Рунетология. Кто управляет русским Интернетом?

поехать туда и разобраться с ситуацией». У меня был пессимизм, потому что я до конца не представлял себе, что мне придется вернуться в Россию, ведь последние десять лет перед этим я летал между странами и занимался своими инженерными командами, заказчиками и так далее.

Когда я этим занялся, то понял, что появилось много интересных компаний, люди в России заговорили о бизнесе. Мне стало интересно. В то время меня позвали построить практику инвестиций в таком месте, как «Русские технологии». Это был небольшой фонд. Там я проработал два года, совершил несколько сделок, занимался компанией Evernote, очень успешной сейчас.

– Вслед за этим вы с Cisco сформировали фонд Almaz Capital Partners?

– Да. У Cisco есть технологии захода в страны разными путями. С одной стороны, их интересует инвестиционный процесс как средство зарабатывания денег, с другой стороны – как средство развития инновационного предпринимательства. Они не оказывают никакого воздействия на фонды, которым дают деньги, для них это инструмент. У них после Техтура появилась мысль, что Россия созрела для этого, потому что на Техтуре были продемонстрированы довольно сильные компании – такие как Parallels, Acronis, «Яндекс», ABBYY. Все эти компании показались им очень интересными. Они посчитали, что российский рынок созрел для того, чтобы появился грамотный венчурный фонд, и начали искать людей, которые могли бы его возглавить.

– По поводу зрелости российского рынка – как бы вы могли охарактеризовать эволюцию рынка инвестиций, в частности инвестиций в интернет? Вы наблюдали за этой эволюцией, верно? На какой стадии мы находимся? Мы кроманьонцы, неандертальцы или homo sapiens?

– Мы находимся на начальном уровне. Главное, чего не хватает, – это большого потока создания стартапов. Если вы берете западные условия (будь то Америка или Европа), то рождение инновационных компаний происходит, как правило, двумя способами. Первый способ – почкование из существующих больших компаний. То есть люди не могут реализовать свою идею по тем или иным причинам и реализуют ее, привлекая деньги и создавая стартап. Второй способ – с помощью университетских исследований. Их ведет какой-то университет, в нем рождаются интересные инновационные мысли, и студенты, аспиранты и профессора думают о реализации их в виде компании. К сожалению, эта инфраструктура в России еще не создана.

– Иными словами, мы находимся в процессе развития. Есть какие-то заметные подвижки с момента, как вы начали серьезно заниматься инвестированием (с конца 90-х)?

– Интернет дал всплеск всему этому делу, есть успехи. Возникло понимание на государственном уровне, что нужно что-то менять, делаются определенные шаги, которые вселяют надежду, появляется информационное поле, «институты развития» и так далее. С другой стороны, молодежь, особенно интернетовская, занимается таким делом, как эксплуатация браузера, то есть созданием сервисов в интернете, формируется новая прослойка людей, из которой вырастет инновационная элита будущего. Произошли крупные изменения в этом плане. Я всегда привожу пример, что если в 2005 году можно было получить два-три бизнес-плана в неделю, то сейчас можно получить два-три в день. Это значительное количественное изменение.

– Качество, глубина проработки предмета, реалистичность замысла эволюционируют?

– Естественно. Я хотел сказать, что плохо отношусь к бизнес-планам. Если идея не изложена на 15 слайдах, значит, она недодумана. Я не люблю читать бизнес-планы, которые классически пишут по старым форматам. Масштабная подача становится местечковой. Это и понятно, потому что, если нет процесса накопления знаний, то откуда у людей будет знание проблемы: что кого сегодня волнует, какие изменения должны произойти, чтобы что-то удешевить.

– Дефицит качественных стартапов все еще сохраняется?

– Дефицит качественных стартапов, претендующих на глобальную игру на мировом пространстве, сохраняется. Количество стартапов, нацеленных на решения проблем российского бизнеса в области интернета и мобильной телефонии, растет.

– Каковы методики отбора? Чуть выше вы сказали, что не настроен механизм отбора стартапов, их селекция. Например, сейчас развиваются StartupPoint, «Главстарт», Greenfield Project и так далее. Сейчас инициативные группы пытаются формировать нечто подобное. Насколько это эффективно работает?

– Я знаю обо всех этих инициативах. Все они очень полезны. Но все равно поток стартапов очень маленький. Инициативы должны подталкивать сильные игроки на рынке. Если взять сильную инновационную компанию (Microsoft или Google), то они часто встречаются с предпринимателями, венчурными капиталистами. Они рисуют семафорную схему. Красное – это то, что мы делаем внутри, и ваши разработки мы не возьмем, зеленое – то, что мы хотим, но делать не будем. Мы будем с интересом изучать, что нам принесут. Оранжевое или желтое – это то, чем мы будем заниматься, потому что люди этим интересуются, но если вы сделаете лучше, чем мы, мы с удовольствием купим.

Это толкает предпринимателей в инновационную среду, но это пока не развито в России, хотя на сегодняшний день «Яндекс», Google и Mail.ru соревнуются между собой на нашей территории. Большие деньги могут привести к интересу к компаниям как к продуктам. Все это подтолкнет достаточно сильно. Я надеюсь, что и телеком (мобильная связь, мобильный интернет, телевидение) начнет пересматривать свои планы инновационного развития.

– Есть впечатление, что Рунет гораздо более открыт и инновационно настроен, нежели телеком, который по оборотам пока опережает Рунет. Это так?

– По оборотам да, но их доходность падает. Им трудно удерживать планку прибыльности, доходности, поэтому им достаточно тяжело с точки зрения того, что в любом варианте они должны бороться за пользователей, которые находятся на рынке, и пытаться увеличить платежи, чтобы увеличить свои доходы.

Для этого им надо создавать новые сервисы, а смогут ли они создавать их внутри компании – большой вопрос. Возникает предпосылка к тому, что они начнут оглядываться по сторонам, смотреть на маленькие растущие компании, инвестировать их, покупать, сотрудничать с венчурным миром, чтобы те готовили им какие-то продукты.

Все это даст толчок развитию инновационной среды в России в области интернета, софта и хайтека, направленного на медийный бизнес.

– Вы согласны с тем, что телеком потихоньку будет интегрироваться с интернетом?

– Абсолютно. Понятия «телеком» и «интернет» друг из друга вытекают, вопросы облачных вычислений сближаются с вопросом традиционного софта. С точки зрения приложения они начинают работать одинаково. Сейчас возникает очень много шансов для ребят, которые получили базовое хорошее образование, но которых не научили быть инженерами, а научили хорошо разбираться в математике, физике – в том, чему в России всегда умели обучать. В России всегда занимались обучением, а не наукой. Они могут успеть впрыгнуть в последний вагон поезда под названием «Интернет». Телевидение – часть всего этого дела, телевидение сегодня – это поток данных, который идет по той же сети интернет.

– В итоге мы увидим слияние рынка телекома, телевидения и интернета, плюс рынок софта, облачных решений и так далее?

– Да. Облако будет центральным звеном.

– Хорошо. Возвратимся к стартапам, растущим инновационным бизнесам. Как происходит их поиск? Я думаю, слушателям было бы любопытно узнать, как крупные игроки работают при отборе стартапов.

– У каждой компании есть своя стратегия. Всем известно, что какое-то время Google покупал головы. Их интересовали не столько продукты, которые создавали компании, сколько возможность приобрести команды, которые делают что-то революционное и интересное. Они, может, потом продукт выкидывали в мусорку, но они собирали команду людей, которую нацеливали на выполнение своих задач, своих интересных проектов, которые были внутри Google.