и она остается в нем. Обернулась посмотреть на то лицо — в ней уже возгорелась похоть плоти; взглянуть на прибыль — ее уже объяло сребролюбие; обернулась увидеть суетную славу — ее уловило тщеславие; обратилась к злу, взглянула на зло — и уже охвачена им. Как жена Лота, она стала соляным столбом, твердой и неподвижной в зле. Воля превратилась в привычку, которая в делах гражданских стала вторым законом, а в нравственных — второй природой, и природой и законом для воли. Она делается, наконец, необходимостью и с неуклонной силой руководит ходом нашей природы. Сколько раз мы делаем по привычке то, чего бы не сделали по природе? Она становится тираном, который подавляет законы нашей свободы. Сколько раз мы делаем что–нибудь не потому, что так хотим, а потому, что так привыкли?
В тесном царстве «малого мира» (как называют человека) воля со свободой, как бы самодержавный государь, обладающий господственной властью над человеческими действиями; привычка с необходимостью есть как бы насилующий деспот, который как будто берет власть на один раз, а на самом деле удерживает ее навсегда. Неразумный христианин, ты думал, пусть во мне царствует грех один день, час, хоть один только раз. Но получив от твоей свободы позволение и власть, он день превратил в целю жизнь. Ты, например, один раз протянул руки на воровство. Исчисли, сколько уже раз это повторилось до сего дня. Твои владения уже распространились по владениям соседей, твои дома наполнились чужими вещами; ты утучнел от крови бедных; рост на рост, обида за обидой образовали длинную цепь, крепко связывающую твою совесть. Тебя не трогают слезы сирот, стоны бедных, стыд перед людьми и страх перед Богом. Те не думаешь о душе, не вспоминаешь о смерти, не хочешь и упомянуть о суде, не боишься мук. Ты жаждешь крови бедных, и чем больше пьешь ее, тем больше возгорается пламя твоего сребролюбия. Это сегодня, то же будет и завтра; что началось однажды, продлится навсегда. Вот теперь ты хочешь покаяться, а твоя воля утвердилась в зле, ее охватила царящая привычка. Ты хочешь, но только одной мыслью, шаткой и нетвердой; хочешь, но с намерением не оставлять прежнего греха. Хочешь исповедаться, но не хочешь исправиться, а в таком случае безразлично, хочешь ты или нет. Это знак, что держащие тебя узы немного ослабляются, но не рвутся. Сейчас, пока ты слушаешь поучение, несколько смягчается твое сердце, изливается в слезах. Но как только ты вышел из церкви, сердце тотчас ожесточается в зле. До Святой Пасхи ты раскаиваешься в том, что согрешил, а после Пасхи — в том, что раскаялся. Еще со Святыми Тайнами в устах ты опять обращаешься к прежней своей грязи. Что тебя влечет туда? Привычка. А что же воля? Она идет за привычкой. Итак, когда же ты изменишь свой характер? Никогда. — Послушай, что сказал Святой Дух устами пророка Иеремии: «Аще пременит ефиоплянин кожу свою, и рысь пестроты своя, и вы можете благотворити научившеся злу» (Иер.13:23). О, раз научившись злу, сильно ли хочет человек отвыкнуть от него? Привычка с одного раза начинает господствовать над волей, и однодневное делается постоянным, один день превращается в целую жизнь, один раз повторяется всегда. Вот уже одно крыло не подымается, т. е. твоя воля недугует и не может привести тебя к покаянию. Что же делает другое крыло — благодать Божия? Благодать Божия, Павла, гонителя Церкви, превратившая в учителя Церкви, Матфея мытаря — в евангелиста, повешенного на кресте разбойника — в богослова, благодать, мгновенно возведшая стольких грешников в святость, — это особенный дар, который не всегда и не всем дается. Не надейся на такую Божественную благодать, которую Бог дает редко и немногим, «имиже весть судбами». Имей в виду ту благодать, которую Бог тебе даровал и которая достаточна для спасения, всегда удерживает тебя от погибели, влечет к покаянию. И вот эта благодать, говорю, столько раз попираемая, когда–нибудь оставит тебя. Я, говорит Бог через Исайю, тебя, о человек, насадил, как виноград, не в пустынной земле, безводной и непроходной, не на сухом и каменистом месте без надежды на плодоношение; Я не породил тебя ни в синагоге иудейской, ни в соборище агарянском. Я насадил тебя на месте тучне (Ис. 5:1) - на тучной и плодоносной почве; Я породил тебя в объятиях истинной Церкви, воспитал тебя через благочестивых родителей млеком истинной веры. Чтобы предохранить тебя от всяких случайностей, от лжи происходящих мирских утех, Я укрепил тебя со всех сторон, как рвом; обложил тебя дарованиями Святого Духа, которые излил на тебя еще в купели, чтобы ты не боялся нападений разбойников и искушений демонов; создал столп посреди тебя, столп силы–Мою Божественную благодать. А чтобы ты принес плод для небесной житницы, Я часто возделывал тебя учением Моего Евангелия; чтобы напоить тебя, один раз излил на кресте и ежедневно изливаю в Моих Тайнах кровь Мою. Что больше Я мог сделать для тебя