успела она пробежать и пары шагов, как тот был подобран с травы братом Долли, что был в команде Марины, и пущен в сторону Жюли, «осалив» ее. Долли даже запрыгала от радости, что они получили еще одно очко.
Марина не успела отойти с позиции, как к ней подошел Раев-Волынский, сменяющий ее на месте подающего. Она повернулась к нему, улыбаясь так широко, что у него вдруг замерло сердце. Он сам не осознавал, где находится и что должен делать, просто вдруг пошел на поводу у своего желания — поднял руку и заправил Марине за ухо выскользнувший из прически локон. А она вдруг не отпрянула от него, как делала это обычно, едва он приближался к ней на такое близкое расстояние, а просто вдруг сменила характер улыбки — теперь она улыбалась слегка лукаво, с каким-то озорством в глазах. И он улыбнулся в ответ, осознавая, что вот он, тот момент, когда можно будет уже вести себя настойчивее, когда она уже почти готова принять его.
— Барыня, барыня! — ворвалось вдруг в их невольное уединение на виду у всех, и Марина вдруг вспомнила, где она находится и что происходит вокруг, Андрей сразу заметил это по ее глазам. Она смутилась, метнула быстрый взгляд за спину Раева-Волынского, где застыла удивленная Жюли. Но подруга смотрела в сторону лакея, что звал Марину, и она с облегчением перевела дух. Быть может, никто и не заметил этой невольной вспышки, что ныне промелькнула меж ней и Раевым-Волынским?
Она быстро постаралась взять в себя в руки и перевела сбившееся дыхание. Потом повернулась к лакею, что стоял немного выше их импровизированной площадки на самом склоне и замерла.
— К вам гость, ваше сиятельство, — проговорил лакей, но Марина уже видела это сама.
Чуть позади лакея, на этом пригорке, с которого все играющие были видны ему, как на ладони, стоял Загорский и, слегка наклонив голову, внимательно рассматривал вмиг замерших игроков и тех, кто просто наблюдал за игрой. Марина даже не сразу заметила, что его левая рука висит на перевязи — черной широкой полосе ткани, что удивительно, ведь это так бросалось в глаза. Зато она даже с такого расстояния увидела, какой опасный огонь вспыхнул на миг в его серых глазах и погас, а потом как медленно пополз вверх правый уголок рта в такой до боли знакомой усмешке.
Это действительно был Сергей. Он вернулся.
Глава 71
Сначала Марина растерялась. Она никак не ожидала его увидеть здесь, на этом поле, оттого вдруг и не сразу собралась с разбежавшимися мыслями, не подошла к Сергею. Это сделал первым Арсеньев, что быстро подбежал к другу, отбросив биту, хлопнул того по плечу.
— Здравствуй, mon ami! Не ждал тебя так рано!
Сергей здоровой рукой приобнял Арсеньева, но после отстранился и все также выжидательно посмотрел на Марину. Она медленно приблизилась к нему, протянула руку для приветственного поцелуя, но он разочаровал ее, просто легко пожал протянутую ладонь.
— Марина Александровна, надеюсь, вы простите меня, я прибыл к вашим именинам без приглашения, — проговорил он ровным тоном.
— Ну, что вы, Сергей Кириллович, вы всегда желанный гость в Завидово. Какие могут быть формальности? — она перевела встревоженный взгляд на его руку на перевязи и нахмурила брови. — Вы ранены?
Идиотский вопрос, но он вырвался у нее помимо воли. Он слегка приподнял брови, показывая, что заметил ее оплошность, но все же коротко ответил, что был ранен в левое плечо, что ей не следует беспокоиться об том, все несерьезно. Марина покраснела и повернулась к оставшимся на поле гостям.
— Господа, прошу любить и жаловать, его сиятельство князь Загорский Сергей Кириллович! — и после того, как присутствующие представились друг другу и поприветствовали согласно правилам, пригласила всех вернуться в дом. До ужина в честь именин оставалось всего несколько часов, которых по ее расчетам гостям должно было хватить для того, чтобы отдохнуть от игры, освежиться и переменить платье.
