заблудился.
Из кабинета, вежливо отодвинув Нэнси в сторону, вышел мужчина — высокий, крепкий, белобрысый, с лицом, изборожденным глубокими морщинами.
— Господа! — сказал он, — Кажется, речь идет обо мне? В таком случае не разрешите ли и мне принять участие в вашей беседе?
Его произношение производило странное впечатление, но он улыбнулся всем такой веселой и добродушной улыбкой, что они почувствовали к нему невольную симпатию.
— Вы — Альберт Ламберт? — спросил Максвелл.
— Не кто иной, — ответил Ламберт. — Вероятно, неприятности приключаются со множеством людей. Однако для каждого в подобном случае вопрос ставится просто: как найти выход из положения?
— Почтеннейший! — воскликнул Шарп, — Вот над этим— то я и ломаю голову, совсем как вы.
— Разве ты не понимаешь, что Ламберт его уже нашел? — спросил Максвелл у Шарпа. — Он явился именно туда, где ему могут помочь.
— На вашем месте, молодой человек, — вмешался Дрейтон, — я был бы потише. В тот раз вы меня провели, но теперь вам от меня так просто не отделаться. Сначала вы ответите на некоторые вопросы.
— Инспектор, — попросил Шарп, — ну пожалуйста, не вмешивайтесь. И без вас голова идет крутом. Артефакт исчез, музей разгромлен, Шекспир пропал.
— Но мне-то, — вразумительно сказал Ламберт, — мне-то нужно всего лишь одно: вернуться домой. В мой две тысячи двадцать третий год.
— Погодите минутку, — потребовал Шарп. — Вы лезете без очереди. Я не…
— Харлоу, — перебил Максвелл, — я же тебе уже объяснял. Не далее как сегодня вечером. Я еще спросил тебя про Симонсона. Не мог же ты забыть!
— Симонсон? Ах, да! — Шарп посмотрел на Ламберта, — Вы — тот художник, который нарисовал картину с Артефактом?
— С каким Артефактом?
— Большим черным камнем на вершине холма.
Ламберт покачал головой:
— Нет, я ее не писал. Но, наверное, еще напишу. Вернее, не могу не написать. Мисс Клейтон показала ее мне, и кисть несомненно моя. И хотя не мне об этом говорить, но вещь получилась недурная.
— Значит, вы действительно видели Артефакт в юрском периоде?
— Когда-когда?
— Двести миллионов лет назад.
— Так давно? — удивился Ламберт. — Впрочем, я так и полагал. Там ведь были динозавры.
— Но как же вы не знали? Вы ведь путешествовали во времени.
— Беда в том, — объяснил Ламберт, — что реле времени закапризничало. Я больше не способен попадать в то время, в которое хочу.
Шарп сжал ладонями виски. Потом отнял руки от головы и проговорил:
— Давайте по порядку. Не торопясь. Сначала одно, потом другое, пока во всем не разберемся.
— Я ведь объяснил вам, — сказал Ламберт, — что хочу одного, самого простого. Я хочу вернуться домой.
— А где ваша машина времени? — спросил Шарп. — Где вы ее оставили? Мы могли бы ее наладить.
— Я ее нигде не оставлял. Я вообще не могу ее оставить. Она всегда со мной. Она у меня в голове.
— В голове?! — взвыл Шарп. — Машина времени в голове? Но это невозможно!
Максвелл посмотрел на Шарпа и ухмыльнулся.
— Когда мы разговаривали про это сегодня вечером, — сказал он, — ты упомянул, что Симонсон не публиковал никаких сведений о своей машине времени. И вот теперь выясняется…
— Да, я тебе это сказал, — согласился Шарп. — Но кто в здравом уме и твердой памяти мог бы заподозрить, что машина времени вживляется в мозг объекта опыта? Это какой— то новый принцип. Мы прошли мимо него. — Он повернулся к Ламберту: — Вы не знаете, как она действует?
