подобно многоценной жемчужине (Мф. 13:45). Слыша о жемчужине, что ты подразумеваешь? скажешь ли, что это камень или вообще нечто держимое и сколько–нибудь видимое? Прочь от богохульства, ибо это — мысленная жемчужина. А тот купец, который нашел ее, скажи теперь, как он нашел ее? Если она недержима и невидима, то где он нашел ее, как увидел, — научи меня? как, все продав, купил то, чего не мог ни видеть, ни в руках держать, ни вложить в недро? Одною верою, конечно, и надеждою он так был настроен, как если бы имел ее, — ответишь ты. Но не сказал Владыка, как ты полагаешь, что он в надежде нашел ее, в надежде воспринял и продал имущество. Зачем тебе заблуждаться, зачем опираться на пустыя надежды? Ты изобличаешь себя самого, что не желаешь искать, не желаешь найти, не желаешь продать своего имущества и взять царство небесное, которое находится внутри тебя, если ты пожелаешь, как сказал Владыка.
Но, быть может, ты — нищий и не имеешь ни золота, ни имений, ни богатства; и услыша, что та безцененная жемчужина покупается продажею всего имущества, скажешь, каким образом я — неимущий буду иметь возможность приобрести эту божественную и прекрасную жемчужину? Поэтому прошу тебя благоразумно послушать. Если бы ты обладал всем миром и тем, что в мире, и расточив, все это раздал сиротам и вдовицам и нуждающимся нищим и сам бы сделался нищим, и помыслил бы, что ты уплатил совершенно равную цену, говоря: дайте мне жемчужину, потому что я все свое отдал; то тотчас бы услышал в ответ от Владыки: что это все ты называешь своим? Нагим ты вышел из чрева матери твоей и нагим, конечно, опять пойдешь в могилу; что же, неразумный, ты называешь своим? Ты совершенно безчувствен, не воспринял ты царствия и не получишь жемчужины. Если бы ты совершенно расточил все имущество твое, если бы весьма обнищал и приступил, говоря: воззри, Спасителю, на сердце и душу сокрушенную, ужасно мучимую и сильно палимую; воззри, Владыко, на меня обнаженнаго, недоумевающаго, чуждаго всякой добродетели и не имущаго, что дать в выкуп за Тебя, Слове, и помилуй меня, едине незлобиве Боже мой! Ибо что достойное найду я в мире, о Боже мой, что мог бы я дать в цену за Тебя, сотворившаго все? Ибо что дала Тебе блудница, что предложил разбойник? или какое богатство блудный сын принес Тебе, Христе мой? — если скажешь это, то услышишь: да, они принесли Мне дары, подлинно принесли Мне богатство: отдав, что имели, они получили жемчужину, превосходнейшую целаго мира. Если угодно, это и ты принеси Мне, и, конечно, получишь… Приступи с этим ко Мне, и Я тотчас покажу тебе ту жемчужину, которую получили они. Если ты отдашь и самую душу, не думай и не считай, что ты уплатил нечто совершенно достойное. Ибо Я имею, конечно, власть, имею и жемчужины, которыя если бы весь мир воспринял и с этим миром мириады иных миров, то из Моих сокровищ не убудет ни одной даже жемчужины; и если ты приступишь ко Мне, как приступила блудница, то Я и тебе дам дар, как ей даровал. Так тебе Бог скажет и научит, как приступил к Нему разбойник и блудница, прославляемые в мире, и как был принят блудный сын, лишь только обратился. Разбойник же верою спасся, хотя он и много зла сделал. И праведно, потому что в то время, когда все Меня отрицались, все соблазнялись, когда Я висел на древе, он один исповедал Меня Богом и Царем и от всего сердца воззвал ко Мне, как к безсмертному. Потому он прежде всех и получил царствие. А любовь блудницы? какая речь представить ее? Нося ее в сердце, она приступила ко Мне, как к Богу и Владыке всего видимаго и невидимаго, и принесла ее так щедро, как никто до тех пор. Видя последнюю, Я принял ее и не взял от нея ту любовь; но, дав ей жемчужину, оставил ей также и любовь, лучше же — еще более возжег, превратив ее в великий пламень, и опустил ее, как честнейшую деву. Ибо вдруг весь закон, как стену, прешедши или, как лестницу, все добродетели превосшедши, она достигла конца закона, который есть любовь, и ушла от Меня, невредимо храня ее до смерти. Подобным же образом и блудный сын, обратившись от всего сердца, нелицемерно раскаялся, и хотя был прежде сыном Моим, пришел ко Мне не как сын, но просил Меня сделаться как бы одним от наемников Моих. И не устами только говорил он, но и душою, и делами показывал то, что говорил на словах. Смирение его подвигло Меня к состраданию: тотчас же обогатив его, Я немедленно прославил его, так как видел его от всей души пришедшим ко Мне, что он в сердце вспять совершенно не отвращался, как это делают многие. Итак, кто бы ни приступил ко Мне таким образом, нелицемерно повергшись предо Мною (да слышит всякое создание), Я тотчас же приму его. Но если бы кто захотел хитростию получить Мою благодать и пришел бы лицемерно, имея внутри злобу или полагаясь на свои дела, будучи одержим надменностию или завистью; тот совершенно не будет иметь части со Мною. Это тебе и всем Бог через нас ежечасно возвещает.