Марина прежде чем уйти в свои половины убедилась, что князю Загорскому подготовили комнату и все необходимые удобства. Но с ним самим она так и не смогла даже глазами пересечься, настолько она вдруг разволновалась этой ситуации. Ей было отчего-то неловко, что он застал ее вот так — в платье с пятнами от травы, растрепанной да еще принимающей такой интимный жест от Раева-Волынского. Кроме того, она опасалась, что окружающим будет заметно, как она нынче взволнована, как краснеет кожи щек и декольте, выдавая ее с головой.
Так странно, думала Марина, пока Таня шнуровала корсет ее платья цвета лаванды, и Сергей, и она сама, по сути, нынче свободны от любых обязательств, а она не может отчего-то на него даже глаз поднять, словно институтка. Не ведает, как следует с ним себя вести. Это время, что они провели порознь, не могло не отразиться на их отношениях, как ей показалось. И еще ей почему-то подумалось, что он стал каким-то другим, не таким, как она его помнила. Холодный, суровый, сдержанный.
Все это пустое, убеждала Марина себя, поправляя свои локоны, туго завитые и заколотые вверх на самом затылке, обнажая длинную слегка загорелую шею. Потом она посмотрела внимательно на свое отражение в зеркале, покусала губы, чтобы к ним прилила кровь и они стали более яркими и пухлыми. И буквально в ту же минуту разозлилась на себя, поймав себя на мысли, что хочет выглядеть красивой для него, именно для него, будто она снова вернулась в свое юношество, когда так тщательно готовилась к выезду, надеясь поймать на себе его взгляд? Какое ребячество! Будто ей снова семнадцать лет!
За ужином гости расселись так, что Марина, сидевшая во главе стола, оказалась далеко от князя Загорского — по правую руку от нее занял место предводитель уездного дворянства, нарушая этикет, ведь место должно было принадлежать Сергею, как самому титулованному гостю. По левую руку от хозяйки села Жюли, и хотя бы это немного подняло настроение Марины. Раев-Волынский тоже сидел в отдалении от Марины, потому она весь вечер была почти предоставлена сама себе, вполуха слушая анекдоты и истории, балансирующие на грани приличия, от своего соседа по столу, господина Спицына. Хорошо хоть, ужин был достаточно скромным — всего четыре перемены блюд, а то Марину уже начинал он утомлять своими чуть ли не пошлыми шутками и громким смехом, при котором иногда из его рта вырывались брызги слюны.
А еще ей доставляло некоторое беспокойство холодная вежливость Сергея. Он непринужденно вел беседу со своими соседями по столу, тихо смеялся, слегка запрокидывая голову назад, но в сторону Марины даже ни разу не взглянул лишний раз, и сразу же отвел в сторону глаза, едва Марина поймала его взгляд на себе. Она не смогла прочитать выражение его глаз, и эта неизвестность томила ее, доводила до злости. Почему Сергей ведет себя будто ничего и не произошло, будто и не видел той интимности, что проскользнула на его глазах меж ней и Раев-Волынским? Неужто ему абсолютно безразлично, что в ее жизни появился поклонник, к которому она явно благосклонна? Ах, поскорей бы закончился этот ужин и остаток вечера! Марина была убеждена, что именно тогда настанет тот самый момент, когда наконец все карты будут вскрыты.
Наконец гости покончили с последней переменой блюд и, с шумом покидая малую столовую, направились в музыкальный салон, куда должны были подать кофе и десерты.
— Говорил ли я вам, насколько вы обворожительны сегодня, Марина Александровна? — проговорил Раев-Волынский, помогая Марине присесть в кресло и подавая ей розетку с мороженым. — Вы нынче так красивы, что у меня захватывает дух.
— Ох, какая жалость! — проговорила она, шутливо вплеснув руками. — А я надеялась, что вы окажите нам милость услышать несколько романсов в вашем исполнении. У вас такой волшебный голос, Андрей Петрович.
Если бы на него не смотрели сейчас во все глаза гости Марины, он бы непременно скривился, не в силах сдержать свою злость и раздражение. Она отсылала его от себя, это было ясно как день. А он-то надеялся занять кресло подле нее и занять ее беседой или быть может, игрой во флирт-карты, откровенно выражая свои чувства, показывая тем самым, что их знакомство весьма близкое. Особенно этому хмурому офицеру, черная перевязь которого моментально придала ему в глазах присутствующих дам air