— Не имею ни малейшего представления, — ответил тот. — Мне известно только, что с тех пор, как эту штучку засунули мне в череп — весьма сложная была операция, должен вам сказать! — я получил способность путешествовать во времени. Мне нужно было просто подумать о том, куда я хочу попасть, используя определенные несложные координаты, — и я оказывался там. Но что-то разладилось. Что бы я ни думал, меня бросает вперед и назад, точно бильбоке, из эпохи в эпоху, причем совсем не в те, в которые я хотел бы попасть.
— А ведь в этом есть свои преимущества, — задумчиво произнес Шарп, ни к кому не обращаясь, — Возможность независимых действий и малый объем аппарата… несравненно меньший, чем тот, которым пользуемся мы. Иначе ведь нельзя было бы вживить его в мозг и… Ламберт, а что вам все-таки про него известно?
— Я же вам уже сказал: ничего. Меня совершенно не интересовало, как он работает. Просто Симонсон — мой друг, и…
— Но почему вы очутились здесь? Именно здесь?
В данном месте и в данное время?
— Чистейшая случайность. Но, попав сюда, я решил, что этот городок выглядит куда цивилизованнее, чем многие из тех мест, куда меня заносило, и начал наводить справки, чтобы сориентироваться. По-видимому, я еще никогда не забирался так далеко в будущее, поскольку почти сразу узнал, что вы тут уже начали путешествовать во времени и у вас есть Институт времени. Потом я прослышал про свою картину у мисс Клейтон и рассудил, что она может отнестись ко мне благожелательно, а потому отправился к ней в надежде, что она поможет мне связаться с теми, кто мог бы оказать мне большую любезность, отправив меня домой. А пока я беседовал с ней, пришел инспектор Дрейтон…
— Мистер Ламберт, — сказала Нэнси. — Прежде чем вы будете продолжать, я хотела бы задать вам вопрос. Почему вы, когда были в юрской… в юрском… ну, там, где, как сказал Харлоу, вы были и написали эту свою картину…
— Вы забыли, — прервал ее Ламберт, — что я еще ничего не написал. Правда, у меня есть эскизы, и я надеюсь…
— Ну хорошо. Так почему, когда вы начнете ее писать, вы не введете в нее динозавров? На ней динозавров нет, а вы только что сказали, что поняли, в какую древнюю эпоху попали, когда увидели там динозавров.
— Я не написал динозавров по самой простой причине, — ответил Ламберт, — Там не было их.
— Но вы же сказали…
— Поймите, — начал терпеливо объяснять художник, — я пишу только то, что я вижу. Я никогда ничего не опускаю. Я никогда ничего не ввожу. А динозавров там не было, потому что другие создания, которые есть на картине, их разогнали. И я не написал ни динозавров, ни прочих.
— Прочих? — переспросил Максвелл. — О ком вы говорите? Что это были за прочие?
— Ну, те, на колесах, — ответил Ламберт.
Он умолк и обвел взглядом ошеломленные лица:
— Я сказал какую-то неловкость?
— Нет-нет, что вы! — успокоила его Кэрол. — Продолжайте, мистер Ламберт. Расскажите нам про этих… на колесах.
— Вы, наверное, мне не поверите, — сказал Ламберт. — И я не смогу вам объяснить, что они такое. Может быть, рабы. Рабочий скот. Носильщики. Сервы. По-видимому, они были не машинами, а живыми существами, но передвигались не с помощью ног, а с помощью колес и представляли собой что— то вроде гнезда насекомых. Ну, пчелиный рой или муравейник. Общественные насекомые, по-видимому. Разумеется, я не жду, чтобы вы мне поверили, но даю вам честное слово…
Откуда-то издали донесся глухой нарастающий звук, словно от быстро катящихся колес. Все замерли, прислушиваясь, и поняли, что колеса катятся по коридору. Звук все приближался, становясь все громче и
