Книга сказочных перемен

лучше пятнадцать восемьдесят.

***

Ошо любил говорить: «Я ничего не могу вам дать, могу только отнять. Со мной вы ничего не достигнете, только потеряете». И так далее.

Ом намаха Шива! Почтение Шиве, великому разрушителю всего ненужного и иллюзорного! Мановение его руки освобождает наше сознание, уничтожая наши приобретения.

42. Приумножение Козлиные шалости

Жили-были козел, коза да их семеро козлят. Вот сидят они как-то вечером дома, и думает козел: что- то у нас скучновато. А скучать он не любил. Вышел козел из дома и оборотился огромным страшным волком. Запел возле крыльца, завыл, а потом вломился в дом. Зарычал, искры из глаз посыпались. Козлят похватал и засунул в мешок, козу трахнул, а потом схватил мешок и побежал по лесам, по полям. Прибежал в какую- то волчью нору, где вокруг кости да черепа, засунул туда мешок и убежал. Забежал на верх горы, страшно завыл, ударился оземь и превратился обратно в козла.

Побежал он тогда искать своих малых детушек. Нашел их в страшной волчьей норе, где вокруг мешка с козлятами уже собрались волки. Козел их рогами и копытами разогнал, распугал, освободил своих козлятушек и вместе с ними побежал домой. Прибежали они к дому, а там коза плачет-убивается. Сколько тут счастья было! Козлята запыхавшиеся, маме наперебой рассказывают, как в волчьей норе побывали, как их папа освободил, и как они по лесу бежали! И только один самый маленький козленок подошел к козлу и тихонечко сказал: «Папа, а я видел, что это ты был и волком, и папой!» А козел ему так же тихонечко говорит: «Ну вот и умнечка! Я тебе завтра куплю билет на космический корабль, чтобы ты полетал над землей сверху!» Потом они легли спать, козел на радостях трахнул козу и все заснули.

Скажете, такого не бывает?

Ещё как бывает! Сплошь и рядом!

_________

_________

___ ___

___ ___

___ ___

_________

«И умножу я потомство твое, как пески речные» – так говорил Господь Аврааму в Библии, и Авраам радовался. Приумножиться – это ли не счастье! Где был один, становится двое, а потом десять, а потом сто!

Размножение, в сущности, является одним из основным проявлений сюжета «Приумножения» (это соответствует козлиной похоти в сказке). Размножение слепо как штамповка. Во многих смыслах оно грубо и некрасиво, как и наша сказка. История борьбы с похотью составляет множество страниц человеческой истории, удивительно благородных и замечательно глупых. Эта тупая сила вряд ли сильно отвлекается на борьбу. Она просто есть, была и есть, есть и есть. Это просто приумножение. Во многих – в сущности, главных – смыслах она обладает «внутренней правдой», той самой, о которой постоянно твердит И Цзин, и в комментариях к этой гексаграмме тоже. «Обладая правдой, облагодетельствуешь сердца людей, – говорит комментарий к пятой, главной, черте, и мудро добавляет, – но не спрашивай их об этом».

***

Интересным развитием идеи «приумножения» является множественная личность, два и больше в одном флаконе. Не завтра, а сегодня – размножу себя, как песок морской! И это я, и то я, я и мужчина, я и женщина, и ребенок внутри, и ангел в небеси! Когда психотерапевт учит клиента относиться к явлениям внешнего мира как к собственным проекциям (в чем очень много правды), он выталкивает его на эту далеко идущую дорогу, где субличностям несть числа, а вот где центр, и есть ли он вообще, понять очень трудно. Идеи субличностей, «парциальных линостей», проекций и интроекций, множественных личностей подчинены гексаграмме «приумножения». Они рождают богатые натуры, исключительно разносторонних людей, от которых окружающим «простым людям» становится зябко и даже жутко.

Карл Юнг в одной своей статье «Брак как психологическое взаимотношение» рассказывает на эту тему интересную сказку (то есть выглядит это конечно как солидная научная теория). Я очень ценю эту работу и позволю себе процитировать:

Говоря о “степени духовного развития”, я не имею в виду какую-то особенно богатую или великодушную натуру. Это совсем не так. Под этим я понимаю скорее определенную сложность ума или характера, сравнимую с играющим множеством граней самоцветом в противопоставлении его простой кубической форме. Есть такие многосторонние и в известной мере проблематичные натуры, отягощенные иногда довольно трудно согласующимися наследственными чертами. Приспособление к таким натурам или же их приспособление к более простым личностям – всегда проблема. Эти люди, обладая определенной склонностью к диссоциации, обычно наделены способностью отделять, на длительное время несочетаемые черты характера, тем самым выдавая себя за ораздо более простых людей, чем есть на самом деле; или, может случиться так, что как раз их многосторонность и чрезвычайная гибкость придадут им особое обаяние в глазах других. Их партнеры могут легко затеряться в такой, подобной лабиринту, натуре, находя там столько возможностей обогащения личного опыта, что они целиком поглощают их собственные интересы, иногда не вполне приемлемым образом, поскольку теперь их единственным занятием становится прослеживание в другом человеке всех извивов и изгибов его характера. На этом пути так много доступного опыта (experience), что он окружает, если не сказать – затопляет, более простую личность. Она поглощается своим более сложным партнером и не способна найти выход из такого положение. Это чуть ли не обычное явление, когда женщина, духовно, полностью умещается в своем муже, а мужчина, эмоционально, полностью помещается в своей жене. Пожалуй, можно было бы охарактеризовать это как проблему “содержимого” (“contained”) и “содержащего” (“container”). “Содержимый” ощущает себя живущим полностью в рамках брака. Его отношение (attitude) к брачному партнеру безраздельно: вне брака не существует существенных обязанностей и обязательных интересов. Неприятной стороной этого, в других отношениях идеального партнерства является беспокоящая зависимость от личности, которая никогда не будет не то что понята, но даже “осмотрена” ко всей ее полноте, и потому не вполне заслуживает доверия».

Вот примерно так строятся отношения козы и козла в нашей сказке. Козел «смотрит на сторону» в силу своей множественности, в «разных комнатах» (по выражению Юнга) его личности живут разные сущности, и коза бессильно «плачет и убивается», теряя надежду на определенность. Что интересно, Юнг видел в этой повседневной и довольно грустной картине зачатки благоприятного развития, которое начинается с развитием серьезного кризиса «середины жизни»:

«Но с наступлением среднего возраста в нем («содержащем») пробуждается более настойчивое стремление к тому единству и неделимости (undividedness), которые особенно необходимы “содержащему” и силу его диссоциированной натуры. В этой фазе обычно и происходят события, доводящие конфликт до конца. “Содержащий” начинает сознавать, что стремится к полноте, ищет “вместимости” и нераздельности, которых ему всегда недоставало. Для “содержимого” это лишь еще одно подтверждение всегда болезненно переживаемой ненадежности “содержащего”; он обнаруживает, что в комнатах, которые вроде бы принадлежали ему, живут и другие, нежеланные гости. Надежда на определенность исчезает, и эта обманутая надежда толкает “содержимого” к самому себе, если, конечно, отчаянными усилиями он не сможет принудить своего партнера сдаться и не преуспеет в вымогании признания, что его стремление к