собирали их по всему городу. Трубачи и флейтисты из Оперного театра, нищие скрипачи, побиравшиеся по дворам, гармонисты из слободских пивнушек — все они сегодня шли рядом, играя походные марши и знатные молдаванские мелодии. Позади оркестра, на белом жеребце — сам Япончик в кожаной фуражке, как у Котовского, в офицерском френче и красных галифе... Рядом несли огромное знамя из тяжелого малинового бархата. На нем было вышито полное название полка: «Непобедимый революционный одесский железный полк Смерть буржуазии». Комендант Одессы П. Мизикевич на банкете в честь отбытия полка на фронт преподнес Япончику в награду серебряную саблю с революционной монограммой и пожелал бойцам боевых успехов».
По другим данным, генеральская сабля была вручена Япончику от имени Совета обороны на прощальном митинге в Одесской консерватории.
Когда началась погрузка полка в эшелон на станции Одесса-Товарная, то выяснилось, что не явилось до 300 студентов и около 700 одесских воров. По дороге на фронт из вагонов бежало еще несколько сот «боевиков», так что до фронта доехало 704 бойца из 2202.
23 июля полк Япончика прибыл в распоряжение штаба 45-й дивизии (командир И. Якир), в городок Бирзула (ныне Котовск). Там был устроен новый парад полка. Полк признали боеспособным и включили в бригаду, которой командовал Котовский. Тот помог с обмундированием и разместил полк в резерве, в селе Голубичье. Однако одесские бандиты всячески сопротивлялись введению военной дисциплины в своей части и военному обучению. [153]
В конце июля войска Украинской народной республики (петлюровцы) вышли в район Жмеринка — Балта. Они упорно пытались прорваться к Одессе, надеясь тут получить «окно в мир», выход к морю. Запорожская группа петлюровцев (бывшие подчиненные атамана Волоха) и дивизия атамана УНР Юрка Тютюнника (преимущественно недавние григорьевцы) вели бои за Жмеринку. В начале августа петлюровцы, разгромив 45-ю дивизию Якира (7 тысяч красноармейцев), отрезали три советские дивизии от основных сил Красной Армии в районе Одессы.
Командование Красной Армии стремилось любой ценой возвратить станции Жмеринка и Вапнярка, восстановить связь с основными силами, считая, что только таким образом можно удержать Причерноморье.
Первый бой для полка Япончика был удачным. Одесситы забросали окопы противника гранатами и заставили его отступить. Но уже на следующий день петлюровцы не только вернули утраченные позиции, но и обратили одесситов в бегство. Отступившие «боевики» заявили, что их предали соседние части и потребовали вернуть их в Одессу. Часть бывших уголовников самостоятельно бежала в Одессу, часть разошлась по окрестным селам на «реквизицию». Возникла опасность восстания оставшихся на фронте бойцов Япончика против советской власти. Помощник начальника штаба 45-й дивизии Д. Коренблит вспоминал: «Возникла опасность образования в тылу 45-й дивизии бандитской шайки. Надо было изолировать от «храброго воинства» Мишку Япончика».
Якир решил выдать Япончику бумаги о том, что его «полк» направляется в штаб армии для получения нового назначения. Якир рассчитывал в пути, в предоставленном командованием вагоне, Япончика арестовать, а бандитские батальоны разоружить. Комдив приказал «штабу» 54-го полка Япончика отбыть в распоряжение командующего 12-й советской армией, который находился в Киеве.
Прямой путь из Бирзулы в Киев был невозможен, его перекрыли петлюровцы. Оставался свободным только путь через Ольвиополь (ныне Первомайск).
Япончик знал о коварстве большевиков, предчувствовал, что над ним готовится расправа. Он отобрал 116 наиболее преданных «боевиков» в свою личную охранную сотню [154] и отбыл на Ольвиополь. Но в Киев ехать не собирался, потому что знал, что там его ждут застенки ЧК. Япончик мечтал прорваться в родную Одессу и там... может быть снова стать ее «королем» или просто на время затаиться. Поэтому от станции Помашная он поворачивает свой эшелон на Вознесенск, в направлении на Одессу.
По другой версии, все пути на Киев к тому времени были уже отрезаны наступавшими белогвардейцами, махновцами и григорьевцами, и выполни Япончик тогда приказ, он попал бы в руки к врагам и неминуемо оказался бы на виселице. Поэтому Япончик не бежал, а действовал в соответствии с обстановкой.
