позади в холле, услышали.
Лицо Армана засветилось.
— Милорд, позвольте представить бывшую Марию Иоланду Антуанетту Рошель де Сангель, теперь, как и я, гражданку Сангель… — Он показал жестом в сторону сестры. — Тебе необходимо выбрать имя, сестричка. Иоланда или…
— Иоланда из другого времени. Я Виолетта. Мисс Виолетта Сангель.
Что значит титул по сравнению с ее желанием? Ведь она всегда думала о нем, не как о виконте с именитым титулом, а как о Максе, дорогом и любимом.
— Все вышли, — сказал ее брат так тихо, что она едва его расслышала. — Виолетта, — продолжил он, бросив многозначительный взгляд на Макса, — я верю, что ты и я отложим наше воссоединение на некоторое время.
— Ты возвращаешься на бал? — спросила она.
— Да, и буду с нетерпением ждать, чтобы увидеть, как моя сестра опять танцует, — заверил ее Арман.
Затем ее брат мудро удалился из комнаты и увлек за собой любопытствующих гостей в бальный зал. Макс и Виолетта остались вдвоем.
Макс протянул руку и прикоснулся к ней, словно желая увериться в ее реальности, и Виолетта, не веря своему счастью, прильнула к нему.
— Они ушли? — спросила девушка.
Он заглянул в ее глаза, его взгляд загорелся от страсти. Он отдал бы все свои богатства за эту женщину. Только бы не потерять ее…
Дверь позади них щелкнула.
— Все ушли. Мы одни.
Одни. Она поняла это, когда смолк стук копыт лошадей головорезов…
— Они ушли.
— Мы спасены? Они не вернутся? Луи, Этьен, как их там еще зовут… их злобные лица мучили ее, приводя в ужас.
— Пожалуйста, держите меня.
Макс подчинился, но не сразу, как она ожидала. Она приникла к нему, и они молча, спотыкаясь, побрели к месту, где должны были спрятаться, когда фанатики неожиданно обнаружили Макса.
Это был крестьянский сарай, и, войдя в него, она рухнула на сено Макс убрал какие-то металлические орудия, прежде чем сел рядом с ней. Через трещину в двери светила луна.
— Обнимите меня, Макс.
— Вы не знаете, о чем вы просите, малышка.
— Макс, никто не знает, останемся ли мы живы и увидим ли рассвет, а вы беспокоитесь о правилах приличия для щепетильных матрон. Обнимите меня. Разве вы не хотите?
О Господи, Макс только и мечтал об этом. Вынужденная шарада с чернью волновала ему кровь, заставляла колотиться сердце. Ему удавалось сдерживать себя только из-за присутствия зрителей. Здесь, в этом сарае, не было ничего, что могло бы остановить его… да, она просила слишком много. Когда он начал гладить ей спину, целовать волосы, чтобы утешить, от искушения у него захватило дух.
Ее руки скользнули за ворот его открытой рубашки.
— У вас кровь.
— Ш-ш. Это вода и царапина. Ничего серьезного.
Она положила руку на его щеку, и он забыл о том, где он, окончательно потеряв голову.
Макс нежно обнимал ее, его губы касались ее, вызывая ответный отклик… Дрожа от незнакомого чувства, она крепче прижалась к нему, и последовавший за этим поцелуй вызвал невероятной силы желание…
Он расстегнул корсаж ее платья с опытностью мужчины, знающего, как обращаться с потаскухами.
Дыхание у нее сбилось, ее прикосновения разжигали его страсть, и он целовал ее губы, нежную ложбинку у горла, груди, пока она не начала извиваться от его ласк. Их прикосновения становились все яростнее, они наперегонки стремились к волнующему предопределению. Дрожа, как в лихорадке, она жаждала слиться с Максом, стать с ним одним целым.
Его руки исследовали ее тело, дотрагиваясь до самых интимных мест. Потаскуха… Если это и была шарада, она не хотела, чтобы ей наступал конец. Лунный свет падал на его лицо, высвечивая огонь желания в его глазах, и он вновь целовал ее. Они лежали рядом, изнемогая от безумной страсти. Следующие несколько минут были обжигающими, полными словами, произнесенными шепотом, интимным обменом ласками, пока желание, которое невозможно было погасить, не перешло в пламя… Внезапно она почувствовала острую резкую боль, затем желанная мягкость, опьяняющее единение. Она отдалась нахлынувшему блаженству, которое, заставив их забыть всякую осторожность, вылилось в экстаз, завладевший ими. Это были греховный путь к смерти и предвкушение небесного наслаждения. Далеко внизу, в бухте, раздалось звяканье колокольчика. Это сигнал. Пора уходить. Он быстро обнял ее.
— Останься со мной, моя дорогая потаскуха… Я должен объяснить тебе, что случилось, что это значит для меня. Я защищу тебя, пока не придет другая лодка…
Следующей лодки могло не быть. Не доверяй никому. Она подобрала перчатки и вырвалась из его объятий.
— Я знаю, что это означало, Макс. Мы разыгрывали маскарад — я как потаскуха, а вы как…
— Нет!
Потаскуха… Не доверяй никому. Беги. От прячущейся черни, готовой схватить тебя. И она побежала быстрее. У нее ничего не осталось. Даже чести. Спасайся. Сейчас же.
Виолетта посмотрела на Макса, все еще разрываясь между желанием и многомесячным ужасом. Осмелится ли она поверить нежному блеску в его глазах, доверится ли велению своего сердца? Она собрала все свое мужество, чтобы задать один вопрос, который мучил ее все время.
— Вы думаете, что я действительно женщина легкого поведения?
Его ответ был ясен без слов. Раскаяние светилось в голубых глазах. И он крепко обнял ее.
— Когда мы прятались вдвоем и ждали, пока скроется луна, окончилось приключение и шарада. А вы никогда не были моей потаскухой.
— И даже теперь, — прошептала она.
— Джентльмены не любят потаскух… за исключением тех, кто надевает их костюм. Я полюбил вас, моя леди, а не ваш маскарад.
Она пристально посмотрела на него.
— Виолетта, — взмолился Макс, — когда вы появились в моем доме, это было как мираж. Я был близок к сумасшествию, когда вы вновь исчезли. Каждый в Лондоне думает, что я рехнулся, и они правы. Я сошел с ума от любви, и я люблю вас с того момента, как впервые встретил во Франции. Вы слышали, что я сказал, Виолетта? — Голос у него задрожал от волнения. — Это не было маскарадом. Когда я поцеловал вас. и потом, это не было шарадой, это была реальность. Если бы вы не убежали, если бы лодка задержалась на пару минут Я бы рассказал вам о моих чувствах. Это не было маскарадом, так же как и то, что я говорю сейчас.
Он стоял как осужденный, ожидая услышать произнесенный приговор. Она может осудить его к жизни без любви, а может даровать прощение.
— Я тоже люблю вас, — сказала она наконец.
Он взял ее руку и поцеловал.
— Вы будете моей? — спросил он нежно.
Виолетта взяла перчатки, которые он ей предложил, и начала надевать их. Ничего, что Каро разрезала их, Гаспар сумеет все поправить. Гаспар изготовит любые перчатки для нее.
Наконец-то маскарад закончился, и на этот раз навсегда.
Макс провел ее в бальный зал. Музыканты заиграли, и пока все с удивлением их рассматривали,
