– Ладно, – вздохнул он. – А сколько это мне будет стоить?
– Тариф стандартный, плюс гробовое молчание относительно других дел. Поняли?
– Ты же сам знаешь, Влад, что тут многое от вас зависит. Если я пойму, что иду ко дну, я потащу за собой кого только можно. Пол-области со мной в колонию пойдет, – с угрозой в голосе сказал Зубов.
– Вы нас не очень-то пугайте. Сами знаете, у нас больше рычагов влияния и на вас, и на следствие. То, что я сюда пришел, – это жест доброй воли. Умейте это ценить.
– Я ценю, – нехотя отозвался Зубов. – В таких случаях нашего брата бросают на произвол судьбы. А тут есть хоть какая-то надежда.
– С ней я вас и оставляю, – сказал адвокат, выходя из комнаты.
Оставшись один, Зубов впервые за несколько недель улыбнулся. Он знал, что старые друзья его не подведут. Им не выгодно его нахождение в руках следователей. Конечно, Зубову могли бы устроить в камере «темную», но, к счастью, его клиенты были людьми относительно интеллигентные. Им было проще уладить вопросы со следователями и судом, чем пачкать руки.
Конечно, полностью доверять им было нельзя, но ничего другого не оставалось. Только верить и ждать.
Благодаря хорошим отношениям с некоторыми милицейскими генералами, Зубов даже в СИЗО чувствовал себя довольно вольготно. У него были чистая одежда, свежие газеты, он мог принимать душ каждый день. За определенную плату надзиратели заказывали ему еду из ресторана. Стоило это по 5000 рублей в день, но есть местную баланду Зубов не согласился бы ни за какие сокровища мира. «У меня язва и панкреатит, я больной человек и не могу это кушать», – жаловался он сокамерникам.
Сидели с ним тоже, в основном, приличные люди. В его камере был один коммерсант, которого «закрыл» в СИЗО его же партнер, чтобы отобрать бизнес. Рядом с ним на нарах лежал бывший участковый, который попал под раздачу и был пойман при получении взятки от гастарбайтера в 10 000 рублей.
– В нашей системе только таких и ловят, – сетовал он. – Те, кто берут миллионами, никогда не попадаются.
Его дело, и правда, хотели сделать каким-то показательным, поэтому шансов отмазаться у него практически не было.
Зубов был самым привилегированным человеком в этой компании. У него даже не отняли мобильный телефон. Правда, звонить ему было некуда. Бывшие друзья и покровители бросали трубку, едва услышав, кто звонит. Поэтому Зубов коротал дни, играя в судоку на своем телефоне – больше аппарат ни на что не годился.
Однажды во время прогулки он мельком увидел Степана Пархомова. В СИЗО этот человек изменился до неузнаваемости. Вместо гордого осанистого старца, он стал просто жалким обрюзгшим старикашкой с предательски трясущимися руками.
– Да, попали мы с тобой, – грустно говорил он Зубову. – Не думал я, что все так кончится.
Впрочем, долго общаться с Пархомовым ему не позволяли сотрудники СИЗО. Да и у самого Зубова не было никакого желания вести беседы с этим человеком. По правде говоря, он и раньше ему не нравился своей жадностью и заносчивостью. Зубов мерил тюремный двор большими шагами, думая о том, когда наконец он сможет отсюда выбраться. Не давала ему покоя и другая мысль: после заключения под стражу он стал совершенно профнепригоден. Никто не доверит вести свои дела человеку под следствием, а расследование может затянуться на год и больше. Потом – в лучшем случае условная судимость. С такими «данными» в его профессии было нечего делать. Нужно было найти новую сферу применения своего таланта.
Сначала он подумывал открыть какой-то небольшой бизнес. Может быть, торговать семенами для дачников. Он ведь работал в Доме садоводов и отлично всех знал. Но взвесив все за и против, оценив свои силы, Зубов понял, что не потянет. Пресловутым малым бизнесом в нашей стране могут заниматься только сумасшедшие маньяки, решил он про себя.
Ведь к любому бизнесмену приходят толпы проверяющих, его заставляют платить непосильные налоги, годами добиваться нужных ему разрешительных документов. По сравнению с такой работой ремесло решальщика казалось тихой гаванью, позволяющей получать свои деньги, особо не напрягаясь.
