Он приподнялся, но тут же снова опустился на табурет. Что-то было не так. Он увидел то, что не разглядел поначалу: перед Джилл и Теннисоном подпрыгивало странное чудище, похожее на маленького осьминога, перевернутого вверх ногами. Подпрыгивая, странное существо издавало противный чавкающий звук.
Теннисон обратился к Шептуну:
— Шептун, что стряслось? Ты что, притащил с собой Попрыгунчика?
— Понимаешь, я успел схватить его в последнее мгновение, — оправдываясь, ответил Шептун. — Когда он вздумал взорваться там, прямо перед нами, я ухитрился каким-то образом проникнуть к нему в сознание — до тех пор мне это не удавалось, хоть я очень старался. Я вовсе не собирался брать его с собой, но так уж вышло, что он тут.
— Там, в последний момент, — сказала Джилл, — он показался мне громадным и злобным.
— Ну, не знаю, — сказал Шептун, и было похоже, что сказать ему больше нечего.
— Ты знаешь хотя бы, что он такое? — спросил Теннисон.
— Не совсем уверен. Это не так просто объяснить, Смоки думает, что он — божество, которое может ему помочь, и готов платить за эту помощь поклонением. Ведь вы, люди, точно так же относитесь к своим божествам, только, может быть, не так цинично, как Смоки.
— Но он-то кто на самом деле? Действительно божество?
— Кто знает? Смоки так думает. Он считает, что ему удалось заполучить нечто такое, чего нет у других пузырей, и что Попрыгунчик может помочь ему в достижении цели. Он думает, что стоит только найти нужное божество, и можно достичь чего угодно. Насколько я успел разобраться, Попрыгунчика роль божества вполне устраивает. Значит, их уже двое — тех, кто так думает. Сколько нужно тех, кто поверил бы, что божество — это божество, чтобы это стало правдой? Я не знаю.
«Шмяк, шмяк, шмяк!» — скакал Попрыгунчик.
Феодосий встал с табурета и пошел им навстречу. Следом, медленно вращаясь, двигался глухоман. А за ним толпились люди и роботы. Они запрудили лестницу, взобрались на все свободные крыши, встали по обе стороны эспланады. А с фасада базилики на все происходящее взирало непроницаемое лицо Папы.
Феодосий пожал по очереди руки путешественникам: сначала Джилл, потом Теннисону.
— Добро пожаловать домой, — сказал он сердечно. — Рад вас видеть. Позвольте поблагодарить вас за путешествие, которое вы предприняли ради нас.
Попрыгунчик бешеным галопом проскакал вокруг Феодосия и глухомана.
— Позвольте представить вам моего друга глухомана. Вы, — обратился Феодосий к Теннисону, — уже имели удовольствие с ним познакомиться, а вот Джилл видит его впервые.
— Очень приятно, — поклонилась Джилл глухоману и улыбнулась.
Старик издал свою обычную басовую дробь и произнес:
— Польщен. Рад познакомиться с вами и приветствовать ваше возвращение на Харизму.
Толпа, постепенно смыкаясь, образовала тесный полукруг около сцены, где разворачивались события.
— Позвольте поинтересоваться, — сказал Феодосий, — что это за скачущий монстр, которого вы принесли с собой? Это важная особа?
— Ваше преосвященство, — ответил Теннисон. — Я в этом смысле сильно сомневаюсь.
— Тогда зачем он здесь?
— Мы сами не знаем. Он затесался в нашу компанию в суматохе перед отбытием.
— Мы догадываемся, что вы нашли рай Мэри.
— Нашли, — кивнул Теннисон. — И никакой это не рай. Это научный центр наподобие Ватикана. Правда, у нас не было возможности и времени более подробно изучить его деятельность. Похоже, мы не слишком удачно вмешались в тамошнюю внутреннюю политику.
Неожиданно сквозь толпу, расталкивая людей и роботов, прорвался садовник Джон. Теннисон сразу узнал его.
