произошел какой-нибудь счастливый случай, который давал им сил бороться и спасти себя от такой серьезной опасности. Такие состояния, похожие на смерть, типа комы, врачи часто называют «бессловесной болезнью». В эту категорию Дельрио включает: 1) тех, кого хватил апоплексический удар, кто находится под пагубным влиянием планеты и парализован, и тех людей, которые лишились чувств и впали в оцепенение от сильного удивления или страха; 2) тех, у кого парализован мозг; 3) тех, кто страдает от некоторых форм истерии, а также женщин, которые испытывают ущемление матки и болезненные приступы; 4) тех, которые могут упасть в похожий на транс обморок — болезнь, которой был подвержен Джон Данс Скот (хоть он и был еще живым, как оказалось впоследствии, его похоронили, сочтя мертвым). Об этом обстоятельстве рассказывает Корнманн в четвертой части своего произведения, в которой он приводит изящное стихотворение, сочиненное Янусом Виталисом на смерть Скота.
В главе 59 того же произведения Корнманн приводит пример из «Анналов» Иоаннеса Зонараса — похожего случая, который произошел с императором Зеноном. Некоторые авторы повествуют о необычных происшествиях, в которых фортуна, безусловно, была добра к тем людям, которых сочли мертвыми и положили в могилу, и благодаря счастливому случаю нередко случалось так, что они приходили в себя и были спасены. Корнманн описывает такой случай, который, по его собственному выражению, был «поистине поучительным и чудесным, достойным того, чтобы о нем помнили». В церкви Святых Апостолов в Кельне он увидел написанную по обету картину, сюжет которой мы опишем как можно короче. В 1357 г. в городе под названием Ричемодис от чумы умерла некая богатая дама. Испытывая сильную любовь к своей жене, муж не мог вынести, чтобы у нее забрали обручальное кольцо, и оно было оставлено у нее на пальце. Драгоценный камень на нем представлял такую большую ценность, что могильщик особо отметил его и, придя со слугой к могиле той же ночью, вскрыл склеп. Его слуга спустился в него и начал стаскивать кольцо с руки. Как только он коснулся тела, женщина села в гробу. Двое воров, бросив фонарь, в ужасе бежали, а женщина, взяв фонарь, нашла дорогу к себе домой, где ее с великой радостью встретили скорбящие друзья и муж. Здесь перед нами исторический пример человека, который был похоронен как мертвый и оказался вызволенным из могилы благодаря другому человеку по невероятно счастливой случайности. От этого случая несильно отличаются примеры, которые приводит Плиний в своей «Естественной истории». Он рассказывает о некоем человеке по имени Авиола, занимавшем должность консула, который действительно вернулся к жизни, находясь уже на погребальном костре. Точно такой же случай, по его описанию, произошел с Луцием Ламией. Этот рассказ к тому же приводит и Валериус Максимус. Относительно этих конкретных случаев Дельрио придерживается того мнения, что тепло пламени рассеивает холод и нагревает «телесные соки». Такие случаи, несомненно, должны научить людей не хоронить усопших в спешке или без соответствующего ухода.
В Древнем Риме в таких случаях было принято громко причитать и вообще издавать громкие звуки у смертного одра, чтобы убедиться в том, что душа уже не в теле. Соответственно, тех, которые на самом деле умерли и наверняка не могли вернуться к жизни, называли conclamati. (Conclamare aliquem mortuum — это религиозный термин, которым называют мертвых; означает «многократно звать по имени и стенать над усопшим семь или, как у некоторых авторов, восемь дней до самого погребения».) В своем трактате De Animoe Tranquilli-tate Сенека пишет: «Как много похорон прошло в этой местности». К тому же составители глоссариев пишут, что
III.
Безусловно, дьявол не может вернуть мертвеца к жизни. Этот догмат нам открыла Божественная сила. Из всех аргументов и доводов разумной философии следует, что такие вещи противны природе.