Он мог бы заняться общественной деятельностью, вступить в какую-то партию. Но подмоченная репутация ставила крест на всех его партийных амбициях. Путь в чиновники ему также был заказан.
Получается, что, выйдя на свободу, он станет совершенно никому не нужен? Смириться с таким положением вещей Зубов не хотел. В конце концов решил, что делать. Зубов понял, что его считают взяточником только в Питере и окрестностях. Если перебраться в другой регион, а лучше всего в столицу, то об этом несчастном инциденте никто бы и не вспомнит.
– Нет, моя карта не бита, – говорил он воображаемым оппонентам. – Я еще вернусь, вы еще вспомните о Зубове, будете прощения просить за то, что бросали трубку.
Через неделю снова пришел адвокат, на этот с отличными новостями. Следователи готовы отпустить его под подписку о невыезде, при условии, что он будет являться на допросы и подпишет чистосердечное признание.
– Да, я и так все рассказал, – удивился он.
– Ничего не поделаешь, – развел руками адвокат. – Такие порядки.
Зубов понял, что лучше не спорить. И к вечеру уже стоял перед тяжелой железной дверью, ведущей на волю. Ожидания, когда она откроется, он вспомнил Дубинина и испытал некое подобие вины. «Надо бы как-то ему помочь, – размышлял Зубов, ожидая, пока надзиратели проверят его документы. – У него нет таких покровителей, как у меня. Молодой еще».
Через минуту дверь со скрипом открылась, и он вдохнул морозный свежий воздух с запахом дыма, доносившегося от тюремной кочегарки.
«Вот ты какой, запах свободы, – подумал Зубов. – Завтра, наверное, похолодает».
Глава 7
В Москву с заносом
В поисках работы
Несмотря на то, что все его отговаривали, через месяц после выхода на свободу Зубов собрался в Москву. Спасибо адвокату, он сумел добиться разрешения следователя на выезд обвиняемого из Петербурга при условии, что тот будет являться на допросы по первому требованию. Теперь Зубов мог спокойно уехать в столицу, не опасаясь, что его снова упекут за это в СИЗО. «Добежать до финской границы» он тоже при желании мог, через Украину или Белоруссию. Но этот вариант он рассматривал на самый крайний случай, понимая, что загранице его таланты явно не нужны.
А потому, едва покинув следственный изолятор, он занялся поиском людей, способных ввести его в московское «общество». Поиски усложнялись тем, что многие по-прежнему остерегались общаться с ним. Некоторые же, решившись на диалог, откровенно смеялись ему в лицо, говоря, что в Москве и без него решальщиков хватает, все места давно заняты – нечего ему там делать, особенно с такой подмоченной репутацией. Но Зубов знал: откажись он от своих планов, ему некуда будет податься, так что надо продолжать поиски. И в конце концов встретился с Колобковым.
Отправив «ученика» Дубинина на вольные хлеба под Питер, тот не оставлял попыток расширить свой бизнес. Осенью Колобков приехал в Москву и познакомился с несколькими клерками из разных министерств. Контакты с ними пока ограничивались ужинами в ресторанах. Но Колобков рисовал себе весьма радужные перспективы, благо у него была поддержка Савицкого. При случае он всегда называл его своим другом, и собеседники тут же многозначительно замолкали.
Уже через пару месяцев Колобков ходил с конференции на конференцию, знакомился с бизнесменами, представляясь сотрудником консалтинговой фирмы, раздавал им свои визитки, обещая решить некоторые вопросы и помочь связями в органах власти. «Выхлоп» был пока невелик (таких «консультантов» в Москве было очень много), но Колобков не отчаивался.
Когда ему позвонил Зубов, он был не слишком удивлен. Колобков слышал его историю, знал, что это грамотный специалист, который остался не у дел из-за досадного случая. «Глупо он попался», – думал про себя Колобков. Он согласился встретиться с «садоводом» и обсудить возможные варианты сотрудничества. У Зубова был настоящий талант дружить с людьми, это могло пригодиться. А что до его дела, то в столичных деловых кругах мало кто следил за криминальной хроникой Ленинградской области.
