логике, как оно не сводится к эмпирической психологии.
Дельфийское изречение, если оно шло от доброй силы, а не от Пифона, не могло внушать познания к себе как эмпирического хаоса, или как логической отвлеченности; оно должно было указывать на субъекта в третьем смысле, как истинно философского; он же определяется не в своей материальной пестроте и не в своей формальной пустоте, а в своем безусловном содержании, как становящийся разум самой истины. Следовательно, познай самого себя значит познай истину.
Примечания
1
Представленный текст репрезентирует один из последних (незаконченных) «проектов» Вл. Соловьева, посвященного гносеологической проблематике, который во многом предвосхитил проблематику и методологический инструментарий феноменологического анализа сознания. Приводимые здесь три первые статьи из задуманного большого (гносеологического) труда, написанные в 1897 — 1899, были опубликованы в журнале «Вопросы философии и психологии». Уже во время издания теоретические размышления Вл. Соловьева вызвали серьезные критические споры (см., напр. Лопатин Л. М. Вопрос о реальном единстве сознания //Вопросы философии и психологии. 1899, № 50 (5), С.861—880). Под принятым редактором первого Собр. соч. названием «Теоретическая философия» данные статьи вошли в научный обиход [прим. ред. сканирования, С. Катречко].
В заключении главной своей работы — «Оправдание добра» — Вл. Соловьев писал: «.. разумная вера в абсолютное Добро опирается на внутреннем опыте и на том, что из него с логическою необходимостью вытекает. Но внутренний религиозный опыт есть дело личное и с внешней точки зрения условное. А потому, когда основанная на нем разумная вера переходит в общетеоретические утверждения, от нее требуется теоретическое оправдание» (наст. том с.547). Именно такую задачу — «оправдание истины» — призвано было решить новое произведение философа [прим. ред.].
