больше, но конунгу был больше нужен эффект паники.
Когда раздались взрывы, обратившие вспять толпу, и теперь убегающую от горы со скоростью вдвое выше, чем сюда бежали, конунг как раз поравнялся с прислугой своего противодраконьего детища. Рядом с ним неотлучно держался знаменосец. Артиллеристы споро разворачивали 'эрликон' на знакомой, помеченной на всякий случай колышками, позиции и наводили станины на вчера вечером пристрелянную с этого места холостыми зарядами опушку.
Целью для наводки артиллеристам служила группа конных военспецов.
— Сэр! Дальность девятьсот, цель множественная, конная, неподвижная! Ветер северо-восточный слабый, постоянный. Прошу разрешение на сдвоенный выстрел!
Доклад музыкой отозвался в ушах конунга. Он лично намонстрячил орудийную прислугу и убил кучу времени на их обучение. Честно скажем, конунг мог своим временем распорядиться и лучше, например, отработать литье пушек, проработать конструкцию пластинчатого доспеха или хотя бы довести до ума самодельные капсюли для подрыва 'акрита'. Но что сделано, то сделано. Влад четко держал приоритет антидраконьего оружия и выложился здесь весь. Но то, что получилось — было превосходно. Влад сам взглянул в жидкокристаллический экран прицела 'эрликона', который ранее был в мирной жизнью обычной видеокамерой.
Шестнадцатикратное цифровое увеличение довольно уверенно показывало конную командную группу у опушки.
— Выстрел одиночный! Огонь по готовности! — дал отмашку конунг. Для полного уничтожения всей группы вражеских военспецов этого было мало, хотя и находилось в пределах разумной вероятности. Два заряда это сделали бы гарантировано. Коняшек, конечно, было жалко, они там практически все погибнут или будут покалечены даже при одном точном попадании. Но выбора у конунга не было.
— Есть, сэр! — прорался главный расчета. Он еще раз проверил прицел и дал знак номеру.
Тот ловко вынул камеру из специального гнезда в раме орудия — Влад приказал беречь видеокамеру от сотрясений при выстреле — и тут же руки главного выдернули стопор тетивы. Тяжелый боеприпас с металлическим звоном, перешедшим в высокий свист, рванул со станины 'эрликона' в небеса. Через три секунды на опушке среди конных военспецов вспух черно-красный холм мощного разрыва, еще через несколько мгновений порыв легкого ветерка донес до Влада раскат грома.
Конунг с удовлетворением дал экспертную оценку: из конной полусотни двадцать-тридцать погибло, остальные, кроме пары-тройки счастливчиков, получили ранения различной степени тяжести. Контузия у всех выживших. Лошадей же тоже списывать можно почти всех.
Также обе группы, пущенные в лоб на гору и в обход горы с другой стороны от дороги, забыв про приказ, сейчас наверняка дают стрекача. Идиотов продолжать атаку там уже нет. Но конунг не стал проявлять излишнюю самоуверенность, а приказал свернуть позицию, спрятать знамя и взять ноги в руки для пешего марш-броска в полной выкладке к заранее оговоренному месту отхода. За опытного Хагена, которого он послал в болото подстраховать адскую машинку, Влад не переживал, сам выберется, а точка сбора ему известна.
Спустя некоторое время конунг понял, что, возможно, совершил ошибку — надо было рвануть по дороге, и если не собрать трофеи, то хотя бы добить раненых дружинников. Но затем его утешило соображение, что в то же время всю местность заполонили бегущие наемники и вдобавок даже небольшой стрелковой засады в лесу возле места гибели конных воинов хватило бы для нанесения неприемлемого урона диверсионному отряду конунга. К тому же, совершенно не ясна была диспозиция и намерения тех двух отрядов, отправленных изначально в обход главной дороги. Это, конечно, были больше отговорки для собственной совести, так как ищущий путь делает, а ленивый сомневается. Ведь самое главное — конунг Вальдур Арвенстарский по складу характера был скорее диверсант, чем кадровый военный. Лишний риск и честный встречный бой он не любил, так как подозревал, что будет нещадно разгромлен более опытным в средневековых стычках командиром, возглавляющим равный по силам отряд. Именно поэтому, нанеся непоправимый урон двум отрядам войск баронов, он предпочел скрыться, не подвергаясь никакому риску.
