Вампиры в верованиях и легендах

большой костер. Когда он уже пылал, они пошли к дому священника и сообщили собравшимся о том, что они сделали. Не было человека, который не поспешил бы на место сожжения вампира и не стал бы свидетелем — если это потребовалось бы на будущее — того, что происходило. И как только это дьявольское отродье было таким образом уничтожено, чума, которая так страшно опустошила дома, совершенно прекратилась, будто загрязненный воздух очистился огнем, в котором сгорело адское чудовище, заразившее атмосферу.

Следует отметить, что в этих рассказах XII в. подробности почти полностью совпадают с деталями славянских и современных греческих историй о вампирах. В чем-то они даже более ужасны, потому что, когда вампир приходит в какой-нибудь несчастный город или край, за его разрушительными действиями — вследствие ужасающего зловония трупа — в каждом случае следует вспышка чумы.

В необычном и завораживающем произведении De Nugis Curialium еще более необычного автора Уолтера Мэпа, которое дышит самим духом Средних веков, есть несколько рассказов о вампирах, что доказывает лишь то, что в это время подобные предания были живы. Доктор Джеймс относит сочинение этого необыкновенного трактата к периоду 1181–1192 или 1193 гг. Предполагают, что Мэп родился в окрестностях Херефорда приблизительно в 1140 г. Его родители были благородного происхождения и оказали королю Генриху II до и после его коронации такие услуги, которые обеспечили благосклонное отношение этого монарха к их сыну. Он стал одним из церковнослужителей королевского дома и получил значительное повышение по карьерной лестнице. Он был каноником и регентом церковного хора в Линкольне, приходским священником в Уэстберион-Северн, пребендарием в Мейпсбери, а в конце жизни (1197) — архидиаконом в Оксфорде. В 1199 г. мы видим его во Франции, тщетно пытающимся получить сан епископа Херефордского. Он умер, по-видимому, между 1208 и 1210 гг. Стоит ли удивляться тому, что Мэпу приписывали сатиру вагантов, если вспомнить его острые и, вполне можно сказать, нечестивые нападки на цистерцианцев (монахов ордена, основанного в 1098 г., в XII в. после реформы, проведенной Бернаром Клервоским, стали называться бернардинцами. — Ред.); ведь он даже не щадит святого Бернара («последний Отец Церкви», философ, мистик, писатель, вдохновитель 2-го Крестового похода. — Пер.). Это серьезный недостаток, и даже больше чем недостаток, в его работе. Его произведение De Nugis Curialium (придворные пустышки) представляет собой сборник сплетен, подробностей частной жизни разных людей и замечаний, которые соединены вместе совершенно беспорядочно. Об этом произведении говорили — и, вероятно, не без оснований, — что оно «состоит из отрывков, действительно написанных Мэпом, но собранных и размещенных после его смерти без учета хронологии или последовательности». Каковы бы ни были ее недостатки, эта книга показывает, что Мэп был отличным рассказчиком, и благодаря собранным им отрывкам из истории, преданий, литературы он, безусловно, дарит нам изумительный гобелен своего времени, сотканный из жизни. Барду уместно заметил, что «этот небольшой сборник рассказов не обрамлен ярким солнечным светом, струящимся на склоны холмов Фьезоле (близ Флоренции в Тоскане, Италия. — Ред.), а скорее подходит темным сводам норманнского замка или тесной келье монаха, вокруг которых бушуют дождь и ветер. Но если этим историям недостает тепла и колорита, они могут похвастаться волнующим соответствием времени и энергией».

Мэп, безусловно, сохранил множество любопытных преданий, и может показаться, будто они опираются на надежный фундамент фактов. Так, Эдрик Уайлд, владелец поместья близ Ледбери (к юго- западу от Вустера. — Ред.), оказавшись во время правления Вильгельма Завоевателя однажды ночью неподалеку от уединенного захолустного постоялого двора, заглянул в окно и увидел большую компанию красивых женщин. Он вспоминает, что часто слышал рассказы о «блуждающих духах, о том, как множество демонов появляются ночью, и увидеть их означает смерть; о Диктинне (которую отождествляют с Дианой), дриадах и вампирах». Стоит вспомнить, что в давнем постановлении, которое было принято такими знатоками церковного права, как Регино из Прюма, Иво из Шартреза, Грациан и другие, говорилось о том, что «некоторые грешные женщины, полностью отдавшиеся Сатане и захваченные обманом и чарами демонов, верят и открыто признаются в том, что по ночам они уезжают вместе с Дианой из дома на некие пиры в сопровождении бесчисленной толпы женщин, покрывая огромные расстояния; они слушаются ее приказов как своей хозяйки, которая вызывает их в определенные ночи».

