другой счет. Перечислить и стереть запись. Вклад невозможно обнаружить в случае, если не оживить владельца.
— Лэйн! — сообразил Фрост.
— Ну конечно. Казначей. Он мог проделывать такие операции. А Маркус выискивал жертвы — тех, у кого нет близких родственников и друзей. Таких никто не хватится. Полная гарантия.
— Вы, конечно, понимаете, Б. Д., — хладнокровно сказал Эплтон, — что я возбужу против вас дело. Я пущу вас по миру. Заберу все, что у вас есть. Вы позволили себе клевету при свидетелях.
— Весьма сомневаюсь в успехе вашего начинания, — парировал Б. Д. — Дело в том, что мы имеем признание Лэйна, — Он кивнул конвойным, — Забирайте их, — Те стали подталкивать Кларенса и Эплтона вверх по трапу, — Вы возвращаетесь с нами, Дэн?
Фрост замешкался.
— Татуировки сводятся, Дэн, — стал объяснять Б. Д. — Дается официальное заявление о случившемся. Вас ждет ваша работа. У нас есть доказательства того, что суд был незаконен. И я полагаю, что Нетленный Центр сможет возместить вам ущерб, а также достаточно вещественно выразит свою благодарность за то, что вы сделали для нас, перехватив эту бумагу…
— Но я не делал этого…
— Ну-ну, — укоряюще взглянул на него Б. Д., — не скромничайте. Мисс Харрисон нам все рассказала. Это она передала нам документ да еще и выяснила, что там имелось в виду.
Я бы сказал так, что Нетленный Центр просто в неоплатном долгу перед вами…
Он повернулся и пошел к вертолету.
— На самом деле это вовсе не я, — смутилась Энн, — Но я не могла рассказать им, кто это сделал. Джордж Саттон — вот кто разобрался.
— Погодите, — сказал Фрост. — Джордж Саттон? Кто это?
— Тот человек, с которым вы однажды ночью беседовали о Библии. Помните? Святой. Высокий седой старик.
— Дэн! — Б. Д. обернулся в их сторону, стоя на пороге кабины.
— Да, Б. Д.?
— Маркус приезжал сюда, чтобы найти Мону Кэмпбел. Сказал, что у него есть сведения, будто она тут. Он говорил, что та скрывается в заброшенном фермерском доме. Не в этом ли?
— То же самое он говорил и мне, — спокойно ответил Фрост. — Похоже, он решил, что я о ней что-то знаю.
— Но?
Фрост покачал головой:
— Ничего.
— Ну ладно, — тяжело вздохнул Б. Д. — Когда-нибудь мы ее отыщем.
Он скрылся в кабине.
— Подумать только, — улыбнулась Энн, — Вы возвращаетесь. Я опять смогу приготовить вам ужин.
— А я выйду и куплю красные розы и свечи, — добавил Фрост.
Он вспомнил тепло и ощущение жизни, которые эта женщина сумела придать неуютной комнате. Вспомнил и о том, как пустота и горечь исчезли в ее присутствии, как возникло дружелюбное общение, которого он никогда прежде не знал.
Любовь? А как поймешь? В первой жизни едва ли есть место для любви. У него не хватило времени даже на то, чтобы понять, что же это такое. А наступит ли это время во второй жизни? Времени там будет вдоволь, но не заполнит ли и его человек холодом своих расчетов? Не возьмет ли он за основу то, как жил в первой?
Энн повернулась к нему, и он увидел, что она плачет.
— Все станет по-прежнему, — прошептала она.
— Да, — кивнул он, — Все будет точно так же.
Хотя знал, что прежнего уже не вернуть. Земля уже никогда не станет такой же. Мона Кэмпбел открыла истину, о которой не сообщит никогда, но через несколько лет то же самое обнаружат и другие. Мир узнает все.
Рухнет привычная уверенность в жизни. Нетленный Центр обретет соперника, и мир опять примется балансировать между двух мнений и вер.
— Дэн, — сказала Энн. — Поцелуй меня, пожалуйста, и пойдем в вертолет. А то Б. Д., чего доброго, начнет волноваться.
Глава 37
Возле дороги сидел человек и глядел вдаль, но глаза его были пусты. На нем были только брюки, обрезанные значительно выше колен. Длинные волосы свисали до плеч, спутанная борода была полна песка. Его кожа выгорела, он выглядел изможденным.
Мона Кэмпбел притормозила и вышла из машины. С минуту она рассматривала человека. Вряд ли он замечал ее, он выглядел совершенно потерянным и, казалось, жив только по привычке.
— Я могу сам чем-нибудь помочь? — спросила она.
Он вздрогнул и посмотрел в ее сторону.
— Что с вами? — спросила она, — Вам плохо?
— Плохо, — повторил он неожиданно резким голосом, — что значит — плохо? Вы умеете отличить, что плохо?
— Иногда, — сказала она, — Но не всегда, конечно.
— Если бы я остался, — вдруг запричитал он, — если бы молился усерднее, если бы выкопал такую яму, чтобы крест не падал…
Он затих и снова уставился в никуда. Только теперь она заметила мешок, который валялся подле него на земле. Мешок, похоже, был сделан из материи, которую он оторвал от своих брюк. Внутри мешка в беспорядке были свалены кусочки нефрита.
— Вы голодны? — спросила она. — Вы здоровы? Вы уверены, что вам не требуется помощь?
Господи, подумала она, зачем надо было останавливаться.
Человек еле заметно пошевелился, губы приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но передумал.
— Если вам не нужна помощь, то я поеду, — сказала она и повернулась, чтобы уйти.
— Подождите, — окликнул он.
Кэмпбел остановилась.
На нее смотрели воспаленные глаза.
— Скажите мне, — проговорил человек, — есть ли истина?
Она почувствовала, что вопрос не праздный.
— Думаю, да, — ответила она серьезно. — В математике, например.
— Я искал истину, — сказал он, — а нашел вот это, — Он пнул мешок, и пластины разлетелись по песку. — И что, так всегда? Вы ищете истину, а обнаруживаете идиотский приз. Но и эту подачку вы заберете, все лучше, чем ничего.
Она отвернулась. Он был безумен.
— Нефрит, — сказала она, — странно, один тут уже гонялся за нефритом…
— Вы не понимаете, — пробормотал он.
Она покачала головой, очень желая уехать.
— Вы сказали, что истина есть в математике. Что же, по-вашему, Бог — математик?
— Не знаю, — сказала она. — Я остановилась лишь затем, чтобы спросить, не нужна ли вам помощь.
— Куда вам кому-то помочь, — ухмыльнулся он, — вы и себе-то помочь не сможете. Нам всем