И в то же время мы не отрицаем, что часто случалось и вполне может случаться сейчас, что по Божественному позволению тела некоторых умерших людей выходят из своих могил благодаря дьяволу и эти трупы совершают различные действия или, скорее, кажется, что они их совершают. И, следовательно, они также могут вкушать пищу. Примеры этого можно найти у Корнманна в De Miraculis Mortuorum, у Йохана Георга Годельмана, труд которого был переведен Георгом Шварцем, ректором Марбургского университета, и у Дельрио в Disquisitionum Magicarum. Когда Дельрио приводит из истории язычества различные примеры мертвых людей, которые якобы поднялись из могилы, он добавляет: «По правде, много иллюзий и обмана может быть сотворено дьяволом в отношении этих таинственных происшествий. Иногда он крадет тела тех, кто умер, и заменяет их призраками, которые двигаются точно так же, как будто это живые люди. Ни для кого не секрет, что он входит в тела усопших и овладевает ими. Более того, иногда он делает так, что сами трупы кажутся живыми. Это происходит благодаря его силе (данной ему), когда он вдыхает в них энергию и овладевает ими. Подобно рулевому, ведущему корабль, он управляет ими и заставляет их в точности подражать действиям и жестам живых людей».
Пример такого случая приводит Корнманн в De Miraculis Mortuorum. Читатель сам должен судить, насколько это может быть правдой. Такие вещи также можно найти в «Церковных анналах» Барониуса. Эти авторы пишут, что Зенона, пораженного эпилептическим припадком, сочли мертвым и на самом деле похоронили, но позже он снова вернулся к жизни в своем склепе, когда, мучимый голодом, он стал глодать свои собственные руки и даже кожу своих котурнов.
Есть старая известная пословица, которую приводят многие писатели и записал Эразм в своей Adagia. Ее основная мысль такова: мертвые не кусают. Это истина, и тут не о чем спорить. Мертвец пассивен, и никакая внешняя сила не может его заставить совершать такое необычное для него действие, как принимать пищу. Ведь это действие, характерное для живых людей, это некий процесс, при котором пища, если она твердая, поглощается, смачивась во рту слюной и перетираясь за счет силы мускулов человеческого тела, после чего она попадает в желудок и там переваривается. Объектом этого действия является пища, которую можно определить как «смешанная субстанция, которая посредством естественного изменения превращается в субстанцию живого животного». Это удобное определение мы взяли из разных произведений Аристотеля. Отсюда следует, что мы используем слово «жевание (или поглощение пищи)» не в его строгом и специфическом смысле, а скорее в этимологическом. Ведь оно лишает объект его особого непосредственного качества, которым является поддержание сил, то есть питание, а включает лишь действия зубов, то есть пережевывание любой пищи, попавшей в рот. Для ясности лучше будет использовать это слово «пережевывание» в этом ограниченном смысле, который мы указали, так как любое пережевывание чего бы то ни было мертвецом должно быть просто аналогом того действия, которое выполняет живой человек точно так же, как можно, не опасаясь ошибиться или ввести в заблуждение других, называть портрет человека именем самого человека. А если кто-то пожелает считать два слова «жевать» и «есть» (и любые подобные слова) синонимами, то пусть так и поступает. Ведь в местных диалектах мы используем слова metzschen, schmetzen и netzschen, которые являются звукоподражанием, и этот шум (как говорят) производят те, кто ест, находясь в могиле. По этой причине Генрих Ротен в своем труде Tractatus de peste Sagerhusana пишет о «schmetzende Todte». Эти слова также использует Конрад Шлюссельбург. Корнманн тоже в своей книге замечает: «Есть известные случаи, которые доказывают, что некоторые умершие люди в могилах поедали и даже глотали свой саван».
Известно, что трупы мужчин и женщин могут ворчать, невнятно что-то говорить и пищать, однако примеры показывают, что именно тела слабого пола издают такие любопытные звуки. Это обнаруживается опытным путем. Причины этого будут приведены ниже. Оказывается, большинство авторов, которые затрагивали эти вопросы, не потрудились уточнить, был ли умерший мужчиной или женщиной, и поэтому обычно считалось, что это были мужчины. Те авторы и историки, которые либо случайно, либо намеренно пренебрегли этими деталями, безусловно, сильно виноваты, так как в непростом деле такое упущение может скрыть истину.
