А.Л.Шанявский собрал пожертвования от богатых людей, внес свою львиную долю, и в Москве был открыт Московский городской народный университет, который чаще называли Частный университет Шанявского. С 28 апреля 1909 года Кольцов перебазировался в этот университет, где создал заново лабораторию, и тут же его прежние ученики потянулись к нему из императорского университета (М.М.Завадовский, А.С.Серебровский, С.Н.Скадовский, Г.В.Эпштейн, Г.И.Роскин, П.И.Живаго, И.Г.Коган и другие).
Зажил Кольцов снова, как прежде, работал до изнеможения, читал лекции, успевал заниматься и общественной деятельностью. А в 1911 году он протянул руку помощи Мензбиру. В том году заступивший 1 февраля в должность министра народного просвещения Лев Аристидович Кассо, юрист по образованию (учился, кстати, в студенческие годы в основном на свободолюбивом Западе -- во Франции и Германии) и сам с 1899 года служивший профессором Московского университета, немедленно издал драконовские законы, отменявшие почти все университетские свободы и превращавшие университеты в подобие казарм. Ректор университета А.А.Мануйлов, проректор и помощник ректора подали в отставку в знак протеста против этих полицейских нововведений. Кассо отставку принял в день подачи заявлений -- 2 февраля 1911 года. В ответ на это около четырехсот профессоров и сотрудников университета в феврале последовали ректору и проректору университета и тоже подали в отставку. И как не был законопослушен Мензбир, но и он был по-своему человеком убеждений. Он тоже подал в отставку. Тут его и пригласил работать на Высших Женских Курсах его же ученик Кольцов. Мензбир был несказанно тронут, приглашение принял и прежние отношения могли бы восстановиться, но сделавший доброе дело Николай Константинович оставался замкнут и холоден, в прекраснодушии он замечен никогда не был2.
Таким образом 'принципы Кольцова' распространялись не только на организацию клетки, но и на положение в обществе. Твердость убеждений, поддержание имени сильным костяком нравственности, целесообразности и свободолюбия создали Кольцову крепчайшую репутацию. В мировой науке его имя укоренилось, принцип цитоскелета вошел в немецкие, английские, итальянские, американские, испанские и русские учебники, а на родине высочайшее уважение снискала его общественная активность, несгибаемая воля и активная деятельность как профессора и наставника молодежи.
Создание Института экспериментальной биологии
Работам Кольцова, в особенности его физико-химическим исследованиям клеток и принципу цитоскелета, было воздано должное в научном мире. В 1911 году выходит дополненное издание книги Кольцова о цитоскелете на немецком языке. В большой монографии Р.Гольдшмидт переносит принцип цитоскелета Кольцова на объяснение формы мышечных и нервных клеток. Ученые из Гейдельбергского университета сообщили, что они применили с успехом кольцовский принцип для исследования одноклеточных организмов, шотландский ученый Дерен Томпсон (ставший позже президентом Шотландской академии наук) в монографии 'Форма и рост' на нескольких страницах книги подробно объясняет принцип Кольцова и сообщает, как ему помог этот принцип в его исследованиях. Признанный уже лидером в своей области Макс Гартман в книге 'Общая биология', ставшей позже классической и много раз переиздававшейся, на описании принципа Кольцова строит первые две главы первого тома. В США великий Эдмунд Вильсон на собраниях ученых постоянно рассказывал о принципе цитоскелета и о других работах Кольцова, ссылался на работы его учеников, вообще ставил Кольцова на первое место среди биологов своего поколения.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что в 1915 году Петербургская Академия наук пригласила Кольцова переехать в северную столицу, где для него собирались создать новую огромную биологическую лабораторию и избрать его соответственно академиком. Кольцов и здесь проявил свою принципиальность, уезжать из Москвы отказался и вынужден был довольствоваться званием члена- корреспондента Академии наук.
В это время он уже был вовлечен в активность по созданию на деньги меценатов серии научно- исследовательских институтов. Леденцов, Шанявский, книгоиздатель Маркс и другие сложились, и предоставили финансовую основу для организации независимых от государственных структур новых институтов. Был таким образом создан в Москве летом 1917 года Институт экспериментальной биологии (ИЭБ), открывшийся за несколько месяцев до того, как большевики совершили государственный переворот. Кольцов спланировал ИЭБ, продумал его детали и возглавил.
