подзадержусь.
Викерсу стало не по себе.
— Слушай, Кэл, у тебя ничего не случилось? Дно каньона — не самое лучшее место, чтобы там прохлаждаться.
— Говорю тебе, сынок, все в полном порядке.
Последовала долгая пауза.
— Да, парень, чуть не забыл сказать тебе одну важную штуку. У меня в Улье припрятана бутылочка отличного шотландского виски.
Вторая пауза была еще дольше первой, а голос Осборна понизился до шепота.
— Я спрятал ее наверху, в кладовке рядом с радиоотсеком. Туда никто никогда не сует носа. Отличный тайник!
— Кэл! — закричал Викерс, — Кэл, я тебя почти не слышу. Я же чувствую, у тебя что-то произошло. Старина, тебе не выбраться из каньона?
Шепот был прерывистым, с придыханием, будто каждое слово давалось Осборну с трудом.
— Не забудь про бутылочку. Может, тебе захочется выпить по какому-нибудь поводу.
— Кэл! — что есть мочи завопил Викерс, — Кэл, ответь мне!
Ответа он так и не получил. По-прежнему где-то наверху метался ветер, грохотал удалявшийся гром и дождь барабанил по кварцевому кожуху вездехода.
В душе Викерса перемешались ярость и страх. Он осторожно развернул вездеход, вновь поставив машину вдоль кромки, и включил все прожекторы.
Да, его догадка оказалась верной: Осборн и в самом деле нашел нечто вроде тропы, уходящей на дно каньона. Тропа была почти отвесной, но этим ее опасность не исчерпывалась. Не достигнув дна, тропа обрывалась. А внизу, прямо под ней, лежала груда обломков, которая когда-то была «Ковчегом Юпитера».
Невдалеке Викерс увидел другую груду, поменьше. И внутри ее находился человек, которому удалось продержаться ровно столько, сколько понадобилось для подъема ящиков с меркотитом. Он знал, что идет на риск, однако не отступил. Риск оправдался: упавший вездеход Кэла Осборна не превратился в лепешку, а сам Кэл не погиб при падении.
Викерс выругался сквозь зубы. Он прекрасно знал, что Кэл абсолютно пьян. В Улье ему пришлось бы цепляться за стенку, чтобы не упасть. Осборн принадлежал к поколению людей, с которых, собственно говоря, и началось освоение планет Солнечной системы. Почти всю свою жизнь он водил вездеходы — по большей части в изрядном подпитии и тем не менее странным образом в трезвом уме и твердой памяти. Да, временами он мог не держаться на ногах. Но стоило Кэлу оказаться в кабине вездехода, он вел машину увереннее любых завзятых трезвенников.
Сегодня он допился до той стадии, когда хочется доказать всем и каждому, что ты совершенно трезв. Кэл потерял способность правильно оценивать обстановку. Лишь какому-нибудь безмозглому герою или такому отчаянному пьянчуге, как Осборн, могло взбрести в голову, что юпитерианская гравитация позволит вездеходу съехать вниз почти по отвесному склону!.. И все-таки Кэлу повезло. Казалось бы, его вездеход должен был расколоться на куски. Но повреждения получил только защитный кварцевый кожух. Дюрасталь уцелела и сопротивлялась, пока юпитерианская атмосфера не превратила ее в рыхлый гидрид железа.
— Кэл, черт тебя подери, ты понимаешь, пьяный дурень…
Налетевший ветер сердито швырнул в каньон потоки аммиачного дождя. Сплющенным обломкам «Ковчега Юпитера» было уже все равно. Вездеход Осборна осел глубже и вдруг резко изменил цвет — помятый корпус теперь напоминал синее небо Земли. Это жидкий аммиак добрался до медных кабелей вездехода и растворил их без остатка.
Викерс возвращался в Улей.
— Да, Кэл, мы непременно достанем твою бутылку, — глухо произнес он, — И поднимем тост. Но не за меркотит. Мы выпьем за то, чтобы для этой мелкой канцелярской твари Земля превратилась в кромешный Юпитер. И как можно скорее!
БОЛЬШАЯ УБОРКА НА СОЛНЦЕ
Я ждал, когда рассыльный принесет из типографии первую пачку газет, и сидел совершенно без дела, закинув ноги на стол и надвинув шляпу на глаза. Чувствовал я себя довольно скверно.
У меня все еще стояло перед глазами, как этот парень вмазался в тротуар. Двадцать этажей — высота немаленькая, и когда он упал, то вроде как разбрызгался, и все это выглядело крайне неопрятно.
Проклятый дурак резвился и вышагивал по карнизу с раннего утра, целых четыре часа, а уж потом сиганул.
Со мной отправились Герб Гардинг, Эл Джарви и еще парочка фотографов из «Глобуса», и мне пришлось выслушивать их рассуждения на тему, как распределить съемку. Если птичка вспорхнет, то времени каждому хватит только на то, чтобы заснять одну пластинку, так что работу следовало спланировать заранее.
Эл должен был сделать телеобъективом первый снимок, в самом начале прыжка. Джо засечет летящего на полдороге. Гарри щелкнет как раз перед тем, как тот ударится о тротуар, а Герб поймает момент первого соприкосновения с асфальтом.
Я слушал их, и по коже у меня бегали мурашки.
Как бы то ни было, план сработал, и «Глобус» получил замечательную серию снимков прыжка, призванную проиллюстрировать мой очерк.
Мы знали, что, если «Стандарт» и заполучил снимок этого инцидента, он вряд ли воспользуется им: «Стандарт» претендовал на звание семейной газеты и делал все возможное, только бы их чтиво подходило для всех и каждого.
Но «Глобус» мог опубликовать что угодно и не упускал никаких возможностей. Мы давали самые животрепещущие новости без всяких прикрас.
— Этот парень был просто психом, — входя, сказал Герб и уселся рядом со мной.
— Весь этот чертов мир состоит из психов, — ответил я. — За последний месяц это шестая птичка, вспорхнувшая с небоскреба. Я бы предпочел, чтобы меня засадили в отдел некрологов, или деловой хроники, или еще куда. Я сыт кровью по горло.
— Вот так всегда и бывает. Сперва не знаешь, что снимать, потому что ничего достойного, а потом опять же не знаешь, потому что чертовщина прет из всех дыр.
Герб был прав. С новостями всегда так: они идут полосой. Волна преступности, волна дорожных происшествий и волна самоубийств. Но тут было что-то не то. Кроме прыгавших с высоты кретинов было много всякого другого.
Один парень перебил всю семью, а потом направил дуло на себя. Другой во время медового месяца зарезал молодую жену. А третий окатил себя бензином и чиркнул спичкой.
И всякие такие бессмысленные идиотизмы.
Ни один здравомыслящий репортер не станет возражать против некоторой доли насилия, потому что без этого новости — не новости. Но насилие уже перехлестывало через край, и это было чуточку мерзко и тревожно, вполне достаточно, чтобы замутило даже заработавшегося охотника за новостями, которого подобные вещи трогать не должны.
Но тут пришел рассыльный с газетами, и, скажу без ложной скромности, вся редакция прямо-таки упивалась моим очерком. Да так оно и должно быть: я тщательно продумал и скомпоновал его, пока наблюдал, как эта птичка скачет по карнизу.
Снимки тоже были хороши. Отличный комплект для торговли вразнос. Я почти явственно видел, как Дж. Р. потирает руки, облизывает губы и похлопывает себя по заднице от удовольствия, что мы сделали такой выпуск.
Наш научный редактор Билли Ларсон небрежной походкой подошел к моему столу и раскинулся на
