неё течет кровь Мэдэлин.
— Тогда как ты объяснишь то, что Эйлин видит призрак Мэдэлин, который всячески пытается нас разлучить?
— Что ты имеешь в виду, Кристиан?
— Однажды мы с Эйлин были на озере, и она видела её. А потом дух Мэдэлин подчинил меня себе, я не мог двигаться, не мог не видеть, не говорить, не чувствовать.
— Это довольно странно. Я не знаю, как это объяснить.
— Я до сих пор не понял, зачем тебе пришлось связать себе с Фрэдэриком?
— Это было нужно именно для того, чтобы связать вас с Эйлин. Кроме того, она уже была связана с Амандой, которая по какой-то неведомой причине не стала той, кто мог бы снять проклятие.
— Не понимаю, как они связаны?
— Так же как и мы с Фрэдэриком — узами дружбы.
— Этого не может быть. Эван говорил, что все такие связи видны Визарди, а в отношении них он ничего такого не видит.
— Нет? Это тоже очень странно…
— И еще внучка Камиллы, увидела испытания, которые Эйлин придется пройти без меня. Она сказала, что некоторые линии на её ладонях светлее моих, значит, есть что-то, что мы не сможем предугадать. И в этом случае я вообще не знаю что делать, я не знаю, смогу ли быть рядом, чтобы оградить Эйлин от чего бы то ни было.
— Кристиан, насколько мне известно, линии судьбы могут измениться только в принудительном порядке. Человек меняет будущее, да, но он не может изменить то, что было предначертано ему изначально.
— Как бы то ни было, это еще один вопрос, на который никто из нас пока не нашел ответа, — сказал я, — послушай, а какое отношение ко всему этому имеет Алексис?
— Алексис? Ни какого, вообще-то, почему ты спрашиваешь?
Я рассказал отцу обо всем, что нам удалось разузнать из записей дневника Камиллы, в том числе и о том, что Алексис, на самом деле, тоже имела ко всему этому отношение. А вот о тот, кем был таинственный Эрик, отец, к сожалению, тоже ничего не знал. Также он попросил меня пока ничего не рассказывать Эйлин, пока не поговорит с Фрэдэриком.
— Раз вам так много стало известно, думаю, он сам захочет ей все рассказать, — пояснил он, — я знаю, что Фрэдэрик всё жизнь оберегал Эйлин, он всегда за ней присматривал, он никогда не переставал её любить. Я знаю об этом лучше других, поверь мне.
— Хорошо, я не буду ничего ей рассказывать. Скажу, что нам так и не удалось поговорить.
— Спасибо, Кристиан. Я очень ценю то, как ты ко всему отнесся, учитывая то, как много я от тебя скрывал.
— Я прошу тебя только об одном. Если ты узнаешь что-то, что будет важно и для меня, ты должен мне рассказать.
— Обещаю, — ответил отец.
Мы договорили вместе пообедать в городе с мамой, и я ушел.
Вернувшись в свою комнату, я обнаружил там Эвана, лениво развалившегося на моем диване.
— Прости, пришлось использовать свои методы, — виновато сказал он, указывая в сторону двери. Под своими методами, он подразумевал свои магические способности, благодаря которым дверные замки никогда не были для него преградой.
— Я, как видишь, уже давно на это не реагирую. За чем пожаловал? — спросил я, облокачиваясь на край своего рабочего стола.
— У меня есть новости.
— Новости — это хорошо, — невесело отозвался я.
— Фрэдэрик Фэри её отец, — сказал Эван.
Мне не нужно было спрашивать, кого он имел в виду. И так ясно, что речь идет об Эйлин.
— Судя по твоей реакции, это — для тебя не новость. Что за невезение! А я так хотел оказаться первым, кто все узнает.
— Ты прав. Это для меня не новость. Уже. Я только что разговаривал с отцом, он мне рассказал. А как ты узнал об этом?
— Немного покопавшись в университетской истории, я узнал, что Габриэль из легенды о Черном озере, оказывается, был Фэри. С этого момента все и начало складываться по кусочкам. И то, что Фрэдэрик был так обеспокоен рождением своего внебрачного ребенка, и то, какое отношение ко всему этому имела Патриссия Кларк. Правда я до сих пор не понял, откуда она была знакома с Камиллой.
— Об этом я не спросил отца. Но насколько я понял, мать Эйлин не имела никакого отношения к Дэвэру. За то он просил ничего не рассказывать Эйлин. Надеюсь, я первый, с кем ты поделился своими соображениями? — спросил я.
— Об этом я как раз и сам собирался тебя просить. Разве ты не понимаешь, Кристиан? В Эйлин течет кровь Визарди, а с наступлением совершеннолетия, у неё проявится магическая сила. Я в этом нисколько не сомневаюсь.
Слова Эвана стали для меня настоящим шоком. Сам об этом я не подумал.
— Я догадался об этом еще прежде, чем узнал, чья она дочь. Я видел её реакцию на мою силу, я использовал магию в её присутствии, и она реагировала на это точно так же, как на проявление силы всех других стихий. Она хотела сама попробовать использовать магию, но не знала как. И лишь только потому, что ей еще нет восемнадцати. А это, насколько нам обоим известно, уже не за горами.
— Она не должна ничего знать, — твердо сказал я. Еще больший ужас охватывал меня при оной мысли о том, что Эйлин может начать использовать магию. В отличии от всех пяти стихий, использование магии было самым опасным способам тратить свою энергию. Вот почему, только лучшие выпускники других шести факультетов и сами Визарди, конечно, могли продолжить обучение на одноименном факультете — все они были сильны, и отлично знали, как контролировать свои способности, не доводя себя до полного истощения. Всего этого, однако, не знала Эйлин.
— Надеюсь все будут следовать моим вчерашним указаниям о распределении обязанностей, и не станут лезть в чужие, иначе ни Аманде, ни Дарси не составит большого труда выяснить, кем был Габриэль. Нам нужно поговорить с ними, причем немедленно, — сказал Эван, доставая мобильный и набирая чей-то номер.
Глава 20. Целебные травы
— Привет Эван! Да, могу. А в чем дело?
Какой же Эван молодец, что додумался позвонить Аманде именно сейчас! — подумала я. Уже который час подряд она пытается объяснить мне, что вчера вечером никто не хотел меня обижать. И что все, что делают мои друзья — только на благо мне.
— Эйлин, ты не против, если я не на долго тебя оставлю. Эвану что-то нужно.
— Конечно. Дашь моему слуху небольшую передышку.
Аманда улыбнулась.
— Мы еще не закончили, — сказала она, выходя в коридор.
В продолжении её нравоучений я не нуждалась, я уже и так поняла, что вела себя как капризный ребенок. К тому же мне нужно было поговорить с Кристианом, поэтому в отсутствие подруги, я решила навестить её брата.
Кристиан открыл дверь, едва я успела поднять руку, чтобы в неё постучать.
— Эйлин, что-то случилось? — встревожено просил он. Видимо почувствовал, что я нервничаю, но не понял, что именно он — причина моего состояния.
— Нет. По крайней мере, ничего такого, из-за чего ко мне стоило бы приставлять охрану, — пытаясь
