Таков был императив холодной войны, ставшей прямым продолжением глобальных конфликтов минувшего столетия. И — в этой связи: в какой мере генезис холодной войны, равно как и ее последствия соотносятся с геополитическим курсом, взятым сталинским Советским Союзом в результате заключенного пакта с нацистской Германией в августе 1939 г.? Какая закономерность проявилась в том, что Вторая мировая война, устранив конфликт между фашизмом и демократией, в то же время вывела на первый план противоречия между советским социализмом и западной демократией?
Понимание поставленных вопросов — в том фундаментальном факте, что холодная война (в ее распространенной трактовке) развернулась вслед за окончанием Второй мировой войны, а пришла к концу с распадом Советской империи.
Вторая мировая война началась и в дальнейшем во многом обнаруживала себя как противостояние демократии и тоталитаризма — по линии главного общественно-политического водораздела XX века. Сущностью холодной войны также стало столь же непримиримое противостояние, на этот раз между капиталистическим Западом и социалистическим Востоком. Еще во время войны писатель К.И. Чуковский предвидел: «С падением нацистской деспотии мир демократии встанет лицом к лицу с советской деспотией»[770]. Притупившиеся было противоречия между советским коммуно-социализмом и западным либерализмом продолжились по окончании войны в открытой форме. Наступила решающая фаза запрограммированной историей борьбы двух систем, предвиденной основателем советского государства Лениным, полагавшим «немыслимым» их длительное сосуществование. Это было столкновение двух линий в мировой политике, дающих взаимоисключающие ответы на вызовы времени. Для послевоенного сталинизма было характерно стремление приостановить, а затем и обратить вспять зародившийся в борьбе с мировым фашизмом процесс формирования новых жизненных и общественно-политических стандартов в самой стране и в ее отношениях с окружающим миром[771].
Ничего необычного не случилось. Антигитлеровская коалиция объединяла страны, правящие круги которых по-разному видели цели войны и, следовательно, по-разному представляли себе картину послевоенного мира. «…В лагере союзников уже во время войны, — говорилось в декларации по вопросу о международном положении первого совещания Коминформа (1947 г.), — существовало различие
Во времена холодной войны, как и во Второй мировой войне, противоборствующие стороны считали конфликт идей и ценностей неустранимым, рассматривая противника как постоянную угрозу собственному существованию. Коммунистическая пропаганда невольно признавала это, скатившись в объяснении причин мировой войны к тому, что это была следующая, после «похода 14 государств», схватка социализма с капитализмом. Почему холодная война должна была стать исключением в этом ряду? Она и не стала им. По своему глобальному формату и степени мобилизации сил и ресурсов холодная война встала в один ряд с мировыми войнами. Линия мировых войн была продолжена и в плане того преимущественного внимания, которое стороны конфликта уделяли его военно-стратегическим аспектам. Вспомним всепоглощающий масштаб гонки ракетно-ядерных вооружений!
Вот как высказывались о причинах холодной войны такие советские деятели, как М.М. Литвинов, Н.С. Хрущев, В.М. Молотов, которых трудно поставить в один ряд. Достаточно напомнить об острых политических конфликтах между ними — Литвинова с Молотовым, Хрущева с Молотовым. Между тем они по существу едины в том, что привело к опасному конфликту недавних союзников.
По мнению Литвинова, высказанному им в интервью американскому корреспонденту летом 1946 г. (но опубликованному после кончины Литвинова), «глубинная причина» противостояния восходит к коммунистической идее неизбежности конфликта двух систем[774]. Хрущев, со своей стороны, на советско-бельгийских переговорах 1956 г. в Москве откровенничал: лидеры капиталистических стран «правильно рассматривают нас (мы за это не обижаемся) как рассадник социалистической заразы во всем мире. Отсюда и напряженность»[775] . Наконец, в записях бесед с Молотовым, сделанных в 1969–1986 годы, мы читаем: по окончании войны «нам надо было закрепить то, что было завоевано. Из части Германии сделать свою социалистическую Германию, Чехословакия, Польша, Венгрия, Югославия — они тоже были в жидком состоянии, надо было везде наводить порядок. Прижимать капиталистические порядки. Вот холодная война»[776].
Нельзя обойти вниманием два обстоятельства, которые в решающей мере способствовали холодной войне, державшей в напряжении весь мир более четырех десятилетий.
Во-первых, то обстоятельство, что холодная война возникла при жизни Сталина[777], который и в послевоенное время оставался ключевой фигурой в процессе принятия решений[778]. Многие факты и документы не оставляют сомнений в том, что Сталин явно намеревался продолжить свою антикапиталистическую миссию, не ограничиваясь образованием подконтрольной ему «мировой социалистической системы». При нем мир стал свидетелем таких острейших проявлений фронтального столкновения «двух лагерей» (определение, пришедшее на смену «двум системам»), как захват власти коммунистами в Чехословакии, Берлинский кризис 1948–1949 годов, победа коммунистов в континентальном Китае, Корейская война. В воспоминаниях Хрущева говорится, что сразу по окончании Второй мировой войны «Сталин считал обстановку предвоенной и создавал соответствующий политический накал»[779].
Считалось само собой разумеющимся, что конфликт социализма с капитализмом нельзя разрешить мирным путем, без глобальных потрясений. На XIX партийном съезде (1952 г.) возникновение большевистской России, а затем и «мировой социалистической системы» непосредственно увязывалось с итогами двух мировых войн, полное же крушение капитализма предвиделось в третьей мировой войне[780]. Пафос последнего публичного выступления Сталина на съезде свелся к тому, что буржуазная демократия исчерпала себя, предопределяя тем самым победу мирового пролетариата[781]. А потому, провозглашалось еще с одной высокой трибуны, «не нам, а империалистам и агрессорам надо бояться войны. (Бурные, продолжительные аплодисменты.)»[782] В это время основная доля бюджетных затрат страны по-прежнему уходила на реализацию военных программ, более того — с постоянным наращиванием таких затрат[783].
Все еще ждет своего исследователя тема «Хотел ли Сталин третьей мировой войны?». Во всяком случае, опасность перерастания холодной войны в масштабный вооруженный конфликт была постоянной, реальной. Имея в виду менталитет советских руководителей, их обусловленную классовым восприятием мировых проблем политическую культуру, нельзя не прийти к заключению, что возможность подобной трансформации отвечала сталинской установке на перманентное обострение борьбы «двух лагерей». Отвечала его давней установке на «революционную развязку мировых конфликтов»[784].
Второе обстоятельство, обнажающее сущность холодной войны. Случайно ли, что она пришла к своему концу только с крушением СССР, подведя итог длительному противоборству советского социализма с мировым капитализмом? Бесспорно, холодная война достаточно скоро приобрела собственную динамику, вызвав к жизни своеобразную систему жестких взаимосвязей и закономерностей, заслужив реноме исторического феномена. Все это так. Но так же бесспорно, что инициативной, атакующей стороной была Советская империя, расширившаяся за счет стран капитализма, и которой другая сторона, западная, противопоставила «доктрину сдерживания». Если западная сторона отстаивала устоявшиеся буржуазно- демократические ценности, то советская сторона вела борьбу под лозунгом построения иной,