— Доктор Теннисон, — сердито сказал Джон, — что вы можете представить в доказательство того, что место, где вы якобы побывали, не рай?
— Доказательств никаких нет, — ответил Теннисон, — То есть никаких вещественных, документальных доказательств. Нашего слова вам не хватит? Я считал, что для вас должно быть достаточно честного слова человека.
— Ситуация слишком серьезна, — сказал Джон, — чтобы хватило ничем не подтвержденного слова. Даже слова человека. Вы, люди, вообще скоры на слова…
— Джон, — оборвал его Феодосий. — Как ты разговариваешь? Где твое уважение к людям?
— Ваше преосвященство, уважение тут ни при чем. Мы тут все равны.
— Теннисон говорит правду, — прогудел глухоман, — он излучает правду.
— Вы, вероятно, думали, — продолжал Джон, не обращая внимания на глухомана, — что этот пляшущий уродец, которого вы приволокли с собой, может вам помочь, подтвердит достоверность вашего рассказа. Если уж на то пошло, потрудитесь доказать, что это существо — из рая.
— Я вовсе не собирался ничего доказывать, — ответил Теннисон. — Я отлично понимаю, что, возьмись я доказывать, ты тут же обвинил бы меня во лжи и стал утверждать, что я подобрал его где- нибудь по дороге.
— Будьте уверены, не премину, — едко парировал Джон.
Тут толпа издала единый дружный вопль и в страхе, продолжая кричать, отступила.
— Боже милосердный! — воскликнул Феодосий, выпрямившись в полный рост.
Теннисон быстро обернулся и увидел Смоки, Сноппи и Декера-II, выстроившихся в ряд. По обе стороны стояли охранявшие их кубоиды, обитатели математического мира.
— Вот видите, какие они умные! — радостно воскликнул Шептун. — Я же вам говорил, что они еще хоть куда! Они поняли, что у нас тут происходит. А я думал, понимают или не понимают? А ведь, может быть, это и есть то самое доказательство, о котором вы так мечтали?
По эспланаде, приближаясь к месту событий, шел Декер-II.
— Но позвольте! — воскликнул пораженный Феодосий, — Это же… Декер! Этого не может быть. Я лично отслужил по нему заупокойную мессу…
— Ваше преосвященство, успокойтесь, — сказал Теннисон, — Позже я объясню вам, в чем тут дело. Это другой Декер. Не наш. Я понимаю, в это трудно поверить…
Все неподвижно стояли и ждали Декера-II. Теннисон сделал несколько шагов ему навстречу.
— Видимо, это Ватикан? — спросил Декер.
— Он самый, — ответил Теннисон, улыбаясь, — Я рад видеть вас, Томас.
— Не хотелось бы теперь говорить об этом, — сказал Декер, опустив глаза, — но… там, перед вашим отбытием, стало очень плохо. Вы чуть было не погубили нас всех…
— Я?
— Вы имели дело с маньяком, — сказал Декер, — с чужаком-маньяком. Чужаки сами по себе не большой подарок, а уж…
— Но вы были с ним заодно, на его стороне. Как это у вас называется — «триада»?
— Друг мой, — печально промолвил Декер-II, поднимая глаза на Теннисона, — там, где я был все это время, главное — выжить. А чтобы выжить, приходилось делать что попросят. Приходилось приспосабливаться.
— Понятно, — кивнул Теннисон.
— А теперь мне хотелось бы обратиться к самому главному здесь, — сказал Декер. — Вы тут не самый главный, по всей видимости?
— Нет, не главный, — согласился Теннисон. — Главный тут его святейшество — вон он там, на стене, высоко-высоко. Но я думаю, лучше всего вам поговорить с его преосвященством. Когда будете говорить, обращайтесь к нему «ваше преосвященство». Это не обязательно, но он так любит.
Он взял Декера под руку и подвел к Феодосию.
— Ваше преосвященство, — сказал он. — Это Томас Декер
