Советов могут входить представители всех национальностей пропорционально их количеству на Украине, т.е. для украинцев в Совете — 80%, для евреев — 5% и для всех других национальностей — 15%! При таком распределении мест не будет засилья ни партий, ни наций. Глубоко верю, что то будет действительно народная власть.
Пусть живет свобода печати, совести, собраний, союзов, забастовок, труда и профессий, неприкасаемость личности, мысли, жилища, убеждений и религии!
Народ божий, любите друг друга, не проливайте братской крови! Забудьте партийную вражду, склонитесь перед властью честного труда. Пусть погибнет всякое насилие и власть капитала!
Железнодорожники! Почта и телеграф! Вы устали. Поймите нас, победа наша — победа ваша. Народ украинский не ищет завоеваний за своими границами, но своим братьям [113] по труду, где бы они ни были, всегда поможет и ржавым ружьем, и последним куском хлеба.
Правительство авантюриста Раковского и его ставленников просим уйти и не насиловать волю народную. Всеукраинский съезд Советов даст нам правительство, которому мы подчинимся и свято исполним его волю.
Я иду вперед, потому что этого требует народная совесть. Резерв мой ты, народ украинский, от тебя зависит судьба твоя. Всякие убийства без суда народного, мародерство, бесчинства, вторжения в чужое хозяйство, незаконные реквизиции, агитация против отдельных национальностей будут прекращаться на месте силой оружия.
Порядок необходим. Долой самоуправство!»
Этот Универсал, подписанный «атаманом партизан Херсонщины и Таврии» Н. Григорьевым распространялся в частях 6-й стрелковой дивизии и среди населения Елизаветградщины.
Только в день провозглашения Универсала СНК Советской Украины решил, что Григорьев поднял восстание. Но Антонов-Овсеенко еще хотел верить, что все можно уладить миром. Он шлет главе СНК Советской Украины X. Раковскому телеграмму: «Сделаю попытку закончить дело миром, заставив Григорьева идти на Бессарабию».
Словно подтверждая возможности уладить конфликт, Григорьев телеграфирует, что не имеет никакого отношения к Универсалу, и обещает 10 мая выступить на румынский фронт. Мятежный атаман назначает на 9 мая встречу партийному лидеру Льву Каменеву, чтобы прояснить ситуацию. Григорьев еще хитрит, взвешивает силы... Он чувствует, что время его уходит... В конце апреля 1919-го был издан декрет об отмене принципа выборности командного состава. Этот декрет был направлен и против Григорьева как выборного атамана
На следующий день после появления Универсала Григорьев повел восставших (16 тысяч солдат, имевших 52 пушки, 7 бронепоездов и около 500 пулеметов) в наступление. [114] В то время весь Украинский советский фронт насчитывал около 70 тысяч бойцов при 186 орудиях, 1050 пулеметах, 14 бронепоездах, 15 самолетах...
Из района Знаменка — Александрия двигались три колонны восставших. На Екатеринослав (Днепропетровск) устремилась колонна начальника штаба восставших Тютюнника. На Киев двигалась колонна во главе с командиром бригады Павловым. В первые три дня наступления эта колонна захватила:
