вымирающий этнос наверняка вновь найдёт в себе силы к сопротивлению. И, превратившись в монолитную несокрушимую скалу, станет такой силой, с которой не справятся никакие социальные цунами и бури…
«Ну что же, — подумал я про себя, — попробуем вернуть потерянное. Но для начала надо найти тех, кто бы меня понимал… Как говаривал мудрый дядя Ёша: «Один в поле воин только тогда, когда за его спиной видна целая армия»… Кстати, где он мой северный еврей? Жив ли? — и моя рука снова потянулась к маятнику. — Нет, не стоит, — остановил я себя. — Вдруг его уже нет! Прошла бездна времени!»
Но внутри при мысли о смерти дяди Ёши почему-то не похолодело. Наоборот, я почувствовал в себе какую-то необъяснимую радость. Похоже, жив ещё мой матёрый евреище! Жив! Обрадовался я своему чувству. Значит, ещё увидимся! Какая у нас с ним была первая встреча?! Прямо скажем, незабываемая! Я чуть было от его вида не сделал ноги… А потом началась дружба, и ещё какая! Правда, были мы вместе не долго — всего четыре недели. Но сколько то незабываемое время мне тогда дало! Чего стоили лекции дяди Ёши! То, что я от него узнал, мечта многих горе-академиков.
И я мысленно перенёсся в то далёкое время, когда, вернувшись после почти месячных скитаний по осенней тундре, мы со старым антропологом оказались в его уютной квартире. Наконец-то не надо было к костру таскать полугнилой сушняк, устанавливать надоевшую сырую палатку и наскоро готовить себе ужин. На столе нас ждала внушительная кастрюля сваренной из привезённой нами кумжи ухи, а рядом с ней красовался электрический самовар со свежезаваренным чаем. Мы сидели друг против друга, с аппетитом хлебали свою уху и в который раз вспоминали недавно нами увиденное. В моей голове никак не укладывалось, что здесь, в Заполярье, десятки тысяч лет назад процветала цивилизация, которая запросто строила из камня гигантские пирамиды-конусы, возводила из тёсаного гранита стены некогда величественных городов и мостила ушедшие в слой лёсса и мха дороги… Даже те жалкие остатки древних построек, которые мне показал дядя Ёша, впечатляли. Не выходила из головы каменная обсерватория, показанная учёным-антропологом в районе Седьяврозера. Она расположена недалеко от перешейка, между Седьявр, или Сейдозером и Водоозером. К ней ведёт древняя каменная разделяющая эти озёра дамба. Обсерватория стоит на горе Нингурт. По-саамски — женские груди. Удивительно, как она уцелела?! Вместо древнего допотопного города, который находился ниже, груда поросших лишайником развалин! Его кварталы, со слов учёного, сокрушила серия чудовищной силы взрывов. Следы этого ужасного воздействия хорошо видны и сегодня. В основном, в виде овальных, небольших, но глубоких озёр. В этих озёрах и в наше время прослеживается очень высокий фон радиации. Здесь мы имеем дело с научным фактом. На радиоактивный фон в глубинах округлых «озёр-воронок» обратил в 1922 году своё внимание ещё первый исследователь загадок Сейдозера Александр Барченко. Но обсерватория каким-то чудом сохранилась!!! Очевидно, рядом с ней стояли массивные стены какого-то здания. Они-то и спасли её от полного разрушения. Во всяком случае, мне так объяснил феномен обсерватории учёный-антрополог. По его мнению, все развалины на Кольском полуострове появились в результате мощного температурно-лучевого воздействия. Позднее, через несколько тысяч лет, по выжженным руинам погибшей цивилизации прокатился километровой толщины ледник одного из древних оледенений. Он, этот ледник, растёр в пыль и разметал всё то, что ещё как-то уцелело… Сохранилось от той далёкой, затерянной в тысячелетиях и забытой древней войны. Смертельной борьбы двух враждующих великих империй. Во всяком случае, именно так мне пытался объяснить разрушения Кольского полуострова дядя Ёша. Учёный-антрополог был убеждён, что такие же «сверхруины» разрушенных взрывами и ледником городов можно немало найти по всему евроазиатскому, даже американскому северу. Везде одна и та же картина: сначала мощное температурно-волновое воздействие, потом тысячетонное давление двигающихся с гор в долины ледниковых образований.