После того как Влад со своими лучниками рассеял две колонны войск, срочно требовалось сменить дислокацию партизанского отряда и тщательно подготовить следующую засаду. Целью Влада было не уничтожение всех войск Дирна и Кирна, а нанесение максимального урона его самой опытной и умелой части — баронским дружинникам. Те отличались не только умом и сообразительностью, но и относительно хорошим вооружением и доспехами, а также определенным опытом боевых действий в лесу. Вся разбежавшаяся по лесам разномастно вооруженная шушера рано или поздно соберется вновь, но часть из них перехватят вербовщики Вита. А вот на стороне Дирна и Кирна эти ребята без повторных, уже более серьезных финансовых инвестиций больше не выйдут. Казна, как известно, не резиновая, а воевать забесплатно с противником, кидающимся на почти километр файерболами, дураков нет.
Будь у Влада более-менее приличный боезапас — он просто тогда бы перестрелял и перевзрывал всю эту недоармию лесных баронов. Но на данный момент у него при себе осталось семь мино-гранат и пятнадцать зарядов к 'эрликону'. В крепости осталось шестнадцать мин и тридцать зарядов. Дюжину мин увез Атли, сопровождая генерала Вита, для осады замка Ногт. Сорок оставшихся стрел с 'акритом' и два посоха телепорта также остались на хранении в замке Трант. И теперь не то что негусто было с боеприпасами, а откровенно совсем так скажем — на пределе. Но конунг был отчаянным малым, с огромным опытом ведения боевых действий против многочисленного противника с гораздо лучшим оснащением, вооружением и налаженным взаимодействием.
Кроме его боевой группы и некоторого количества 'волшебных' боеприпасов, конунг мог рассчитывать на два десятка мальчишек, которых он принудительно мобилизовал из нынешней замковой челяди и подчинил номинально Орфейгу. Пацаны, наслушавшись рассказов Орфейга, с огромным удовольствием приняли службу и теперь были связью, глазами и ушами партизанского отряда.
Подготовка к следующей засаде была максимально скрытной. Не из-за патологической осторожности Влада, а из-за непосредственной близости к замку Дирн. Шныряющие по дороге вестовые и небольшие группки вооруженного народа сильно затруднили приготовления нового партизанского 'капкана'. Но зато взятый на дороге в плен одиночный гонец перед смертью рассказал важную для конунга информацию о ближайших баронских военных приготовлениях и маневрах. Приготовления к засаде и так заняли почти два дня, и вообще чуть было все не перенесено на сутки, но придумка Ольсена с размещением пушистых елочек вдоль дороги серьезно повысила скрытность масштабных работ и дала возможность закончить все к сроку.
Против всех ожиданий пленного дружинника его не стали допрашивать, а зачем-то с кляпом во рту подняли на дерево, чуть в стороне от дороги, и привязали к стволу, замаскировав ветками. Затем ему под мышками пропустили две веревки, концы которых закрепили на верхушках двух сосенок, растущих у дороги. Разлапистую ель, которая скрывала его от взоров с тракта и растущую между двумя этими сосенками, люди конунга подпилили. Далее, на груди у дружинника закрепили странный и подозрительный на его взгляд тяжеленный жернов. Провисев так часа два привязанным к стволу, баронский военспец наконец увидел в просветах меж деревьями колонну войск, шедшую по дороге от замка. Именно неё и рассказал партизанам под пытками пойманный гонец. Куда она держала путь, выйдя из замка под вечер, одному Маниту ведомо, потому что через три часа надо было или заботиться о ночлеге, или маршировать уже под светом факелов. Привязанный тут же начал дергаться и извиваться, пытаясь если не освободиться, то хотя бы привлечь внимание. Внезапно веревки, держащие его притянутым к сосне, распустились, и дружинник, продолжая висеть на двух канатах, влетел в просвет, который образовала синхронно упавшая в этот момент ель. Та рухнула в аккурат перед идущим походным маршем передовым конным отрядом. Воины, вполне логично подумав, что попали в засаду, мгновенно выхватили мечи и натянули луки.
— Засада, братья! — попытался заорать дергающийся на канатах дружинник, но ему помешал это сделать кляп. Выдрать тряпку изо рта не давали полностью замотанные тряпками руки, и притянутые к туловищу от плеча до локтя. К предплечьям были намертво привязаны два его меча. Баронские военспецы медленно, не забывая прикрывать друг друга, оставаясь конными, сбившись в плотное построение, приблизились к барахтающейся прямо перед ними ними в воздухе фигуре. Все тридцать пять дружинников теперь находились вместе, в своеобразном логистическом углу, образованном упавшей елью и дорогой, оставив наемную пехоту в метрах шестидесяти сзади.
