когда открыться, верил в себя при единоборстве с любым защитником. Конечно, далеко не все выгодные ситуации я использовал, но промахи меня тогда меньше смущали, у меня не было сомнений, что все поправимо.
Сейчас я хотел быть полезен молодым партнерам своими пасами. Сейчас я лучше, чем прежде, понимал, зачем я вижу всю «поляну». Все мгновенно приходившие мне в голову ходы я представлял не иначе, как при участии того партнера, чей шанс поразить ворота казался мне предпочтительнее, чем мой. У меня и прежде, и теперь был идеальный партнер — Кузьма. Но мне все больше нравилось открывать возможность сыграть остро с тем, кто пока еще не привык играть в тот футбол, который так любили мы с Ивановым.
Поддержка новых партнеров заключалась в их понимании предлагаемого мною — для их же пользы и успеха предлагаемого.
Вероятно, от меня поначалу ждали чего-то другого. Те, кто и не играл со мной, и вообще меня не видел, представляли меня, возможно, каким-то барином от атаки, которому надо угодить.
Но я никогда барином не был — кажущаяся статичность моей игры, как я здесь уже говорил, объяснялась только моими физическими особенностями. Игра в пас мне всегда была интереснее. Кузьма, конечно, очень много для меня делал, но я всегда старался ответить ему тем же. Другое дело: ни в клубе, ни в сборной я не имел права ни на кого перекладывать ответственность при завершении атаки. Форвард должен забивать — и я забивал. И в молодости, и потом. Но с годами я все больший интерес испытывал к организации игры всего нападения. Я уже знал, что самая высшая радость в футболе — контакт с умным игроком.
…В пятом туре первого круга мы выиграли, наконец, с крупным счетом — 5:0 — у «Торпедо» из Кутаиси.
Потом мы выиграли у «Шахтера» и догнали ЦСКА и киевское «Динамо».
Киевляне выглядели сильнее других. Уже было понятно, что в нынешнем сезоне не тбилисцы, а они могут рассчитывать на первое место.
Киевское «Динамо» тренировал Маслов, человек, с которым у торпедовцев было многое связано. Мы очень любили его. Жил он по-прежнему на Автозаводской, и, когда «дед» бывал в Москве, мы к нему обязательно заходили, беседовали, ничто нас не разделяло. Но мы знали, что Маслов, приведший «Торпедо» к самой большой победе, не может не обижаться на руководителей команды, поступивших с ним, как многие считали, несправедливо, отказавшись от его услуг, когда команда на следующий сезон после дубля скатилась на второе место и проиграла финал кубка «Шахтеру».
«Дед», как мы догадывались, ставил целью доказать свою тренерскую правоту. И как бы доброжелательно он к нам ни относился, выиграть именно у «Торпедо» ему было очень важно и лестно.
Поэтому на матч с киевлянами, к тому же лидирующими, мы настраивались, как в лучшие свои дни. И после победы над ними вышли вперед, оторвались от главных конкурентов (
Победу над лидером собрались отметить у меня на Автозаводской — пришли почти все наши игроки с женами. Не всегда на таких семенных торжествах речь идет только о футболе, но в тот вечер говорили в основном о наших торпедовских задачах в предстоящих матчах.
Мы уже почувствовали, что киевляне во втором круге еще прибавят в игре, но продолжали верить в себя. Вернее, после того как мы вышли в лидеры, у нас не оставалось сомнений, что если нам приналечь, вполне можем на первое место рассчитывать. Никому из собравшихся у меня в тот раз не казалась недостижимой такая цель.
Разговаривали откровенно и по-деловому.
Момент для разговора был очень удачный. Дела в команде вроде бы налаживались, и каждый сейчас мог без обиды выслушать критические замечания. После поражений такие замечания обычно воспринимаешь хуже, многие начинают оправдываться, и спокойного разговора не получается.
