– Олаф парень хороший. Смелый когда надо, есть царь в голове и воин отличный. На рожон не прет и за спинами не прячется, он Слайсу хотел скрасть, но рассудил, что воительнице сие будет не по нраву. – двиганул Андрей рекламу.
– Правильно рассудил. Распотрошила бы его Слайса как цыпленка, вот только насчет смелости ты загнул. Раз нравится и любит, то подошел бы и прямо сказал.
– Разве у норманнов так делают? – удивился Андрей.
– Не знаю как у норманнов, но у нас так и делается. Ты что, не видишь, что девка разрывается между вами двумя. И к тебе неровно дышит и викинг ей по душе пришелся. Думаешь она не заметила его взгляды. Она может и воительница, да Хыраду ее без копья между ног создал. – Андрей хмыкнул. – Натура Тайли-матери все равно проявляет себя… – Ильныргу хлопнула своего хасса по крупу и отъехала в конец отряда. Андрей махнул рукой северянину и коротко описал ему диспозицию на театре любовных действий. Викинг покраснел до кончиков ушел и бросил быстрый взгляд на скачущую в переднем дозоре девушку.
В Тройде они продали лошадей и заночевали на новом сеновале. Вечером Олаф набрался храбрости и подошел к орчанке. Ильныргу отвернулась и спрятала улыбку, Андрей сделал вид будто так оно и надо, Листа отошла к костру и кашлянула в кулачок, Тыйгу к тому времени уже спала без задних ног.
– Керр, спасибо. – выхватил его утром Олаф и поясно поклонился. Ночью он и Слайса тихо исчезли с сеновала.
– Рожу попроще сделай. – буркнул Андрей. – Сияешь как начищенный медный чайник в солнечный день, аж смотреть больно. – рыжий растянул улыбку до самых ушей, выставив на просушку все тридцать два зуба. Судя по раздавшемуся со стороны воительниц смеху, там подкалывали Слайсу.
Из деревни викинг и 'волчица' выехали бок обок, на шее орчанки поблескивала витая гривна северянина.
– Тили-тили тесто, жених и невеста! – крикнула подученная Андреем Тыйгу. Молодая парочка залилась краской до кончиков ушей.
На третью ночь они остановились в лесу. Викинг и орчанка постелили себе одну попону. Андрей решил блеснуть кулинарным искусством и приготовил плов. Рис и морковь здесь были известны, но их производные с добавлением мяса и специй все пробовали впервые. Тыйгу, взобравшись к крестному отцу на колени, потребовала сказку, потом еще одну. Сказания закончились на 'Золотой антилопе', к концу сказки девочка мирно посапывала на руках командира маленького отряда.
– Как мы поедем дальше? Груженые хассы здесь могут не пройти. – почесывая щеку, сказал Олаф, осматривая с вершины сопки окрестности и прикидывая дальнейший путь.
– Без проблем. Разгрузим животинок. – Андрей начал раздеваться. Листа молча складывала его одежду в походную сумку.
– Командир, ты чего? – удивился викинг и стукнул нижней челюстью о гранитный валун, глаза северянина сделали попытку оторваться от предназначенной им природой орбиты на третьей космической скорости.
– Слайса, ты ему ничего не сказала? – повернул дракон голову к подруге норманна.
– А надо было?
– Если судить по реакции твоего суженного, то да – надо! Муравьев из зубов выколупывать и пыль с подбородка вытирать будешь ему сама. Перегружайте поклажу на меня. Иль, вставь нашему берсерку челюсть на место, он же сейчас все камни на язык себе сгребет. А вы, молодая леди, – Андрей повернулся к Тыйгу, – Полезайте ко мне на шею. – Вот уж кого не надо было упрашивать.
Общими усилиями Олафа привели в порядок, впрочем до самого вечера северянин разговаривал междометиями и во все глаза косился на драконью тушу. Проняло парнишку капитально.
На ужин был шашлык из дикой козы, подстреленной Листой, вымоченной в винном уксусе и обсыпанной белым перцем, что не пошло на шашлык было съедено командиром отряда за два несильных укуса. Вместо шампуров использовались сырые прутики, выточенные из тонких веток нетлен-дерева. Не смотря на все опасения, челюсть викинга работала как хорошо отлаженный механизм пережевывающий аппетитные кусочки мяса. Внушало опасение душевное здоровье молодого человека – как-то глаза у него нехорошо поблескивали. Тыйгу, по традиции, потребовала сказку, остальные подсели ближе и окунулись в мир Нарнии. Девочка давно спала, но сказка не заканчивалась. По глазам слушателей сказитель понял, что лучше рассказать – иначе его подвергнут жестоким пыткам чтобы узнать окончание.
К вечеру пятого дня они достигли предместья небольшого села Белогорск, построенного на старой караванной дороге. Хассы, на которых перегрузили поклажу не задерживаясь прошли мимо села и остановились через две лиги на берегу горного ручья.
– Завтра будем во-он там.- Взяв девочку на руки, Андрей показал пальцем на купола храма, видневшиеся лиг за двадцать от сегодняшней стоянки.
* Уха – в старину ухой называли любой суп из птицы или рыбы. Гораздо позже название 'уха' закрепилось только за рыбным супом.
* Стравы – погребальные трапезы. Погребальное пиршество было необходимым моментом в погребальном культе. Большинство исландских саг содержит сообщения о поминальных или погребальных пирах, на которые собиралась вся округа – порой несколько сот человек. Остатки погребальных трапез – 'страв' в виде костей животных и птиц, яичной скорлупы и т. п. повсеместно находят в курганах эпохи викингов, считалось, что умершие присутствуют на пире наряду с живыми – мертвецы, как следует из саг, обладали недюжинным аппетитом. Мертвым воинам ставили чаши с пивом, считая, что они пьют наравне с живыми.
*Снабжение умерших вещами – явление самое обычное для языческой обрядности: по 'завету Одина', 'все умершие должны сжигаться и… с ними вместе на костер следует нести их имущество'
*Сам набор жертвенных животных обычен: он хорошо известен скандинавским источникам. Все жертвенные животные, прежде всего конь и петух, были в равной степени связаны как со смертью, загробным миром, так и с культом плодородия. Конь наряду с ладьей относится к числу наиболее распространенных 'транспортных средств', доставляющих умершего на тот свет. Петух в скандинавской мифологии является провозвестником конца мира: в жилище асов 'петушок – золотой гребешок' будит героев Одина на последний бой, а черно-красный петух Хель должен возвестить своим криком 'Рагнарок' – гибель богов. О связи петуха с загробным миром ясно повествует легенда о Хаддинге, записанная Саксоном Грамматиком: Хаддинг, ведомый через потусторонний мир колдуньей, останавливается перед стеной, которая преграждает ему путь, и тут колдунья, взяв петуха, отрубает ему голову и перебрасывает птицу через стену, после чего петух немедленно оживает.
*Куринные яйца считались у викингов символом возрождения и воскрешения, скорлупу яиц часто находили в погребальных курганах.
*Через трицать минут – Представление о быстром сгорании покойного как о божественной милости и немедленном вхождении умершего в рай близко вере скандинавов-язычников в то, что 'чем выше поднимется дым (от погребального костра), тем выше займет на небе место тот, кого сжигают'
Просыпаться не хотелось…
