Убийца спрыгнул вниз через зияющий прогал высокого разбитого окна и по-кошачьи приземлился на кафельный пол терминала. В воздухе висели пыль и смерть. Обводя взглядом вокруг себя, он увидел останки огромного информационного экрана, который снесло с креплений ударной волной взрыва, случившегося в нескольких милях отсюда. На усеянном осколками полу валялись немногочисленные трупы, истерзанные и окровавленных в тех местах, где ими поживились птицы-падальщики. Трусливые стервятники таращились на Гарпуна из тёмных углов зала, сидя на своих насестах и принюхиваясь к воздуху. Они учуяли его кровь, и их испугал её запах.
Демоническая шкура на нём пошла рябью, и Гарпун судорожно выдохнул. Она чувствовала, как приближаются те, другие, ощущала близость кровопролития, близость новых убийств.
Он бросился прочь, в тени, чтобы подготовиться. Он не станет игнорировать нужды собственной плоти.
Тариэль ожидал, что когда остальные исчезнут в тенях здания, он почувствует панический ужас, но ничего подобного не случилось. Если быть честным с самим собой, на самом деле он никогда не оставался один. Инфоцит нашёл разгромленный офис Администратума на мезонинном уровне главного терминала, у которого были все задатки хорошего укрытия. Это был контрольно-пропускной зал, в который новоприбывших на Дагонет направляли, чтобы они прошли собеседование с чиновниками этой планеты перед тем, как им дадут официальное разрешение на въезд. Вокруг него суетились наблюдательные крысы, обнюхивая закоулки и следя за местами, где были дыры в стенах или отсутствовали двери. Два оставшихся у него псибернетических орла наблюдали за основными зонами атриума и изредка щёлкали клювами на местных падальщиков, когда те становились чересчур любопытными.
Тариэль опустился в позу лотоса в углу, который образовали две упавшие стены, и вызвал планы здания при помощи перчатки-когитатора. Они были среди того изобилия файлов с миллионов катушек, что он за прошедшие несколько недель скопировал из хранилищ дагонетских правительственных либрариумов, перекачав данные в свои личные банки памяти. Подобное было для него привычным делом – если он видел информацию, оставленную без присмотра, он забирал её себе. Это не было кражей, поскольку ничего не воровалось, но на некотором уровне Тариэль принципиально рассматривал данные, лежащие без защиты – или, на крайний случай, данные, защищённые недостаточно хорошо – как собственное имущество. Если они где-то были, он должен был их иметь. И, как доказывал текущий момент, им всегда находилось применение.
Работая в спешке, он запустил коррекцию карт на основе изображений, поочерёдно поступающих от крыс с орлами, и исключил из рассмотрения те участки здания, которые были повреждены гражданской войной, атаками повстанцев и безрассудными бомбардировками Астартес. Но вокс-помехи были настолько сильны, что порождали проблемы даже с импульсной передачей пакетов данных, и в этих условиях обновление информации занимало слишком много пикосекунд. Если ситуация ухудшится, ему, возможно, придётся пробросить настоящие физические линии связи.
А новая неприятность была уже на подходе. Рои сетевых мушек, которые он выпустил при входе в здание, посылали сообщения лишь в единичных случаях. Инфраструктура космопорта была повреждена настолько сильно, что все внутренние провидческие системы и видео-пиктеры бездействовали. Тариэлю придётся надеяться на своё вспомогательное восприятие.
Он задержал дыхание, вслушиваясь в шелест грязного ливня по битому стеклу окон в крыше над головой и в шум стекающей воды, разбивающейся о повреждённую каменную кладку. И тогда, очень отчётливо, Тариэль различил звук падения каменного обломка, потревоженного неудачно поставленной ногой.
В тот же миг прекратили поступать данные от одной из наблюдательных крыс в наружном коридоре, а остальные грызуны засуетились в поисках укрытия и считываемые величины их уровня адреналина взлетели вверх.