Еще одна версия гласит, что из Бирзулы полк Япончика бежал и, сев на проходящий пассажирский поезд, решил добраться до Одессы через станцию Вознесенск. При этом все пассажиры поезда были ограблены и разогнаны. Командование приказало немедленно догнать беглецов и наказать виновных по всей строгости военного времени. По распоряжению Котовского комиссар Фельдман и его заместители- политруки Линовой, Свиридов, Федоров, Максимов на специальном паровозе ринулись в погоню. Всем военкомам железнодорожных станций было предписано не пропускать поезд Япончика. Однако тот под угрозой расстрела заставлял военкомов отправлять свой поезд вне графика, без всякой задержки. Япончик старался выиграть время и «просочиться» в Одессу.
Версий гибели Япончика множество, однако верить можно только архивным документам. Доклад уездвоенкома М. Синкжова Одесскому окружному комиссару по военным делам показывает реальные события: «4-го сего августа 1919 года я получил распоряжение со станции Помашная от командующего внутренним фронтом т. Кругляка задержать до особого распоряжения прибывающего с эшелоном командира 54-го стрелкового советского украинского полка Митьку Японца. (В докладе Мишка Япончик ошибочно назван Митькой Японцем. —
Во исполнение поручения я тотчас же отправился на станцию Вознесенск с отрядом кавалеристов Вознесенского отдельного кавалерийского дивизиона и командиром названного дивизиона т. Урсуловым, где распорядился расстановкой [155] кавалеристов в указанных местах и стал поджидать прибытия эшелона.
Ожидаемый эшелон был остановлен за семафором. К остановленному эшелону я прибыл совместно с военруком, секретарем и командиром дивизиона и потребовал немедленной явки ко мне Митьки Японца, что и было исполнено.
По прибытии Японца я объявил его арестованным и потребовал от него оружие, но он сдать оружие отказался, после чего я приказал отобрать оружие силой.
В это время, когда было приступлено к обезоруживанию, Японец пытался бежать, оказал сопротивление, ввиду чего был убит, выстрелом из револьвера, командиром дивизиона.
Отряд Японца, в числе 116 человек, арестован и отправлен под конвоем на работу в огородную организацию.
Итак, М. Винницкий-Япончик был убит Н. Урсуловым «при попытке к бегству», без суда и следствия. Очевидно о «ликвидации» Япончика хлопотало начальство заранее. За это убийство Урсулов вскоре получает орден Красного Знамени.
По другой версии Урсулов и Синюков с отрядом устроили засаду возле железнодорожного депо в высокой кукурузе, в поле, которое звалось «Марьин луг». Они закрыли семафор и вынудили эшелон Япончика остановиться. Когда Япончик, его жена Лиза и его адъютант Халип направились к будке стрелочника, чтобы узнать, что случилось, то Урсулов, Синюков и одесский чекист Зорин начали стрелять из засады, застрелив Япончика, Лизу и Халипа.
Еще одна версия гласит, что Япончик был застрелен Никифором Урсуловым в глиняном карьере, в полутора километрах от Вознесенска, и Урсулов забрал у Япончика как трофей его генеральскую шашку. А бойцы полка Япончика, под дулами пулеметов, были выведены из вагонов и отправлены в концлагерь, что был создан в селе Кантокузовка. Вскоре прибыл прокурор и Части особого назначения (каратели), которые стачи вылавливать разбежавшихся бандитов. Часть людей Япончика была расстреляна за разбой, некоторых направили в тюрьму Одессы, где их судили и приговорили к различным срокам заключения. [156] Около пятидесяти человек из 54-го полка оказались на принудительных работах в огородах.
Вскоре они разбежались из-под стражи и перебрались в одесские «малины».
Легенда гласит, что похороны Япончика были помпезными. Его отпевал кантор хоральной синагоги Миньковский и певчие — солисты одесской оперы.
Через четыре часа после похорон на место убийства Япончика прибыл комиссар полка Саша Фельдман. Он не верил в «глупую» смерть Япончика, и по его требованию могила Япончика была вскрыта. Там покоилось тело «короля воров» в матросской тельняшке и трусах. Фельдман столкнул ногой труп в яму со словами: «Собаке — собачья смерть». Через два дня на место событий приехал Н. Подвойский —