Если угодно, я и другими (доводами) ясно докажу тебе, что здесь еще должно тебе воспринять все царство небесное, если ты желаешь войти в него по смерти. Послушай Бога, опять говорящаго тебе в притчах. Чему уподоблю царство небесное? Внимай, оно подобно зерну горчичному, которое человек некий, взяв, посеял на поле своем; и оно взошло и поистине сделалось великим деревом (Мф. 13:31). Итак, скажи, слушатель, что такое зерно это? что ты думаешь о нем? скажи откровенно; в противном случае я скажу и возвещу истину. Зерном, конечно, Он назвал тебе царство небесное. Зерно же это есть благодать Божественнаго Духа. А поле — сердце каждаго из людей, куда воспринявший Духа ввергает его внутрь, скрывая во внутреннейших частях, чтобы никто не видел его, и хранит его со всякою тщательностию, дабы оно выросло и, сделавшись деревом, поднялось к небу. Итак, если ты говоришь, что не здесь, но после смерти получат царство небесное все, горячо желающие его, то ты извращаешь слова Спасителя и Бога нашего. Ибо если ты не воспримешь зерна горчичнаго, о котором сказал Он, если не посеешь его на поле своем, то останешься вовсе без семени. Если же ты и воспринял семя, но заглушишь его терниями, или отдашь зерно на расхищение птицам, или оставишь свое поле по нерадению без орошения, и семя твое не взойдет, не выростет и не принесет плода; то, скажи мне, какая тебе будет польза от этого семени? Когда же в иное время, если не теперь, ты получишь это семя? — После смерти, говоришь. Но ты уклоняешься от естественнаго порядка: на каком поле, спрошу я тебя, ты скроешь тогда зерно это? какими трудами будешь возделывать его, чтобы оно выросло? Поистине, брат, ты полон заблуждения и совершенно обольщен. Ибо это время есть время трудов, а будущее — время венцов. Здесь ты должен получить себе залог, сказал Владыка; здесь должен воспринять печать. Если ты благоразумен, то отсюда возжги светильник души твоей, прежде чем не наступит тьма, и не затворены будут врата делания. Здесь Я бываю для тебя жемчужиной и покупаюсь. Здесь Я являюсь для тебя пшеницей и как бы зерном горчичным. Здесь бываю для тебя закваской и заквашиваю смешение твое. Здесь Я являюсь для тебя водою и огнем услаждающим. Здесь бываю для тебя и одеждою, и пищей, и всяким напитком, если ты желаешь. Так говорит Владыка. Итак, если от здешних вещей ты познаешь Меня таковым и таким образом, то и там также будешь иметь Меня, и Я неизреченным образом сделаюсь для тебя всем. Если же отойдешь отсюда, не ведая действий Моей благодати, то и там найдешь во Мне только безжалостнаго судию. О Христе мой и Боже мой, не осуди меня тогда и не подвергни наказанию много согрешившаго пред Тобою, но прими меня, как одного из последних наемников Твоих, и сподоби отныне послужить Тебе, Спасителю мой, и получить Божественнаго Твоего Духа — залог царствия, и там насладиться славою чертога Твоего, созерцая Тебя, Боже мой, во веки вечные. Аминь.
Гимн III
Ты знаешь во мне, о Христе, делателя всякаго беззакония и поистине сосуд всевозможных пороков, что знаю и я, и исполнен позора и стыда; мною овладела гнетущая печаль и сердце мое одержимо несносною тугою. Но таинственно возсиявший мне свет лица Твоего прогнал помыслы, изгладил тугу и низвел радость в смиренную душу мою. Итак, я и хотел бы, Христе, печалиться, но печаль не пристает ко мне. Печалюсь же я скорее о том, чтобы за эту радость не погибнуть и не лишиться мне несчастному будущей радости. Но не лиши меня ея, Владыко, никогда, ни ныне, ни в будущем веке, Царю мой! Ибо созерцание лица Твоего есть радость: не Ты ли, Боже мой, являешься всяким и единственным благом? Но, доставляя видящим Тебя всякое благо, Ты исполняешь им по причастию и общению тех, на которых взираешь, не тех, которые говорят об этом, увы! как только о будущем, но тех, которые и ныне, находясь в теле, являются достойными Тебя, то есть очистившихся чрез покаяние. Ты и Сам видишь их и им даешь ясно видеть Тебя, отнюдь не в
