— С этим все в порядке. Конверт у нас. Мы за ним наблюдали. Таксист отвез его на почту…
— Да, письмо было там, — кивнула она. — Я попросила его абонировать ящик под вымышленным именем, дала ему конверт, он отправил его сам себе и оставил лежать в ящике. Так, чтобы я не знала, где именно хранится письмо.
— Таксист был из наших, — пояснил Саттон. — Мы внимательно следили за Чэпмэном. Он казался больным, когда садился в машину.
— Бедный Франклин, — вздохнула она.
— Он умер мгновенно. Никогда не знаешь…
— Но у него нет второй жизни…
— Знаете, его вторая жизнь куда лучше, чем та, которую сочинил Нетленный Центр…
Глава 34
Фрост сидел на крыльце и глядел на долину. Начинающиеся сумерки окутывали реку, низинную темную землю; над изломанной кромкой леса косо летела стая ворон, отправляясь куда-то на ночлег. На другой стороне реки тонкой светлой лентой между покатых холмов извивалась старая дорога.
Ниже по склону стоял сарай, стропила подгнили, крыша проваливалась. Рядом с сараем громоздилось какое-то сельскохозяйственное оборудование. На дальнем краю коричневато-желтого поля мелькнула тень то ли собаки, то ли койота.
Когда-то, вспоминал Фрост, лужайка перед домом была подстрижена и повсюду красовались ухоженные цветочные клумбы. Изгородь регулярно красили и чинили, а теперь вся краска облезла, да и половина реек сгнила. Ворота главного въезда покосились, створка висела на одной петле.
Машина Моны Кэмпбел стояла, утопая в высокой траве, полностью скрывшей колеса, вытянувшейся почти до окон.
Машина тут неуместна, подумал Фрост. Человек бросил эту землю, и земле надо дать время прийти в себя после долгого рабства у человека.
Позади него мягко скрипнула дверь, Мона Кэмпбел вышла на крыльцо и села рядом.
— Приятный вид, — сказала она. — Вы не находите?
Фрост кивнул.
— Думаю, вам есть что вспомнить о днях, проведенных здесь.
— Да, конечно, — вздохнул Фрост, — Но это было так давно.
— Не так уж и давно, — возразила она. — Всего-то лет двадцать или того меньше.
— Здесь пусто. Одиноко. Все не так, как раньше. Но я не удивлен. Так и думал.
— Но вы пришли сюда. Вы искали здесь защиту.
— Что-то толкало меня сюда, что-то заставило поступить так. Не знаю что, но так было.
Они посидели минуту в молчании, он увидел, как ее руки свободно и спокойно лежат на коленях — руки, уже покрытые морщинами, но все еще сильные и ловкие. Когда-то, подумал Фрост, эти руки были красивы, даже и теперь они еще не потеряли своей красоты.
— Мистер Фрост, — спросила она, глядя мимо него. — Вы ведь не убивали того человека из ресторана?
— Нет. Конечно нет.
— Так я и думала. Зачем вам убивать — разве только из-за отметин на вашем лице. А вам не приходило в голову, что вы можете восстановиться в правах, если сдадите меня властям?
— Да, — кивнул Фрост — Приходило…
— И что же?
— Ничего. Когда загнан в угол, то думаешь обо всем подряд, даже о том, что не имеет к тебе никакого отношения. Да и что толку…
— Почему же? — удивилась она. — Могу предположить, что они были бы рады.
В каком-то сумрачном овраге расходился козодой. Они сидели на ступеньках и слушали.
— Завтра, — неожиданно прервал молчание Фрост, — я уйду. У вас и так хватает неприятностей. В конце концов, я отдохнул, я отъелся, пора и в дорогу Вам бы тоже впору трогаться. В убежищах не стоит засиживаться.
— Зачем? — удивилась она, — Опасности никакой. Они не знают, где я, да и откуда им узнать?
— Но вы повезете Хиклина на спасательную станцию.
— Ночью. Они даже не взглянут на меня. Скажу, что проезжала мимо и нашла его возле дороги.
— Но он может заговорить.
— Ну так и что?! Вспомните, он почти все время бредил. Какие-то горы нефрита…
— Так вы не вернетесь в Центр? Никогда?
— Нет.
— Что же вы станете делать?
— Не знаю, — вздохнула она. — Но обратно я не собираюсь. Возвращаться туда, это какой-то абсурд. Там, понимаете, фантазии, сплошные фантазии. А когда вы столкнулись с реальной жизнью, когда, просыпаясь на рассвете, видите эту землю, туман…
Она повернула к нему голову и внимательно посмотрела.
— Вы меня не понимаете, не так ли?
Он покачал головой:
— Может быть, мы живем дурно. Думаю, это мы уже осознаем. Но все мы живем ради второй жизни, вот что важно, и в это я верю. Может быть, у нас получается плохо. Следующие поколения научатся жить умнее. Что же, мы живем, как можем.
— И после всего, что стряслось с вами, после изгнания, после того, как вас ложно обвинили, даже после того, как вас изобразили убийцей, вы еще верите в Нетленный Центр?
— Но это дело рук нескольких людей. Отсюда не следует, что ошибочны принципы, на которых построен Центр. Для меня ничего не изменилось, я готов и сегодня подписаться под ними.
— Я должна заставить вас понять, — медленно произнесла она. — Не знаю, почему для меня это важно, но я должна сделать так, чтобы вы поняли.
Он взглянул на нее: напряженное лицо старой девы, волосы нелепо стянуты на затылке. Тонкие прямые губы, бесцветные глаза, лицо, словно освещенное изнутри, самоотверженность, казавшаяся совершенно неуместной… Лицо школьной учительницы, подумал Фрост. Но за ним прячется ум, надежный, как хронометр за тысячу долларов.
— Может быть, — мягко начал он, — дело в том, что вы о чем-то умалчиваете?
— Вы имеете в виду причину, по которой я сбежала? Почему я забрала с собой все материалы?
— Да, — кивнул Фрост. — Но вы не обязаны рассказывать мне об этом. Раньше мне было интересно, а сейчас уже не важно.
— Я сбежала потому, — решилась она, — что хотела удостовериться…
— В том, что ваше открытие действительно верно?
— Да, примерно. Я воздерживалась от предварительных сообщений, но приближалось время отчета, а что я могла сказать? Даже не так, а как я могла сказать?! И я решила, что в определенных ситуациях у ученого есть право не говорить ничего до появления окончательных результатов. Словом, я запаниковала — ну, не совсем чтобы уж по-настоящему. Подумала, что если на время исчезнуть, то…
— То есть вы собирались вернуться?
Она кивнула:
— Именно. Но теперь возвращаться я не могу. Я обнаружила куда больше, чем хотела.
— Что путешествия во времени означают куда большее, чем мы себе представляли?
— Нет, — отмахнулась она. — Все как и думали. А точнее — не означают вообще ничего. Они просто невозможны.
— Невозможны?!
— Да. Вы не можете двигаться по времени, сквозь него, вокруг него. Вы им не можете