Обдумывая принципы создания института, Николай Константинович исходил из идеи, что в его институте должно быть немного работников, но каждый сотрудник должен быть уникальным специалистом, случайных и полубесполезных людей не должно быть вовсе. Каждый должен быть на уровне современной науки, каждый быть центром кристаллизации пионерских идей. Для проведения исследований в природных условиях была использована маленькая экспериментальная станция под Москвой, в Звенигороде, потом в 1919 году около деревни Аниково была создана станция по генетике сельскохозяйственных животных, а институт вначале располагался всего в нескольких комнатах в здании на Сивцевом Вражке и лишь с 1925 года было получено красивое, но отнюдь не поражавшее размерами здание в маленькой улочке Воронцово поле (позже улица Обуха) в старой части Москвы (теперь в этом особняке, отнятом в конце концов советской властью у института, расположено посольство Индии).
Кольцов среди заговорщиков против большевиков
Первые же действия советского правительства отвратили от себя тех лучших людей России, которые не на словах, не в тиши столовых за вечерним разговором, а рискуя всем своим состоянием, именем и даже самим существованием боролись против тупых проявлений жандармского отношения к человеческой личности, кто не боялся открыто признать, что не уважает царское правление и кто требовал введения демократических реформ. Мы видели, что Кольцов был среди этих людей, что он пошел даже на то, чтобы остаться со степенью магистра и не защищать докторскую диссертацию по работе полностью законченной и написанной, чем закрывал себе большинство дорог в официальной жизни. Он не жалел о потерянном и вел себя как рыцарь чести.
И вот пришла революция, несшая на своих знаменах лозунги того миропорядка, который был символом веры для людей типа Кольцова. Но лозунги большевиков оказались демагогическими игрушками, а практика показала, что эти лозунги для них ничего не стоят, что они вероломно порывают со всеми демократами, хоть национального, хоть универсального свойства. Ни социал-революционеры (эсеры), ни социал-демократы (эсдеки), ни конституционные демократы (кадеты), ни другие демократически мыслящие люди им не только оказались не нужны, но рвавшиеся к монополизму большевики начали их преследовать. Органы печати демократов были запрещены сразу, их организации оказались в числе тех, против которых была направлена активность чекистов. В первые же дни после революции на квартире Плеханова был проведен обыск, а самого учителя Ленина и признанного лидера свободомыслия России поместили под домашний арест, многих ярких представителей других революционных организаций арестовывали, убивали, высылали из страны. Инакомыслие (иными словами -- демократический выбор) было внесено в разряд государственных преступлений.
Стоит ли удивляться, что эти еще совсем недавно передовые люди, относимые теперь большевиками к врагам нового порядка, стали всерьез думать, как освободить страну от засилия безумных робеспьеров и кровожадных маратов. Якобинские замашки большевиков напугали все общество и прежде всего тех, кто не боялся бороться против царизма, рассматриваемого ими душителем свободы, но который и отдаленно не напоминал по жестокости большевистских правителей. В стране возникло много групп людей, искавших пути освобождения России от владычества большевиков, групп, собиравшихся посильными и законными путями бороться с захватчиками власти в стране.
В одной из таких групп оказался на ведущих ролях Кольцов (не бывший граф, не миллионер, утерявший богатства, не озлобленный человек). Будучи разочарованными в претворении в жизнь идеалов революции, Кольцов с друзьями создали подпольную организацию (некоторые ученые считают, что это была партия конституционных демократов или кадетов /14/). Мы знаем сегодня слишком мало, чтобы говорить что-то определенное о ее деятельности, но факт остается фактом: 'Национальный центр' -- так называли в своих отчетах эту организацию чекисты -- был раскрыт в 1920 году. Кольцов исполнял в нем самую щепетильную роль: отвечал за финансовую сторону работы, был казначеем (значит, доверяли ему в максимальной степени его друзья по организации!). В 1920 году всех выявленных членов организации -- 28 человек, включая Кольцова, чекисты арестовали. То, что на квартире Кольцова заговорщики часто
