своему отцу, передовому крестьянину-середняку в родное село Карловка, Краснодарского района, Полтавского округа.'
А. Шлихтер, 8 октября 1929 г. (30)
'В конце августа-начале сентября прошлого года в Ленинграде состоялся Всесоюзный съезд по селекции и генетике 4 ...К сожалению, доклад [Лысенко - В.С.] прошел почти незамеченным, и на съезде не было принято по этому вопросу никакого решения. По дороге на съезд т. Лысенко заехал к своему отцу, крестьянину, и рассказал ему о своих работах и о докладе, который он собирается сделать на съезде. Отец решил проверить открытие сына на практике и рискнул посеять озимые весной. Раньше... [он] 3 года сеял 'украинку' под зиму, но... теперь... для проверки способа сына... он у себя в хате намочил в тепловатой воде около полцентнера семян украинка... семена 'наклюнулись'... [затем он ] разложил [их] в два мешка так, что они легли ровным пластом толщиной около 15 см, укрыл мешки... снегом... [оставил] до весны... 1 мая 1929 г. посеял...'
'Старик Лысенко высеял перерожденную озимую 'украинку' весной 1929 г. на своем поле, согласно указаниям сына, обычным способом, сохраняя эту решающую часть опыта до поры до времени в строгой тайне. Даже ближайшие соседи не подозревали великой задачи, разрешаемой на полутора гектарном участке 'дида Трахима'' 5 .
'Соседи, узнав, что старик Лысенко посеял в мае озимую пшеницу, решили, что он сошел с ума ('здурiв старий'). Затем начались посещения опытного посева. Удивления и молва о 'чудесном посеве' росли по мере роста озимых'.
'Неделю назад по приглашению Лысенко, адресованному НКЗ Украины, на его поле прибыла специально назначенная комиссия. Соседи, в простоте сердца удивлявшиеся необычному состоянию пшенички 'дида Трохима', поняли, что дело не только в случайной удаче...'
'10 июля с.г. в Наркомзем УССР пришел крестьянин Лысенко с прекрасными образцами вызревающей озимой пшеницы... 12-13 июля комиссия Наркомзема УССР на месте убедилась в необычайных результатах опыта крестьянина Лысенко и привезла в Харьков образцы посевов. Комиссия установила, путем осмотра посевов на месте, опроса местного населения , агрономов и самого Лысенко следующее...'
'...примерно 20-25 июля можно приступить к уборке... Урожай..., по определению комиссии, должен выразиться приблизительно около 3 тонн с гектара при ожидаемом среднем урожае всех остальных яровых пшениц в районе в 1 тонну'.
'Озимая пшеница росла совершенно нормально и дала урожай более двух с половиной тонн с гектара, яровая же пшеница, посеянная одновременно и рядом с озимой, легла от июньских дождей и дала урожай вдвое меньше'.
Как видим, основные факты в статьях об одном и том же событии, опубликованные в одной и той же газете, не совпадают.
В одной статье сказано, что опытную партию семян готовил Лысенко-сын, после чего 'выслал ее для проверки... отцу', а в другой говорится, что это отец ('у себя в хате') намочил имевшиеся у него семена 'Украинки'.
В одном случае речь идет о 'небольшой партии семян', а во втором случае это число выросло до полуцентнера, которые и в сухом виде за '3000 километров' просто так не пошлешь, не говоря уже об отправке нежных и легко ломающихся проростков.
Условия посева, по описанию Григорьева, были засекречены, а Шлихтер толкует о том, что всем все было известно, так как комиссия Наркомзема ходила справляться о деталях посева и правдивости говоримого отцом Лысенко и у соседей, и даже у агрономов (кстати, откуда в маленькой Карловке с 4 тысячами жителей в 1900 году и всего 17 тысячами даже в 1971 году /43/ оказалось несколько агрономов, следивших за посевами простого крестьянина-середняка Дениса Лысенко?).
Приглашение в Наркомзем Украины, согласно первой статье, было послано из Карловки, а в другой статье описан приезд 'старика' Лысенко в тогдашнюю столицу Украины Харьков прямо в Наркомзем Республики со снопиком созревающей пшеницы в руках.