Инфоцит очутился на ногах до того, как успел себя остановить. Пропавшая крыса ранее обозначила свою позицию как находящуюся всего в нескольких сотнях метрах от места, где он сейчас стоял.
'
Тариэль передёрнулся, проходя через пелену дурнопахнущей воды, капающей вниз откуда-то сверху, и спустился с выступа на выступ, очутившись в атриуме. Он быстро осмотрелся вокруг: зал был сконструирован по образцу внутреннего дворика. Здесь были галереи и балконы, частью декоративные, а частью нет. Благодаря глазам одной из птиц, он заметил участок, ограниченный сзади крепкими стенами, и три различных пути подхода и отхода. Сильнее запахивая своё пальто, он двинулся к нему через тени, быстро и стремительно, как его учили.
Он наколотил на бегу последовательность команд, запускающую импульсный генератор, и послал несколько десятков тестовых сигналов вживлённой в его собственное тело вокс-бусине. Ответом был лишь статический шум. Сейчас, в первый раз в своей жизни, он почувствовал, что остался один, хотя он и совершал свой забег в компании изображений, передаваемых имплантированными в черепа его животных микро-пиктерами. Крошечные образы теснились вокруг его предплечья, паря в миазмах гололитических помех.
Он уже почти пересёк дворик, когда из полумрака над его головой беззвучно вывалился Гарпун и приземлился на корточки поверх перевёрнутой каменной скамьи. Лицо из красной плоти, серебряные клыки и чёрные глаза осмотрелись и нашли его.
Тариэль был настолько потрясён, что отпрыгнул назад на шаг, и каждая мышца его тела вздрогнула от неожиданности.
– Что это тут у нас? – пробормотал убийца. В Тариэля вперились пустые незрячие глаза. Голос, однако, был почти человеческим и в нём звучала нотка недоумения, как будто чудовище не знало, что ему делать со стоящим перед ним трясущимся, тощим человечком.
А вот теперь пришёл страх, сильный и свинцовый, угрожавший раздавить Тариэля – а вместе с ним и прозрение, пронзившее инфоцита как пуля. Он роковым образом обнаружил себя, и не из-за уловок превосходящего его противника, а потому, что допустил типичную для новичков ошибку. Падающий камень, потерянный сигнал – всё это не значило ничего. Стечение обстоятельств. Совпадение. Но инфоцит всё- таки побежал. Он совершил смертный грех, который не мог быть отпущен ни одному Ванусу – он неправильно интерпретировал данные.
Почему? Потому что он позволил себе думать, что может этим заниматься. Прошедшие дни, проведённые им в обществе Виндикара, Каллидус и Кулексус, Эвёрсора и Вененум, – они убедили его, что он может работать 'в поле' точно также, как он делал это из секретных бункеров клана. Но Фон Тариэль всего лишь занимался самообманом. Он был самой интеллектуальной персоной Отряда Ликвидации – так почему же он проявил такую поразительную глупость? Тариэль ругал самого себя. Что вообще могло заставить его подумать, что он был готов к миссиям, таким как эта? Как могли его наставники и директора бросить его на произвол подобной судьбы, как они могли так задёшево разбрасываться его драгоценными умениями?
Он обнаружил себя. Показал свою слабость до того, как началось сражение. Гарпун издал горловой звук – возможно, зарычал – и шагнул вперёд.
Из россыпей каменных обломков на краснокожего урода со всех сторон выпрыгнули наблюдательные крысы с обнажёнными клыками и выпущенными когтями, а сверху, размахивая оправленными в металл крыльями, на убийцу спикировали два псибернетических орла с растопыренными когтями. Подневольные Тариэлю животные уловили импульсы страха, которые истекали из его мехадендритов, и отреагировали соответственно.
Руки Гарпуна взлетели вверх, отшвыривая прочь хищных птиц, и он насмерть затоптал одного из грызунов когтистой ногой. Остальные крысы когтями продирали себе дорогу наверх по отвратительному,