А здесь мы, нападающие, сказали защитникам и Воронину с Бредневым, которые умели помочь очень крепко обороне: «Обеспечьте надежность своей линии, а мы обещаем забивать в каждой игре, даем слово…»
Защитники нас не подвели. В одном, пожалуй, только матче — в игре второго круга против динамовцев Киева — они сыграли неудачно. В остальных же случаях защита была на высоте. Центральный защитник Слава Марушко и к атакам подключился. А полузащитники Воронин, Бреднев и Линев вместе забили двенадцать голов (причем Воронин семь). Нам же, нападающим, сдержать свое слово оказалось довольно трудно. Все же, мне кажется, и нам кое-что удалось. Правда, у ЦСКА, «Шахтера», «Зенита», «Спартака» и ростовского СКА мы выиграли со счетом 1:0.
С «Шахтером» мы играли в Москве. После победы в первом круге в Донецке 3:0 можно было рассчитывать, что и в Москве игра сложится. Но «Шахтер» цепко оборонялся. Особенно выделялся Владимир Мещеряков. В сезоне шестьдесят четвертого года Мещеряков полезно играл стоппера «Торпедо», но весной следующего года у него случился конфликт с тренером, и нашу команду он покинул. Со мной он играл и тренировался мало, но Кузьму знал, конечно, очень хорошо. И сыграл против него удачно. Гол «Шахтеру» забил я — пробил с линии штрафной площадки. Это уже был период, когда я превратился в забивающего форварда и почаще стал брать на себя право завершения атаки.
Со «Спартаком» игра складывалась тоже трудно. Нам били пенальти, и, к счастью для нас, удар пришелся в штангу. А во втором тайме вышедший на замену Борис Батанов забил свой единственный в сезоне, однако такой важный мяч.
Бориса я бы тоже отнес к игрокам объемистым, но умеющим в то же время и ювелирную работу исполнять. Не видел Батанова в лучшие, по общему мнению, его сезоны. Тем не менее, и по сезону шестьдесят четвертого года о нем можно было судить как о ключевом игроке «Торпедо». В шестьдесят пятом году он сыграл чуть больше половины игр. В начале сезона тренеры были не очень им довольны, не ставили его в основной состав, он обижался. Но ближе к решающим нашу судьбу матчам Борис, игравший за дубль, заметно улучшил физическую форму и сразу стал необходим в основном составе. В самых важных играх он оправдал полностью наши надежды.
У «Нефтяника» мы не смогли взять реванш в Москве — сыграли 1:1. Со счетом 1:1, как и в первом круге, закончилась наша игра с тбилисцами.
Две игры мы проиграли — московским и киевским динамовцам.
Самой крупной была победа над ташкентским «Пахтакором» в Москве — 4.0. «Пахтакор» в том сезоне вошел в первую десятку и совсем неплохо провел ряд игр (мы с ними в Ташкенте ничего не смогли поделать в начале сезона). Но вспомнилась эта игра не из-за «Пахтакора», а из-за того, что в том матче мы в атаке действовали совсем раскованно и понимали друг друга вполне не только мы с Кузьмой, но и все, кто действовал в линии нападения. Мне показалось, что партнерам легко, без напряжения играется со мной. А мне ведь больше ничего и не надо. Когда я понят — и мне на душе легче, я могу показать, на что способен.
Мои проблемы как форварда, вернувшегося в изменившийся футбол, возможно было разрешить, хочу еще раз подчеркнуть, только при чуткости партнеров к моим предложениям.
…Когда-то я мог определенно сказать, с кем из защитников мне играть потруднее, — с Башашкнным из тогдашнего ЦДСА.
В отличие от большинства защитников того времени, против которых я играл, Башашкин смотрел не на мяч, а на меня. Защитники чаще всего проигрывают в том, что смотрят на мяч, но мяч-то можно в одну сторону прокинуть, а побежать в другую. Нередко и опытные защитники «гипнотизировали» мяч возле моей ноги и не улавливали, как он оказывался у Кузьмы, который, бывало, успевал уже и гол забить…
В сезоне, когда я вернулся в футбол, трудно стало играть буквально против всех защитников.
Конечно, я мог бы выделить Муртаза Хурцилаву (не только игрока сильного, но и человека очень хорошего), Володю Петрова из «Спартака», динамовцев Жору Рябова и, конечно, Виктора Аничкина.
Главная сложность заключалась в том, что очень сильно возросла общая грамотность защитников. Почти все из них научились читать ситуации.