— Ты помнишь, — наливая себе чай из самовара, посмотрел на меня дядя Ёша. — Мы увидели с тобой пирамиды с моря, с борта катера, когда шли от устья Поноя на Иокангу? Их ведь хорошо видно. О пирамидах на Мурмане испокон веков знали поморы не только с Терского берега, но и из Кандалакшской губы, из Карелии и самого Архангельска. О них не мог не знать и Михайло Ломоносов. Он с отцом не раз ходил морем и в Варзлугу, и в саму Колу. Но ты в его дневниках не найдёшь ни о пирамидах, ни о древней разрушенной цивилизации, ни о загадочных каменных столбах-сейдах ни слова. Как ты думаешь, почему? — взглянул поверх своих очков на меня дядя Ёша.
— Наверное, чтобы не привлекать к нашему северу внимания, — подумав, сказал я.
— Внимание кого? — снова задал вопрос учёный.
— Масонских кругов Европы…
— И в науке, и во властных структурах, — закончил за меня антрополог. — Теперь ты понимаешь, почему то, с чем я тебя познакомил, нигде в печатных изданиях не фигурирует? Ничего не известно ни о разрушенных городах севера, ни о пирамидах, стоящих за полярным кругом, ни о загадочных каменных столбах, тем более — обсерваториях… Что я тебе показал? Самую малость: руины трёх допотопных городов, отпечаток старика «Куйвы» на скале у Сейдозера и остатки самой древней на Земле обсерватории… Вот и всё. Что сам знаю. А ведь разрушенных в незапамятные времена селений на нашем севере десятки! А может быть, и сотни. Я слышал, что встречаются допотопные руины в соседней Карелии, на берегах Двинской губы, острове Колгуев, на Новой Земле, на острове Вайгач, на Югорском полуострове и Приполярном Урале… В Сибири таких погибших городов ещё больше, особенно в Восточной за Енисеем…
— Скажи, дядя Ёша, от кого ты всё это слышал? — поинтересовался я. — Неужели от своих научных коллег, с кем когда-то работал?
— От коллег? — засмеялся учёный. — От них можно почерпнуть только то, что написано в научных трактатах. Значит, ничего существенного. Пустые бредни и глупые домыслы… О разрушенных городах и храмах «Великой Земли Матери» — колыбели белой расы я узнал из рассказов тех, кто их видел. От людей, кто просил об услышанном до поры до времени молчать…
— Значит, от поморов? — заключил я.
— От поморов и стариков коми, ненцев и саамов… — кивнул головой антрополог. — Если для последних древние развалины всего лишь святые места, то для русских северян — их далёкое прошлое. Та старина, которую надо обязательно сохранить для потомков… Вот почему молчал Михайло Ломоносов. Молчал даже тогда, когда Шлёцер с Миллером открыто его высмеивали… Почему до сих пор помалкивают о мёртвой северной цивилизации многие посвящённые. Наконец почему никуда ничего не пишет не только о разрушенных городах, но и о целёхоньких северных пирамидах историк и антрополог Солганик дядя Ёша! А ведь пирамиды стоят не только у нас на Мурмане, но и в Карелии, на территории автономного Ненецкого, в Приполярном Урале. В Сибири их вообще пруд пруди — не меньше, чем в Китае…
Увидев, что учёный еврей немного успокоился, я его спросил:
— Вот ты сейчас, дядя Ёша, только что сказал, что «Великая Земля Мать» — колыбель нашей белой расы…
— А! Ты заметил, сразу же заметил! — погрозил он мне, улыбаясь, своим коротким кривым пальцем. — Молодец, внимательный! Но я тебе отвечу: как я уже говорил, мы евреи — все разные. Тем более антропологически. К чистым семитам можно отнести, разве что, местных палестинских евреев. Европейские же евреи, особенно восточные, настолько смешались с индоевропейцами, что антропологически да и генетически семитами давным-давно не являются. Их предки перестали быть чистыми евреями ещё во времена римского владычества. Когда в семитской среде полностью растворились потомки хананеев, филистимлян, южных венетов-финикийцев, колонистов хеттов и даже роды оставшихся в Палестине скифов. Именно такой конгломерат и проник в средневековую Европу. На новом месте началось ещё одно смешение… Посуди сам, что осталось от бывших семитов? Генетически и антропологически ничего! И что мы сейчас наблюдаем? Испанские евреи похожи на испанцев, французские на французов, немецкие евреи — копия немцев, особенно баварские, то же самое на востоке в землях славян. Ты считаешь, что я похож на еврея? На самого что ни на есть истинного? Так?
Я смущённо кивнул.
— А знаешь, на кого я похож? — развеселился дядя Ёша. — На своего прадеда ассирийца с юга Грузии. Как ты должен знать, древние ассирийцы тоже были южными индоевропейцами. Семитами у них являлись всего лишь правители, да и то в позднее время… Вот почему всё, что касается древней нашей прародины или «Великой Матери Земли», по-гречески — Гипербореи, по-русски — Орианы, должно касаться и нас переродков евреев.
