удочками, чуть подальше уже вовсю дымился мангал, соблазняя запахом готовящихся шашлыков. Берег озера чем-то напоминал питерскую коммуналку, где все живут вместе, но при этом по отдельности, стараясь не мешать друг другу «культурно отдыхать».
Компания начала разбирать поклажу. Пока Андрей возился с удочками, а Вася выкладывал на импровизированный стол привезенную закуску, Владимир Геннадьевич завел разговор с Дубининым. Почему он тогда решил поговорить с ним по душам? Может, было скучно, или увидел в Дмитрии человека, которого давно искал?
– Чем занимаешься-то? – с хитрым прищуром спросил Колобков Дубинина.
– Работаю понемножку, бумажки перекладываю, – признался он.
– Не скучно?
– Еще как, – вздохнул Дмитрий.
– Я тебя ведь еще пацаненком помню. Ты самый головастый был из всей вашей дворовой компании. Я еще тогда твоей матери говорил, что ты далеко пойдешь. А теперь что?
– Много таких, как я, головастых, все есть хотят. А в дамки выходят те, кто не головой, а фамилией вышел, наглостью еще. У меня вот однокашник бывший, – рассказывал Дубинин. – пять лет в питерской мэрии помощником директора департамента пашет. Мало того, что он безродный, так еще и честный. Представляете, взятки не берет, даже если предлагают. Вот и сидит на зарплате в десять тысяч, дурак. А его коллеги тем временем на «майбахи» копят – и им немного еще осталось. Будут потом на крутых тачках по Питеру разъезжать. Я уж не говорю про тех, кого родители на теплые места устроили. Я бы сам не знаю что отдал, чтобы как-то продвинуться, чтобы перспектива была, понимаете?
– Еще бы не понимать, – с сочувствием отозвался Колобков, – сам когда-то такой был. Молодой и бедный. Я ведь из деревни родом. В мои времена все, конечно, проще было. Я-то успел человеком стать. Сначала в колхозе работал агрономом, потом по профсоюзной линии. В город переехал, начал бизнесом заниматься. Веселое было время. И на рынке левым «адидасом» торговали, и из Европы машины гоняли – чего только не было. Тогда не то, что сейчас, – продолжал он, – бандиты могли тебя в машине заживо сжечь, если ты платить откажешься. Но все же и проще было, по понятиям договаривались. Ты выполняешь их условия, они тебя не трогают, защищают даже. А как на рынок менты пришли, сразу все по-другому стало. Им только плати-плати-плати, и не факт что потом тебя не закроют. Теперь каждый норовит что-то содрать: менты свое, санинспекция свое, а уж если прокуратура займется, можешь смело почку продавать. Всем надо было платить – заниматься бизнесом стало совсем невыгодно. Пришлось вспомнить старые навыки партработы. А что, так оно и проще. Ты уже не жертва, а член Семьи. «Крестного отца» смотрел?
– Ну, да.
– Тут такая же система. Кстати, родственником ничьим быть необязательно. Нужно просто встроиться в систему. А без этого нельзя. Иначе ты всю жизнь будешь в своей «резиновой» конторе говно разгребать. А как придут к вам менты да налоговая, еще и виноватым окажешься. Понимаешь?
– Понимаю, конечно. А куда деваться-то?
– Ну, известно куда. Такой умный, а еще не понял, как теперь деньги делать можно? Думаешь, я в своем сельсовете чем занимаюсь? Думаю, как лужу на дороге перед клубом заасфальтировать? На кой ляд она мне сдалась! Я дела делаю и вопросы решаю.
Новая профессия
Он произнес ключевое слово: «решать». Именно этим и занимался Колобков. Какие полномочия на это у него были? Да никаких. Простой депутат сельсовета. Но когда у местного агрохозяйства начинались проблемы с налоговой, его директор бежал к Колобкову: «Помоги, не обижу, ты же знаешь». Если заезжему бизнесмену хотелось обзавестись усадьбой где-нибудь в новгородском селе (а сейчас есть и такие чудаки), ему тоже советовали заглянуть к Владимиру Степановичу. Он-то знает, как по-быстрому решить этот вопрос.
Там, где прописанные в законах алгоритмы не работали, на помощь приходил Владимир Степанович, который утрясал, уговаривал, согласовывал и решал, решал, решал.
