'Дневную меру и количество пищи, сказали Отцы, пусть каждый сам для себя установит с тем, что если окажется излишнею и тяжесть производящею, то уменьшил бы. Когда же усмотрит, что принятая им мера недостаточна к поддержанию тела, то пусть учинит добавку малую и таким образом, дознав основательно опытами, назначит себе такое количество пищи, которое может поддерживать силы его тела, не сластолюбию служа, но истинной нужде. Сколько таким образом будет преположено, пусть вкушает, благодаря Бога, себя же осуждая как недостойный и сего малого утешения.
Всем же одну меру узаконить невозможно, потому что тела имеют различные степени в силе и крепости, подобно меди, железу, воску.
Впрочем, для новоначальных самая лучшая мера та, чтобы оставить пищу тогда, пока чувствуешь еще алкание. Но ежели и насытится, не согрешит. Пресытясь же, да укорит себя. Чрез сие он предупреждает поражение (от врага своего) и пролагает путь себе к победе над ним'.
'Благоразумные и рассудительные понемногу вкушают всякого яства, как бы оно ни было вкусно и сладко, сказал Григорий Синаит: у них нет того, чтобы (одно) брать, а другое отринуть; а чрез сие они Богу за все благодарение воздают и предохраняют душу свою от надмения… Таким образом, избегая надмения, удалим себя от пренебрежения к доброму созданию благого Бога Создателя. Немощным же верою или душею полезнее воздержаться от некоторых яств, особенно сладких. (Здесь идет речь о такой пище, какая кому
'Кто имеет здравое и крепкое тело, тому подобает утомлять его, как и чем можно, да избавимся от страстей, и да будет оно покорно духу благодатию Христовою. А у кого тело немощно и недужно, тот давай ему некоторое упокоение, да не вовсе изнеможет для делания. Подвизающемуся прилично не преизлишество, а наипаче — лишение и скудость, так, чтобы давать телу потребное, по рассуждению, количество пищи и пития. Во время же искушения телу от врага наиболее требуется воздержание, ибо многие, не обуздав чрева, впали в страсти бесчестия и ров скверны, о которых и говорить срамно. Когда же чрево обуздано благоразумным воздержанием, тогда входит в душу собор всех добродетелей. 'Если, говорит св. Василий Великий, удержишь чрево, внидешь в рай; если не удержишь, сделаешься добычею смерти (вечной)'. Кто по причине утруждения от путешествия или какого-либо тяжелого дела окажет телу своему несколько снисхождения и даст ему нечто более сверх обыкновенной меры, в пище ли то, или в питии, или во сне, — сие не зазорно и осуждения не заслуживает, ибо он поступил так с рассуждением и по благословной надобности'.
II. Против помыслов блуда
'Когда стужают нам блудные помыслы, тогда надобно оживлять в себе страх Божий и приводить себе на память то, что от Бога ничто не может быть утаено, ни даже самое тонкое движение сердечное, и что Господь есть Судия и истязатель за все, и за самое тайное и сокровенное. Должно тогда оживить в памяти своей и то обещание (иноческое), которое изрекли мы пред Ангелами и человеками, — обещание пребыть в целомудрии и чистоте'.
'Целомудрие и чистота не ко внешнему только житию относится, но обителию целомудрия должен быть потаенный сердца человек, соблюдающий себя от скверных помыслов: сие-то пред Богом многоценно и вселюбезно. А кто часто предается мыслям блудным и скверным, тот любодействует в сердце своем, сказали Отцы. А если не соблюдет себя, то от мыслей — и к самому делу приходит. Сколь же велико бедствие — самое это дело — видно из того, что ни один грех не называется таким именем, каким называется у Отцев сей грех: они именуют его
Полезно, по моему мнению, говорит он, во время брани против блуда размышлять о себе самом, о том образе и звании, в каком находимся, размышлять, что мы облечены в образ Ангельский: как же дерзнем попрать совесть нашу и уничижить носимый нами Ангельский образ мерзостию блудодеяния? Воспомянем еще стыд и срам пред человеками; ибо и представлением стыда и срама можем отразить студное и гнусное намерение. В самом деле, вообразим себе, что мы застигнуты кем-либо в сквернодействе: не пожелали ли бы тогда лучше умереть, нежели обрестися в таком сраме? Так, и иными способами потщимся отсекать нечистые помыслы'.
'Полезно, говорит, в этом случае призывать на помощь тех святых, кои известны нам особым подвигом своим и трудами в сохранении чистоты и целомудрия. Так Даниил Скитский брату, ратуемому от блуда, приказал молиться, призывая на помощь мученицу Фомаиду, за хранение целомудрия убиенную, — молиться же так:
'Если, говорит, брань длится и нападение врага не прекращается: то, встав и простерши на небо руки и очи, молися, по наставлению св. Григория Синаита, и Бог отженет помыслы. Молись же так: '