и не сделал? «Что сотворю… винограду Моему, и не сотворих» (Ис. 5:4). Но труд погиб, тщетны заботы! Я ждал год и другой, чтобы Мой сад принес урожай, плод добродетели; ждал увидеть покаяние, исправление Моего христианина. Но нет! Мой виноград бесплоден, одичал, полон терний. Он ожесточился в зле, объят грехами: «Ждах, да сотворит гроздие, сотвори же терние» (Там же). Скажите ж, учители, богословы, отцы духовные, рассудите между Мной и виноградником Моим! Обсудите мое долготерпение и его неблагодарность, и это за такую любовь и терпение! Решите, что Мне делать? Я сниму забор — пусть воры грабят его; разрушу сторожевую башню — пусть прохожие топчут его; запрещу облакам небесным изливать дождь — пусть он погибнет. «Отыму ограждение его, и будет в разграбление; и разорю стену его, и будет в попрание… и облаком заповем, еже не одождити на него дождя» (Ис. 5:5–6). Разве это не страшные слова, которыми Бог ясно говорит тебе, что в конце концов Он тяготится тобой и оставляет тебя, что Его долготерпение превращается в негодование, терпение — в ярость? Как, говорит блаженный Павел, Бог с такой добротой зовет и ждет тебя, а ты этим пренебрегаешь? «Или о богатстве благости Его и кротости… нерадиши, не ведый, яко благость Божия на покаяние тя ведет?» (Рим. 2:4) Вот та вервь, которою, как я тебе ранее говорил, Бог влечет тебя к покаянию. Но если ты упорно будешь противиться, вервь порвется, и ты впадешь в крайнюю погибель. Бог предлагает тебе все сокровища Божественной благодати, но ты меняешь их на сокровища гнева. «По жестокости… твоей», продолжает апостол, «и непокаянному сердцу, собираеши себе гнев» (Рим. 2:5). Так, справедливо, чтобы ты испытал заслуженное. Ты забыл Бога? Будь забыт Им! Он звал тебя, а ты не хотел; теперь ты умоляй, а Он не захочет тебя. «Праведный суд Божий, — говорит Григорий Нисский, — действует сообразно нашему расположению: что мы сами делаем, то же и Он присуждает нам от себя».
Много подобных примеров в Священном Писании. Но самый выдающийся из них — плачевный пример Иерусалимского царя Седекии. Ему было около 20 лет, когда он вступил на престол. Молодость часто увлекала его в разгул, какой только позволяла ему царская власть. Поправ все Божеские и человеческие законы, он, как необузданный конь, шел на всякое нечестие и зло и своим примером увлекал в погибель священников, князей и весь народ. Желая исправления нечестивого царя, Бог часто посылал к нему Иеремию и других пророков, чтобы вразумить его к обращению. И с большой настойчивостью Бог днем и ночью, явно и тайно то привлекал его, то обличал, то устрашал. Но, как говорит Святой Дух, «егда приидет нечестивый во глубину зол, нерадит» (Притч. 18:3). Сильно ожесточилось сердце Седекии; твердый в зле, он перестал бояться Бога, не стыдился Иеремии, насмехался над другими пророками — «не усрамися лица Иеремии» (2 Пар. 36:12)… а начальники Седекиины «поношаху… и уничижаху словеса его, и ругахуся пророком» (2 Пар. 36:15–16), и «ожесточа сердце Седекия, еже не обратитися ко Господу» (2 Пар. 36:13). И долго это продолжалось? Пока не возгорелся с силой гнев Божий и врачевание стало невозможно — «дондеже взыде гнев Господень, и не бе исцеления» (см. 2 Пар. 36:16).
Бог воздвиг сильнейшего на земле владыку, Навуходоносора, царя Вавилонского, который пришел с многочисленным войском и окружил Иерусалим. Тогда только Седекия вспомнил о Боге и пророках. Он послал за Иеремией и просил помолиться об избавлении его от грозящей опасности — «и посла царь Седекиа… ко Иеремии… глаголя: молися за ны Господу Богу нашему» (Иер. 37:3).
Что же случилось? Иеремия не стал молиться, и Бог не помог. Неприятель с торжеством вошел в святой град, осквернил храм, разграбил его сосуды, поразил мечом всех от малого до великого, схватил самого царя, перед его глазами велел перерезать всех его детей, самого ослепил и в оковах увел с другими в плен в Вавилон. Странное дело! Бог не принимает покаяния Седекии? Нет. Седекия так долго презирал Бога, и Бог наконец оставил Седекию. Итак, и Бог иногда оставляет? Да. Когда же? «Егда взыде гнев Господень», возгорится до высшей степени ярость Божия. Тогда уже никакого исцеления, никакого! «Несть исцеления». Но в данном случае Седекия, кажется, покаялся? Тем не менее «не бе исцеления». Ведь он послал за Иеремией, прося его молитв Богу? Хорошо, но «не бе исцеления». Почему же? Потому, что «взыде гнев Господень». Когда долготерпение Божие истощается, «несть исцеления». Таким образом, как Седекия не хотел, когда мог, покаяться, так пришло время, когда он захотел, но уже не мог. И как однажды он потерял волю, так же наконец его оставила благодать. Конечно. Так праведный суд Божий действует сообразно нашему расположению: что мы сами делаем, то же присуждает нам от себя. О, страшный пример! Я не в силах применить его к нам, лучше умолкну, а вы сами вникните в него. Лучше умолкну, ибо то, что я должен