– В чем разница между мной и другим лохом-депутатом, который пошел в сельсовет в надежде что-то там поменять? – спрашивал он у Дубинина.
– Нет.
– Я знаю свое место, я знаю свое дело. Могу сказать тебе честно, что на мне держится весь район. Без меня все эти деревенские авторитеты, от участкового до налогового инспектора, работать не смогут, – бахвалился он.
– А чем вы им помогаете? – робко поинтересовался заинтригованный Дубинин.
– Да всем! Моя профессия состоит в том, чтобы быть всем полезным. Тут ведь вот какая штука. Наделенные властью люди (те еще остолопы, кстати) хотят эту власть превратить в бабло. А это не просто. Сегодня ты взял взятку, потом еще одну, тут-то тебя и поймали. У тех, кто ловит, тоже есть свой план, так что надо быть очень осторожным и не борзеть. А вот если ты взятку не взял, а посоветовал просителю обратиться ко мне за консультацией, то ты же ничего не нарушил, правильно? Просто дал совет.
– Ну, да.
– И вот этот проситель приходит ко мне. Я предлагаю ему чай, кофе, коньячок. И внимательно за ним наблюдаю. Смотрю, насколько нужна ему моя помощь. Предположим, если он хочет получить участок без нее не обойтись. Тут нужно давать на лапу главе администрации – к гадалке не ходи. Но не всякому же человеку это скажешь! Поэтому перед его приходом я навожу справки, не замазан ли он в чем, не идейный ли. Есть, знаешь ли, такие, которые взяток принципиально не дают. Такие годами по кабинетам и ходят. А потом удивляются, почему их вопрос все еще не решен, идиоты, – тут Колобков смачно сплюнул на землю.
– То есть вы предлагаете проверенным людям заняться их вопросом? – Дубинин решил вернуть разговор в русло темы, которая его особенно интересовала.
– Да. Тут ведь вот какая штука. Нужно быть хорошим психологом, понимать и тех, кто готов платить, и тех, кто хочет заработать. Я как буфер такой между ними получаюсь. Часто то глава наш начнет ломаться: «Не дам согласование за сто тыщ и все! Я не нищеброд какой-то». То бизнесмен норовистый попадется, слишком многого хочет за свои-то деньги. Вот я их друг с другом и примиряю, как дипломат.
– А сами-то за кого?
– Я сам за себя. На проценте сижу, который от взятки мне в карман идет. Кто платит, бизнесмен или чиновник? Да оба. При этом я знаю, что они могут меня и кинуть.Захочет бизнесмен сдать меня ментам, я попадусь с мечеными купюрами и сяду. А тот, кому эти деньги предназначались, чистеньким окажется, потому что скажет, что я мошенник, а сам он взяток никогда не брал и брать не будет. Так что тут история такая: решальщик, он, как сапер, ошибается один раз.
– Решальщик?
– Ну, да. Свое ремесло мы так называем.
– А вас что, много?
– Да полно. То есть, они на улице с объявлениями не стоят, но если ты с виду пристойным человеком кажешься и просьба твоя выполнима, тебе покажут к ним дорогу – даже не сомневайся. Если не прямо в кабинете укажут, то в коридоре точно намекнут, как тут вопросы решаются.
– И много к вам людей приходит?
– Да человека по два-три за день. У меня просто связи большие, я же всю жизнь в области проработал, и на земле, и в райцентре, и в Новгороде. Но свою поляну пасти надо, чтобы конкурентов не появилось. Стараться быть не просто курьером, который бабло передает, а со всеми дружить, помогать, когда надо. Ведь не только в деньгах дело. Если наш районный голова в баньке попариться захочет, ему что, самому туда девок вызывать? Зачем беспокоиться? Лучше поручить это мне, я всех девок в округе знаю. Знаешь, какие у нас девки? Не чета здешним, кровь с молоком, а уж все остальное… Это тебе не бумажки перекладывать, – подвел «черту» Колобков, – тут надо аккуратным быть, знакомства заводить, рекомендации иметь. Так просто с тобой никто даже разговаривать не будет.
– Да это везде так, – вздохнул Дубинин. – Куда ни кинь, всюду клин…
– А ты чего сразу руки-то опускаешь? – строго спросил Колобков. – Всего со временем можно добиться.
