розыска…
— А что Дрога?
— Отказался писать заявление. Сказал, что прощает…
Денисов покачал головой:
— Где он работает? Я не узнал.
Телетайп неожиданно застучал, помощник крикнул, стараясь заглушить шум:
— Что-то связанное с отарами овец, у меня записано!
В горах.
— Дежурный далеко?
— Скоро будет! — громче крикнул помощник. — Что-нибудь передать?
— Надо подробнее расспросить медиков о травме у пострадавшего…
— Что-то новое?
— Пожалуй.
Денисов вышел в коридор. В помещении для дежурного наряда в кресле дремала Тоня. Денисов не стал ее будить, налил себе в кружку чаю, подвинул стул. Проводница так и не проснулась.
Было хорошо пить холодный чай, замереть, ощущая свое разом отяжелевшее, жаждущее неподвижности тело.
«На Артура никто не нападал…» — теперь, после утомительной многочасовой беседы с очевидцами, это было совершенно ясно.
Денисов вспомнил пассажира в шляпе, в легком плаще не по сезону, каким он увидел Артура по прибытии ночного скорого, между камерой хранения и стоянкой такси. Из последних сил Артур, должно быть, забежал за стоящее на отшибе здание и рухнул, раздирая одежду о какой-то торчащий из стены острый предмет.
В коридоре раздались шаги, дежурный искал его — Ты здесь? Я сейчас говорил с институтом Склифосовского… — Увидев спящую, Сабодаш перешел на громкий шепот: — Артур получил травму еще в поезде, за несколько часов до прибытия в Москву!..
Денисов отставил кружку.
— Лопнул в голове какой-то мелкий сосуд, у меня он записан. И вот кровь все время скапливалась во внутренней полости, пока не парализовало сознание. Врач объяснил…
— Наверное, оборвавшейся полкой в купе!.. — подумал Денисов вслух.
Характер травмы объяснил и головную боль Артура, и попытку бриться обратной стороной электробритвы — по мере того, как сумеречное состояние сгущалось, захватывая новые участки мозга. И навязчивое представление о надвигающемся шторме.
Денисов налил еще чаю. Он пил холодный чай и думал: «Просто и замысловато соединены нити событий — конец одной легко принять за начало новой».
