— Не заметили они нас?
— Я ничего такого не видел.
— Пока все как будто тихо, — сказал аббат. — Пожалуй, даже слишком тихо. Мы по очереди стояли на страже. И Децим, и горгульи. Никто ничего не видел.
Из-за огромного дуба появился Шишковатый и начал подниматься к пещере. Попугай, сидевший на плече у аббата, при виде его разразился пронзительными криками.
— Ты не можешь как-нибудь сделать, чтобы эта птица угомонилась? — спросил Харкорт аббата.
— С ней ничего не сделаешь, уж очень горласта. Есть она хочет, что ли?
— Сейчас принесу ей кусок хлеба, — вызвалась Иоланда. — Может быть, тогда замолчит.
— По крайней мере, на то время, пока его не склюет, — сказал Харкорт.
Шишковатый вошел в пещеру и тяжело уселся рядом с Нэн. Он взглянул на Харкорта:
— Рад, что ты вернулся.
— Я только что пришел.
— Там их видимо-невидимо, — сказал Шишковатый. — У тебя тоже?
— То же самое, — подтвердил Харкорт.
— Не вижу, как мы сможем прорваться, — сказал Шишковатый. — Или прокрасться. Я не смог обойти вокруг всей стены, времени не хватило. Но подозреваю, что стража стоит везде.
— Тролль тоже так говорит.
— Откуда он может знать?
— Он ходил на разведку. Ночью. И сейчас спускался вниз со мной. Пожалуй, можно сказать, что он спас мне жизнь. Там была волчья яма…
— Не нравится мне это, — вмешался аббат. — С какой стати он нам помогает?
— Ему нужен мост, — сказала Нэн.
— А, опять то же самое, — недовольно отозвался аббат.
— А где римлянин? — спросил Шишковатый.
— Стоит на страже, — ответил аббат. — Вместе с горгульями.
— Надо бы ему быть здесь, — сказал Шишковатый. — Нам пора решать, что делать. Он должен при этом присутствовать.
— Он не считает себя одним из нас, — сказал Харкорт, — Как будто ему просто с нами по пути.
— Это нелепо, — сказал Шишковатый. — Он нас выручил. Конечно, он один из нас. Он это вполне заслужил.
— На таком военном совете, какой будет у нас, от него мало толку, — сказал аббат. — Он привык воевать иначе. Плечом к плечу со своими, лицом к лицу с врагом. Так уж он приучен. А нас слишком мало, чтобы так действовать.
— У него есть боевой опыт, — возразил Харкорт, — Он предостерегал своего трибуна. Будь он командиром, когорта ушла бы с Брошенных Земель до того, как ее перебили, и мы не оказались бы в таком положении. Я не уверен, что нам следует идти в наступление, но и отступать мы не можем. Все Брошенные Земли, должно быть, полны отрядов Нечисти, которые ищут нас. Они нас непременно выследят.
— Не нравятся мне эти разговоры об отступлении, — сказал Шишковатый. — Мы слишком далеко зашли.
— Наверное, мы все-таки можем что-нибудь сделать, — сказал аббат. — Знать бы только — что.
— Рано или поздно Нечисть нас почует, — сказал Шишковатый. — Думаю, что скорее рано. Не надо их недооценивать. Нет ничего хуже, чем недооценивать противника. Нечисть хитра. Не будь она хитра, ее давно стерли бы с лица земли.
— Если мы пойдем прямо на юг, — сказал аббат, — нам, возможно, удастся добраться до реки. А переправившись через нее, мы окажемся за пределами Брошенных Земель.
— Нечисть может погнаться за нами и через реку, — заметил Харкорт, — Кроме того, река течет сначала на запад, а потом поворачивает на юг. Очень может быть, что отсюда до нее далеко.
— Я пока что не намерен удирать к реке, — сказал Шишковатый, — Слишком многое поставлено на карту. И слишком много сил мы потратили, чтобы добраться сюда.
Никто не ответил, все стояли молча. Иоланда подошла к аббату с кусочком хлеба в руке и протянула его попугаю. Тот схватил хлеб лапой и принялся жадно клевать.
— Ну вот, видите, — сказал аббат. — Я же говорил, что он голоден.
Нэн поднялась на ноги.
— По-моему, и мы все тоже проголодались. Но закусывать придется всухомятку. У нас есть хлеб, сыр и кость от окорока, на которой осталось немного мяса. Оно немного попахивает, но есть еще можно.
Из-за большого дуба выскочил Децим и начал бегом подниматься к пещере.
— Нечисть пошла в атаку! — крикнул он. — Они взбираются на холм!
— Похоже, все уже решено без нас, — сказал Харкорт, — Иоланда, не знаешь, где мой лук и стрелы?
Глава 27
Нечисть поднималась по склону холма. Ее было здесь пока еще не очень много — всего несколько маленьких кучек, числом не больше дюжины. Но новые и новые толпы ее выходили из зарослей у стены. Двигались они медленно, словно без определенной цели, неспешной походкой, волоча ноги, временами останавливаясь и вглядываясь вперед, как будто не совсем уверенные, что на холме кто-то есть.
Аббат толкнул Харкорта в бок и показал пальцем вверх. Харкорт поднял глаза и увидел лениво колышущиеся там грязные тряпки — с десяток, а может быть, и больше. Они были довольно высоко и летели тоже медленно и лениво, словно высматривая добычу. Так оно и есть, подумал Харкорт. Высматривают добычу.
Горгульи недвижно стояли, как часовые, там, где кончались дубы. Харкорт подумал, что снизу они должны выглядеть как старые сухие пни, хотя Нечисть, охраняющая поместье, конечно же, наверняка знает, что здесь никаких пней нет. Она слишком долго разглядывала этот косогор, чтобы знать, есть здесь пни или нет.
— Не будем спешить, — сказал аббат. — Придется подождать, пока они подойдут поближе. Мы не можем рисковать промахнуться. На счету каждая стрела.
— Одними стрелами их не остановить, — сказал Харкорт, — Когда они войдут в раж, никакие стрелы не помогут. Они не посмотрят на потери и будут рваться вперед. Они долго ждали и вот наконец дождались. Там, внизу, хранится что-то очень для них важное, иначе не понадобилась бы такая охрана.
— Мы знаем, что там хранится, — сказал аббат.
— Нам кажется, что мы знаем, — поправил его Харкорт. — Мы не можем быть абсолютно уверены.
Хотя совсем недавно он мог бы поклясться, что уверен. Дядя Рауль не дурак, он должен был знать, о чем идет речь. Однако сейчас у Харкорта начали появляться сомнения. Ни в чем нельзя быть уверенным до конца, подумал он.
— Уж не утратил ли ты веру? — спросил аббат.
Харкорт молча покачал головой. Он, конечно, не прав, только все равно ни в чем нельзя быть уверенным до конца.
— До сих пор мы хранили веру, — сказал аббат. — Мы хранили ее на протяжении всех этих бесконечных лиг, невзирая на опасности. Мы не можем утратить ее сейчас.
— Я-то ее не утратил, — сказал Харкорт. — Я чувствую, что это она меня покидает.
Попугай доел последние крошки хлеба и поудобнее устроился на плече аббата, вцепившись когтями в его сутану.
Харкорт окинул взглядом их не слишком внушительный боевой порядок. Аббат и он стояли на правом фланге — впрочем, их было слишком мало, чтобы говорить о каких-то флангах. Левее его стояла Иоланда,