Странной представляется цифра собранного урожая. Согласно статьям в 'Правде', весенний посев озимой пшеницы дал 30 ц/га (якобы оценка авторитетной наркомземовской комиссии, сделанная за несколько дней до уборки урожая, см. статью Григорьева, опубликованную 21 июля, в которой говорится, что уборку начнут немедленно, 20-25 июля), или выше 25 ц/га (статья Шлихтера, повествующая о цифрах урожая, уже собранного). Сам Лысенко называл позже в своих статьях иную цифру - 24 ц/га (44), которая тем не менее была в три с половиной раза выше средних урожаев, собиравшихся тогда по стране. Но в изданном Академией наук СССР при жизни Лысенко и несомненно не без его ведома жизнеописании Лысенко (45) ближайший его сотрудник и биограф И.Е.Глущенко 6 назвал цифру 140 пудов с гектара, или 8,5 ц/га (1 пуд = 16,38 кг), что значительно меньше первоначально называвшихся, в том числе и самим Лысенко, цифр. Как же так?
По-видимому, позже, когда издавалось жизнеописание (в 1953 году), Лысенко и Глущенко посчитали, что за давностью времени можно снизить первоначально названную цифру, чтобы хоть немного приблизить все к реальным урожаям тех лет, которые, согласно данным доклада В.М.Молотова на XVII съезде ВКП(б), составляли в 1928-1932 годах в среднем 7,5 ц/га, в том числе озимой пшеницы - 8,6 ц/га и яровой пшеницы - 6,7 ц/га (46). Позже сам Лысенко и его приближенные исчисляли прибавку от яровизации пшениц (как стали называть этот метод обработки семян Лысенко и его последователи) в размере не более 15 процентов от средних урожаев по стране, утверждая, что прибавка составляла около 1,1 ц/га (47). Следовательно, первоначальное сообщение о высоком урожае от обработки холодом проростков озимой пшеницы и высеве их весной было ложным. Показательно, что позже и Лысенко-отец сильно снизил цифры повышения урожайности от яровизации (48) и о трехкратном увеличении урожаев не вспоминал.
Нарком земледелия Шлихтер на все противоречия в своей и григорьевской статье не обратил внимания и выдал Лысенко-сыну огромный вексель:
'...агрономом Лысенко совершенно опровергнуто существующее до сих пор определение озимых... Открытие агронома Лысенко превращает озимые культуры в яровые...' (49).
Конечно, нарком был волен писать в 'Правде' все, что угодно. Однако никакого открытия сделано как раз не было. Однократное наблюдение малограмотного колхозника, осуществленное без сравнения урожаев на контрольных и опытных делянках, без подсчета числа давших колосья и погибших проростков озимой пшеницы, без учета других обязательных для такого ответственного вывода факторов, нельзя было называть открытием.
Между прочим, надо отметить явную двойственность оценки Шлихтером 'опыта' отца и сына Лысенко. Нарком включил в свою статью абзац, в котором сообщал, что предписывает научно-исследовательским учреждениям Украины предпринять научное изучение нового метода:
'Придавая исключительное значение этому открытию, НКЗем УССР решил развернуть работу как по дальнейшему углубленному научно-исследовательскому изучению открытия Лысенко, так и по проверке и практическому применению его в условиях хозяйственных посевов.
Конечно, эти посевы нужно провести в таких условиях, чтобы результат их можно было сравнить с посевами тех же культур и сортов обыкновенным способом осенью; и, например, если озимые высеваются по чистому пару, необходимо, чтобы и для весеннего посева озимых был оставлен участок пара, чтобы были те же самые семена и т.д.' (50).
Однако эти разумные требования повисали в воздухе и казались ненужным излишеством, так как весь остальной текст статьи был выдержан в таком тоне, который отвергал сомнения в утверждениях отца и сына Лысенко. К тому же эти утверждения подкреплялись ссылками на выводы авторитетных комиссий,