Мэп также упоминает историю о рыцаре, у которого умерла и была похоронена жена, но он вернул ее к жизни, выхватив из толпы очарованных танцовщиц. После своего возвращения она родила ему много детей. Их потомки живы и по сей день и называются «сыновьями мертвой женщины».

В главе 14 второй части своего произведения Мэп рассказывает необычную историю о вампире- демоне. Некий рыцарь, который взял жены даму благородного происхождения, благочестивую и религиозную женщину, и жил с ней совершенно счастливо, на следующее утро после рождения своего первенца-сына обнаружил его лежащим в колыбели с перерезанным от уха до уха горлом. То же самое случилось двенадцать месяцев спустя с его вторым ребенком, а также с третьим на третий год брака, несмотря на тот факт, что и он, и его домашние следили за ним самым тщательным образом; так что вся их бдительность оказалась — увы — напрасной. Поэтому, когда супруга рыцаря снова оказалась на сносях, он вместе с ней провел много времени, соблюдая пост и раздавая милостыню, молясь и слезно прося. И когда у них родился четвертый мальчик, они осветили весь дом и его окрестности кострами, лампами, фонарями и факелами, и все не отрывали глаз от ребенка. Как раз тогда появился незнакомец, который казался очень измученным, у него были стерты ноги до крови, будто от долгого путешествия. Он попросил приютить его Бога ради, и ему оказали самое радушное и религиозное гостеприимство. Незнакомец решил, что не будет смыкать глаз всю ночь вместе со всеми, и после полуночи, когда все вдруг провалились в весьма загадочный сон, оказался единственным, кто остался бодрствовать. Вдруг он увидел, что над колыбелью склонилась фигура достойной и почтенной матроны, которая схватила младенца, чтобы перерезать ему горло. Он вскочил на ноги, будучи начеку, крепко схватил ее и держал до тех пор, пока не проснулись все домашние и не собрались вокруг них. И тогда многие из них ее сразу же узнали, а потом уже и все. Они заявили, что это самая благородная и уважаемая мать семейства в этом большом городе не только по своему рождению, но и по образу жизни и огромному богатству; что она имела безупречную репутацию и пользовалась у всех величайшим уважением. Но когда у нее спросили ее имя и задали разные другие вопросы, она упрямо отказывалась говорить. Сам рыцарь и многие другие люди подумали, что она молчит от стыда из-за того, что была обнаружена, и уже хотели ее отпустить. Но незнакомец отказался сделать это и стал утверждать, что она злой дух, продолжая крепко держать ее, а затем одним из ключей от близлежащей церкви он поставил ей на лицо клеймо как знак ее греховности. Потом он попросил, чтобы к нему как можно быстрее привели ту даму, которой, как все думали, и было это существо в его руках. И пока незнакомец все еще задерживал свою пленницу, эта дама приблизилась, и все увидели, что она совершенно похожа на своего двойника, кроме клейма. После этого незнакомец обратился к людям, стоявшим в оцепенении и удивленной растерянности, с такими словами: «Не может быть сомнений в том, что женщина, которая сейчас пришла сюда, очень добродетельна и дорога Небесам; своими добрыми делами она разбередила преисподнюю и вызвала на себя дьявольский гнев. И вот был создан этот гибельный посланник ада, это омерзительное орудие его гнева по образу и подобию этой благородной женщины, чтобы навлечь на эту возвышенную душу обвинения в гнусных деяниях. А чтобы вы поверили, посмотрите, что она будет делать после того, как я ее освобожу». И тогда это существо вылетело в окно, громко воя и пронзительно визжа.

В данном случае перед нами подражание, осуществленное демоном с качествами вампира. Гуаццо, Нидер, Базен и авторы трактата Malleus Maleficarum («Молот ведьм») обсуждали: могут ли демоны принимать облик какого-нибудь благородного или безгрешного человека, чтобы навлечь на них обвинение в колдовстве или запятнать каким-нибудь позорным скандалом.

У отца Крамера и отца Спренджера есть поразительный пример (Молот ведьм. Ч. 2):

«Как был нанесен урон репутации, показано в истории блаженного Иеронима, когда дьявол превратился в святого Сильвана, епископа Назарета, друга святого Иеронима. И этот дьявол приблизился ночью к постели благородной женщины и сначала возбуждал и соблазнял ее непристойными словами, а затем предложил ей вступить с ним в греховную связь. А когда она позвала на помощь, дьявол в облике праведного епископа спрятался под кровать. Когда его начали искать и нашли там, он заявил, что он