вверх ногами.
— Едемте скорее, — сказал тревожным голосом Володыевский. — Жендян! Вперед с княжной!
Все понеслись… Заглоба на скаку наклонился к Володыевскому и спросил:
— Что там такое?
— Скверно! — ответил маленький рыцарь. — Вы видели: зверь из логовищ срывается со сна и бежит ночью.
— Ой! Что это значит?
— Это значит, что его тревожат.
— Кто?
— Войска. Казаки или татары, — они идут справа от нас.
— А быть может, это наши полки?
— Не может быть, так как зверь бежит с востока, со стороны Пилавиц. Это, наверно, идут татары широкой колонной.
— Бежим, господин Володыевский, ради Бога!
— Ничего иного не остается. Эх, если бы не было с нами княжны, мы подошли бы к самым чамбулам и зарубили бы нескольких татар, но с нею… иное дело… Туго нам придется, если нас заметят.
— Свернем в лес, за этими волками.
— Нельзя, так как если даже нас сразу не поймают, то они наводнят всю местность впереди, и как же мы потом выберемся?
— Да поразит их молния! Этого еще нам только недоставало. Эй, господин Володыевский, не ошибаетесь ли вы? Ведь волки обыкновенно идут позади войска, а не бегут впереди его.
— Да, те, что по бокам, тянутся за войском и собираются из всех окрестностей, но те, что впереди, пугаются и убегают. Взгляните-ка вправо, между деревьями, там зарево.
— Иисус Назарянин! Царь Иудейский!
— Тише! Много еще этого леса?
— Он сейчас кончится.
— А дальше поле?
— Да О Господи!
— Тише! За полем другой лес?
— Вплоть до Матчина.
— Хорошо! Лишь бы только татары не наткнулись на нас в поле. Если мы благополучно доберемся до второго леса, тогда мы дома. Счастье, что княжна и Жендян едут на конях Бурлая.
Они погнали лошадей и поравнялись с ехавшими впереди.
— Что это за зарево там, справа? — спросила Елена.
— Княжна, — ответил маленький рыцарь, — теперь уже нечего скрывать. Возможно, что это татары.
— О Господи!
— Не тревожьтесь, княжна. Клянусь вам, что мы убежим от них, а в Матчине стоят наши полки.
— Ради Бога! Едемте скорей! — сказал Жендян.
Они умолкли и неслись, как духи. Деревья редели, пес кончался. Зарево немного побледнело. Внезапно Елена обратилась к маленькому рыцарю.
— Господа, — проговорила она, — поклянитесь мне, что я живая не попаду в их руки.
— Не попадете, — ответил Володыевский, — пока я жив.
В эту минуту путники выехали из леса в поле или, вернее, в степь, которая здесь тянулась версты две, а дальше опять чернел лес. Теперь это со всех сторон открытое пространство было освещено луной.
— Это самый худший кусок дороги, — прошептал Заглобе Володыевский, — так как если татары находятся в Черном Острове, то они пойдут по этой дороге, между лесами.
Заглоба ничего не ответил и только пришпорил коня. Они уже доехали до половины, как вдруг маленький рыцарь протянул руку по направлению к востоку.
— Смотрите, — сказал он Заглобе, — видите?
— Вижу в отдалении какие-то кусты и заросли.
— Эти кусты движутся. Теперь скорее вперед, вперед, так как не подлежит сомнению, что нас заметят.
Ветер засвистел в ушах скачущих Спасительный лес все более приближался.
Внезапно из темной массы, приближавшейся с правой стороны поля, сначала донесся какой-то неясный шум, подобный шуму волн морских а через минуту явственно раздался громкий крик
— Нас видят! — зарычал Заглоба. — Собаки! шельмы! черти! волки! негодяи!
Лес был уже так близко, что наши всадники почти чувствовали его холодное дыхание.
Но одновременно и туча татар становилась все более отчетливой. От нее начали отделяться длинные тени, точно лапы гигантского чудовища, и они приближались к убегающим с непонятной быстротой. Володыевский уже ясно слышал крики: 'Алла, алла!'
— Конь мой споткнулся, — крикнул Заглоба.
— Это ничего, — ответил маленький рыцарь
Но у него молнией проносились вопросы: что будет, если лошади не выдержат, если какая-нибудь из них падет? Это были прекрасные татарские скакуны, железной выносливости, но они уже шли от Плоскирова и мало отдыхали после той бешеной скачки от города до первого леса Правда, можно было пересесть на свободных, но и те утомились. 'Что будет?' — думал Володыевский, и сердце его, быть может, в первый раз в жизни тревожно забилось — не за себя, но за Елену, которую за время путешествия он полюбил, как родную сестру. Он хорошо знал, что татары, начав преследование, не скоро отстанут.
— Пусть гонятся, а все-таки ее не догонят! — пробормотал маленький рыцарь.
— Конь мой опять споткнулся! — вторично воскликнул Заглоба.
— Это ничего! — повторил Володыевский.
Тем временем они въехали в лес. Их охватил мрак, но некоторые татары были уже на расстоянии нескольких сот шагов. Однако маленький рыцарь знал, как ему поступить.
— Жендян! — крикнул он. — Сверни с княжной в сторону, на первую дорогу!
— Хорошо, — ответил Жендян.
Володыевский обратился к Заглобе:
— Взять пистолеты!
И одновременно он стал сдерживать коня Заглобы.
— Что вы делаете? — крикнул шляхтич. — Это ничего! Сдержите вашего коня!
Расстояние между ними и Жендяном, который мчался с Еленой, все увеличивалось. Наконец они достигли того места, где дорога внезапно поворачивала к Збаражу, а дальше шла прямо узкая просека, наполовину скрытая ветвями. Жендян и Елена направились туда и через минуту исчезли в темноте чащи.
Между тем Володыевский сдержал своего коня и коня Заглобы.
— Ради Бога, что вы делаете? — рычал шляхтич.
— Мы задержим погоню. Для княжны нет иного спасения.
— Мы погибнем!
— Погибнем так погибнем. Станьте здесь, на краю дороги!.. Здесь! здесь!
Оба они притаились в темноте под деревьями. А громкий топот татарских лошадей приближался и гудел, как буря, так что эхо отдавало по всему лесу.
— Свершилось! — сказал Заглоба и поднес к губам баклагу с вином.
Он пил, пил, а затем встряхнулся и воскликнул:
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Теперь я готов к смерти!
— Сейчас, сейчас! — промолвил Володыевский. — Впереди скачут только три татарина, это мне и надо.
Действительно, на озаренной луной дороге показались три всадника, сидевшие, очевидно, на самых лучших скакунах, на, так называемых на Украине 'волчарах', так как они в состоянии были догнать волка;
